Скиталец. Флибустьерское синее море

– На колени, Марат. Встань на колени.
– Потребовал Филипп.

– Нет, Филипп. Я не стану просить тебя о пощаде. Знаю, что это напрасно. Я умру стоя.

– Как хочешь.
– Филипп рассмеялся.
– Будем, как говорят в хорошем кино, считать, ничего личного.

Филипп опустил руку в карман, достал пистолет, начал его понимать для выстрела. Даня ждать не стал, появился в дверном проеме, метну ножи. Три тела упали на грязный пол. Даня шел к Марату и напевал: однажды утром рано, на бреге океана, лежат, как три банана, три трупа на песке.

– Так, Марат?

– Ты кто?
– Спросил недавний пленник.

На вопрос Данька не ответил.

– Не хочу оставлять свои вещи в этом сарае. А ножички хорошие. Жалко.

Даня вытащил ножи из тел убитых. Обтер их об одежду трупов.

– И что вас принесло сюда? Руки давай развяжу.
– Данька недовольно ворчал.

Марат повернулся к своему спасителю спиной. Данька распутал веревки.

– Я тут только решил отдохнуть, бомжую я здесь. Хотел вздремнуть. Мне дела нет, что вы решали, так вы мне помешали отдыхать культурно.

Марат растирал запястья рук. Затекли.

– Покоя от вас нет.
– Ворчал Даня.
– Ты, мужик, тут останешься невинно убиенных оплакивать, или пойдем.

– Нет, пойду.

– Вот и я теперь из-за вас должен идти, другое место для ночевки искать. Явились, оглашенные! Новое местечко искать, это полночи уйдет, а все из-за тебя. Не дело, когда так убивают, со связанными руками. Грех это, убивать человека, который не может сопротивляться. Я убиваю тех, кто может защитить себя. Эти нелюди, мерзавцы.

– Говоришь, тебе негде переночевать. Я твой должник, можешь у меня передохнуть.

– Если не стесню, не откажусь. Мне и надо, всего уголок. Чтоб сухо и тепло.

Марат остановил такси, и они поехали. Таксист косился на грязного бомжа, что сидел рядом с богатым пассажиром, но терпел. Хозяин обещал щедро заплатить. По дороге Марат и Даня молчали. Они подъехали к большому двухэтажному особняку за высоким плотным забором. Такси уехало. Марат провел гостя в дом. Большая прихожая. Яркий свет и чистота. Ковры, богатые светильники. Владелец не был стеснен в деньгах. Данька потоптался на месте.

– Я уж здесь, барин, обогреюсь. Тут и прикорну, отдохну. Мы к таким хоромам не привычны. Сам видишь, хожу по свету, чем люди пожалуют, то и мое.

– Проходи. Не стоит здесь ютиться.

– Я натопчу, а ковры дорогие.
– Данька не хотел снимать куртку. По одежде под ней легко догадаться, странник божий вовсе не странник.

– Снимай куртку. Проходи. Ковры потом почистят.

Даня снял куртку, бросил ее в угол. Туда же шапку. Прошел вслед за хозяином. Марат заметил. Под грязной курткой парня новая военная форма. Нет, бомж так не оденется. Он еще в разрушенном доме понял, пред ним не бродяга, но кто. Это он пока не знал.

– Присаживайся к столу.
– Пригласил гостя Марат.

– Не побрезгуй, барин, нами, на такие чистые стулья сесть боязно. Может тряпица найдется подстелить? Мебеля хорошие. Не по чести нам на таких сидеть.

В комнате топтался охранник.

– Одежда у тебя не очень подходящая для божьего человека. А то, что ты там, в заброшенном доме сделал не вяжется с церковно-приходской школой. По другим ты учебникам учился.
– Марат рукой указал на стул.

– Другого не предложишь, так сяду. Хорошо живешь, богато. Благолепие кругом. Не чета нам. Мне, что б такой стул купить, весь год надо на паперти околачиваться, о милости людской и божьей молить.

– Тебя как зовут, человек божий?
– Марат решил, пусть придуривается, если есть охота такая.

– Меня? Ванькой меня окрестил радетель мой. Я все на молебны хожу. Скиталец. От скита к скиту, по приютам православным брожу.
– Данька истово перекрестился. Благодетель меня на труд святой сподвигнул. Послушание мне такое велено.

– Пусть ужин подают, - приказал Марат охраннику.
– Божьего странника накормить надо.

Охранник вышел.

– Придуриваешься, божий человек. А как насчет, не убий?

– Так я и не убивал. Нож сам выскользнул, по Его воле. Я с мечом пришел, сказано. Он и покарал. Сам я много не требую. Что подадут, нам мирские дела противны. Хожу по свету.

– А куда и зачем, ходишь?

– Куда наставник, - Даня правой рукой стряхнул пылинку с левого плеча, - пошлет, туда и иду для вершения богоугодного дела. Лукавый блеск в глазах, взор направлен к небу.

– Звезды сияют над раменами его, плечи так рекут по нашему, - продолжает Даня.

– Генеральские звезды, - вторит ему Марат. Он сообразил, человек божий, явно опасается чужих ушей. Так, значит парень на государственной службе. Не случайный путник.
– Пойдем в столовую. Поедим, святым духом сыт не будешь.

Стол был богатый. Хозяин не поскупился. Марат достал из бара бутылку виски.

– Выпьешь?

– Нет. Мне не положено.

– А я выпью. Мне не помешает после сегодняшнего.
– Марат налил себе и залпом выпил.

Охранник стоял в столовой. Крепкий детина, но Данька только улыбнулся. Он справится с этим здоровяком. Марат отпустил охранника.

– Мешает?
– Спросил он, кивнув на дверь, за которой скрылся охранник.

– Мне, нет. Ты хозяин.

– Ваня, скажи правду, о чем подумал, когда смотрел на моего человечка. Я на тебя смотрю, с виду ты хлипкий. А это только вид. Ты смотрел, как его вырубить, если он будет тебе надоедать.

– Главное не очень помять, кость у него хрупкая.

– Твой наряд под бродягу, это - маскировка?

– Так.

– И зовут тебя не Иван. Но я спрашивать не стану. Захочешь, сам скажешь. Но не пойму, кто ты и зачем здесь. Ведь не для того, что б меня спасать.

– Ты при мне лишнего не говори. Тебе будет спокойней, а мне не надо думать о долге. То, что я не Иван, ты прав. Я будущий полицейский.

– Вот как?

– И здесь я на задании.

– В нашем городе?

– Ваш город ни меня, ни моих руководителей не интересует. Я от самой границы топаю. А твои друзья чем были обижены?

– Мы знали друг друга много лет. У нас общий бизнес был. Был у нас криминал, но я решил остановиться. Хватит. Пойду честным путем. Только прошлое не захотело меня отпустить. Побоялись они, что я могу рассказать про их дела. Я рад, что они привезли меня в тот дом. Если б не ты.... Жизнью я тебе обязан, Ваня. Я никогда не забуду, чем обязан тебе. А полиция сейчас и пограничниками интересуется?

– Не совсем. Мы ходили на ту сторону. Служба у меня такая.

– А говоришь, будущий полицейский.