Скиталец. Флибустьерское синее море

– К чему тебе еще и это, Даня. Тебе надо учиться, а это будет тебя только отвлекать.
– Она так надеялась, что в этом мире ей не придется волноваться за сына.

– Мама, чего ты беспокоишься. Все нормально.

Мария Петровна не могла успокоиться.

– Мама, я побежал.
– Он не только спешил к Ирине, но и избегал разговора. Надеялся, мать к вечеру успокоится.

– Иди, Даня. Вечером поговорим.
– Слова матери ничего хорошего не обещали, но Данька пропустил их мимо ушей. Быстро оделся и вышел.

Мария Петровна осталась наедине с посудой, пустой и грязной, на кухне. Она сидела и думала. Господи, зачем? Почему ее мальчик должен рисковать ради кого-то? Он ее единственный сын. Лешка мал, не в счет. Неужели больше некому? Ему надо закончить институт. Сейчас вовсе не война. Без него обойдутся. Ее Данька занят делом. Сколько парней ходит по улице, слоняются без дела. Пусть они. Она с этим не согласна. Он ее сын. Она столько пережила, столько выстрадала. Не только в тот момент, когда произвела его на свет. Она растила его, заботилась. И для чего? Что бы принести его в жертву чему-то. Она не согласна с этим. Награда. Да подавитесь вы своей наградой. Зачем она ему? И ей то же? Зачем весь этот звон славы. Без этого хорошо. Ни один кусочек железа не заменит ей сына. Она не будет терпеть. Позвонит самому министру. Президенту напишет. Никто не вправе трогать ее сына! Президент ее поймет. Поймет, как мать. Он ребенок. Она напишет президенту! Мария Петровна безвольно опустила руки на колени. Данька, Данька. Я не смогла остановить тебя. Ты все решил для себя. Ты решил за всех нас. И ты не изменишь своего решения. Я тебя знаю. Господи, как тяжело быть матерью.

Даня спустился этажом ниже. Опять звонил в знакомую дверь. Открыла Иринка.

– Ира, ты готова?
– Можно хоть на время забыть о мелких неприятностях.

– Зайди, Даня. Минутку.
– Она исчезла в комнате. Собиралась.

В прихожую выглянула бабушка Ирины.

– Здравствуй, Даня. Вы гулять?

– Да, пройдемся немного.
– Даня смутился.

– Ира сейчас будет готова. Вы только допоздна не ходите.

Бабушка ушла. Выбежала Иринка.

– Я сейчас.
– Она быстро надела сапожки. Накинула шубку, надела шапку, и они вышли на улицу. Улица в снегу. Они шли молча. Потом Ира спросила:

– Ты мне ничего не рассказываешь о сборах.

– Сборы прошли отлично. Все было так здорово организовано.
– Потом смолк, продолжил уже другим тоном.
– Я не был на сборах.

Она ждала чего-то подобного, но не такого. Остановилась.

– Как? Совсем не был?

– Не был. Не был и все.
– Произнес это угрюмо.

– А где ты был, Даня?
– Ирина растерялась. Она не могла понять, что имел ввиду Даня.

– Это была другая командировка.
– Лучше сказать сейчас, зачем тянуть.

– Какая?
– Ирина не знала, что предположить.

– Я давно.... Я сотрудник ФСБ. Я там работаю давно.
– В конце концов если их отношения продолжаться надо будет сказать.

– Даня, а вас уже на первом курсе привлекают к работе?
– Ирина задохнулась, произнося эти слова.

– Нет. Я уже давно, больше года. Я курсант школы разведки.

– Зачем, Даня?
– Что за бред. Очередная выдумка. Конечно, он все придумал.

– Так получилось. У меня способности, говорят.
– Данька улыбнулся.

– А куда ты тогда ездил?
– Она узнает, сейчас он засмеется и признается в своей выдумке.

– Ой, Ирина, как тебе сказать. Наши ребята...
– Данька начал рассказывать о ребятах.
– Сергей прыгал первым, у него парашют не раскрылся.

Ирина застыла. Парашют мог не раскрыться у Даньки, он мог погибнуть. Ей сделалось страшно.

