Скиталец. Хромой бог

– Как успокойся. Надо найти его. В ножки поклонится. А вы кушайте, кушайте. Я сбегаю, отыщу его.

Она нагребла в одну сумку "гостинцев", вышла в коридор.

Ромка сидел, развалившись на стуле, и глядел на цветочек. Сосредотачивался.

– Хорошо. Совсем не плохо, смотрится. Уют и шарм.

Вошел Павел Павлович.

– Что, Рома?
– Главврач печально качал головой.

– Что, Павел Павлович?
– Опять ему достанется.

– Опять твои проделки. С прежним не успели развязаться. Что творишь?
– Павел Павлович подсел к столу.

– Что случилось?

– Роман понимал, о чем идет речь. Но желания признаваться в содеянном у него не было.

– Сам не знаешь. Опять прикидываешься.
– Павел Павлович не знал, хвалит ему Ромку или ругать.
– Я про Марию спрашиваю.

– Она сама просила.
– Объяснение глупое, но другого не было.

– Сейчас вся больница стоит на ушах. О твоих делах и в других отделениях наслышаны. До главного врача госпиталя дойдет.

– Я не хотел.
– Иногда и Боги, как простые мальчишки, оправдываются за свои проделки.

– Делать то что? Он не хотел. Не знаю. Как тебя ругать. Молодец ты. Людям помог.

– Видите. Молодец.
– Роман рад похвале.

– Как соленый огурец. Молодец.

В этот момент в дверь постучали.

– Войдите, - бросил Павел Павлович.

На пороге стояла пожилая женщина. Мария Николаевна.

– Мне Романа.
– Женщина переступила порог.
– Сказали, здесь могу его найти.

– Я Роман.

– Я к вам. Я мама Толика. Из тринадцатой. Я поблагодарить вас.

– За что?

– Вы сыночка подняли. На поправку он. Я б в ножки вам поклонилась.

– Спасибо. Не надо.
– Роман даже испугался. Вдруг сейчас в ноги бросится.

– Я тут гостинцы с собой везла.
– И Мария Николаевна стала выкладывать все из сумки.
– Это от чистого сердца. Свое, деревенское. По своему рецепту готовила. Все чистенькое, не побрезгуйте.

– Спасибо.
– Что теперь с этим делать?

– Если денежек надо, - рука женщины полезла за пазуху.
– Сейчас достану.

– Да, не надо. Не доставайте. Ни каких денег. Это государственное учреждение. Не положено. Успокойтесь. Вон, Павел Павлович, главный хирург отделения. Он говорит, что скоро выпишет вашего сына. Вернется домой, здоровый.

– Спасибо. Спасибо, Павел Павлович, спасибо вам всем.
– Люди какие тут добрые. Как их благодарить.

– Вы лучше за сыном поухаживайте. Ему еще не так просто. Думаю, как Павел Павлович, сколько он еще пролежит?
– Спросил Роман.

– У тебя, Рома, спросить надо. Ты эту кашу заварил.

– Мы тут с Павлом Павловичем посоветовались, дня через два можно домой.
– Выкрутился Ромка.

– Спасибо.
– Мария Николаевна кланялась. За сына благодарила.

– Идите, сын вас ждет.
– Роману было неловко.

– Я побежала.
– Мария Николаевна вышла.

– Как, Павел Павлович, молодец, как соленый огурец. Вот тебе банка огурцов. Домашнего соленья.

– Да, Рома. На стороне стал зарабатывать. Сырым и вареным берешь.

– Не обижать же ее.

– Все правильно. Она от чистого сердца. От радости.
– Павел Павлович вздохнул. Чаще бы отпускать людей с радостью в сердце, а не с болью.

– И я о том же. Павел Павлович, мне бы после дежурства, да и от греха подальше. Можно домой уйти?

– Ты свалишь, а мне тут отдуваться.
– Усталая улыбка.

– Вы ж у нас главный. Вам и отвечать.

– Иди, Роман. И мне спокойнее будет без тебя.

– Спасибо.

Павел Павлович поднялся и ушел к себе в кабинет. Только сел за стол, телефонный звонок.

– Да.
– Неизбежное свершилось. Ну, Павлуша, подставляй шею, намылят.

– Павел Павлович, что у тебя там творится?
– Голос главного врача госпиталя.

– Ничего. Как обычно, лечим.
– В нас живут проказливые дети. Мы не в ответе за шалости.

– Ты мне мозги не лечи. До меня дошли слухи, что вы какой-то чертовщиной занимаетесь. Черной магией. По отделению шаманы с бубнами толпами разгуливают.

– Это слухи. У нас никакой магии нет.
– Объяснений разумных у Павла Павловича тоже не было.

– Ты у меня смотри. У нас доброхотов много. Вмиг напишут. Комиссиями замучают. Нас с тобой по головке не погладят.

– У меня все в порядке.

– Сам проверю. Выберусь, сегодня или завтра, проверю.

– Будем ждать.

Роман вышел из госпиталя, направился к себе домой в квартал трех поганок.

Надо же, оказывается, я чернокнижник. Колдун. Вызываю нечисть. А как вызвать?

– Демон, приди!
– Тихо проговорил он. Еще прохожие будут шарахаться.

Рядом с Романом появился парень. Ничем не примечательный. Рубашка с коротким рукавом, джинсы, кроссовки. И на лице веснушки. Не солидное исчадье ада. Подсунули. У них там с кадрами плохо или этого по знакомству взяли? Папенька позвонил, пристроил свое чадо.

– Повелитель, звали?
– Приветливо улыбается. Менеджер по продажам. Сейчас фуфло начнет втюхивать.

– Кого звал?
– В голосе, отстань, не до тебя.

– Меня, повелитель.
– А сколько счастья в лице. Сейчас готов выполнить все. Оплата вперед.

– А ты кто?
– Уточнить все же стоит.

– Демон.
– Может, ослышался, не демон, а Димон, как модно говорить.

– Какой к черту демон?

– Среднего класса.
– В глазах тоска. Если б чин пожаловали за услуги.

– А! А постарше есть?
– Ромка придумывал, как отделаться от этого веснушчатого парня.