– Я прыгнул в затяжном, поймал его в воздухе. Мы приземлились на одном парашюте.

Данька говорил об этом так, словно он каждый день прыгал. Ловил кого-то в воздухе и было это обыденным. И если у него не раскроется парашют, то его поймают на лету.

– Даня, ты мог погибнуть?

– Ерунда. Я живой. После мы потопали к воинской части этих придурков.

Он рассказывал обо всем так, как будто ходил в поход ребятами. Прогулка. И часовые, которых он убил, не более, чем досадный эпизод.

– А как ты их убил?
– Спрашивала не из интереса, а потому, что не могла понять, как можно убить человека. Для Дани это было частью работы. Незначительный момент.

– Я метнул ножи и точно в сердце. Я специалист по метанию ножей. Я всегда в цель попадаю, даже с завязанными глазами, как в цирке.

Ее Даня убивает. Рассказ продолжался.

– Но и тебя Даня могли убить.
– Ирина была не на шутку обеспокоена.

– Мне везет.

– Тебя могли ранить. Или вас могли схватить.
– Господи, как он не понимает таких простых вещей.

– Это было. Меня пару раз ранили. Шпага. Шальная пуля.
– Для него это было малым эпизодом, тем на что и обращать внимания не стоит.
– Схватить? Этого не будет. Живым меня не возьмут.Я поклялся в этом, и выполню клятву.

– Было два раза. Будет третий. Или ранят так, что ты не сможешь сопротивляться и схватят. Может тебе, как у вас бывает, подать в отставку?

– Если смерти, то мгновенной, если раны небольшой. Смерти я не боюсь. Отставка? Нет, это совершенно не возможно. Это моя жизнь, я не могу без этого. Я не могу без этого жить. Это часть меня.

Рэм укоризненно качал головой. Даня, зачем тебе эта девчонка? В моих садах ты получишь десятки таких, даже лучше. У тебя будет столько наложниц, сколько ты пожелаешь. Ты изведаешь тонкие услады восточных гаремов. Десяток самых прекрасных дев в просторных одеяниях образуют круг, соединив рукава. Ты будешь перебираться из одного рукава в другой, порхать над этими цветам, выбирать тот, что подарит тебе величайшее наслаждение. Такое грезилось султанам, правителям мира. Женщины востока обожают героев, ценят их жажду риска и побед.

– А я не смогу жить с этим.
– Ирина поняла, она не сможет жить с постоянными мыслями, что его убьют, что он не вернется. Лучше сейчас пережить эту боль, чем жить с ней вечно.
– Я не смогу думать, что вижу тебя в последний раз. Я не смогу. Прости.

Она развернулась и пошла прочь.

Данька стоял, смотрел ей в след. Окликнуть? Остановить? Она уже все решила. Он не нужен ей такой. Придется принять это. Он шел по укрытой снегом улице. Такое бывает. Люди годами идут рядом, потом расстаются. Едут в поезде под названием жизнь. Один выходит на тихом полустанке, потому что устал от стука колес. Пути расходятся. На тихом полустанке сойду через двадцать минут. Поезд умчится с тобой. Скажешь ты мне на прощанье: пиши. Скажешь, быть может прощай. Что мне делать без тебя, Ирина. Ехать тем же поездом, что и прежде, но без тебя.

Даня шел, и грустные мысли бежали рядом. Из окна стоявшего на обочине автомобиля слышалась музыка. Я постелю тебе под ноги небо. Ты подарила мне время, я причинил тебе боль. Но я и себе причинил боль. Прости. Переломить, отбросить тоску. Никто не увидит, как ему плохо. Даня пустился в пляс. Эх. Головушка моя, голова бедовая, нынче счастье обойдет, паренька фартового.

Рэм радовался. Голова бедовая, это точно. Девчонка ушла - к счастью. Тебе безумно везет. У моего братца столько дел, а он вспомнил о тебе. У меня так хорошо все шло с испанцами. Они должны были с вами расправиться. Я все предусмотрел. Так нет, Роман не поленился заскочить к нашему безмозглому брату, к Кайросу. Бог удачи. Недаром говорят, дуракам везет. Но все впереди. Проигранное сражение - это не проигранная война. Партия становится запутаннее и интереснее.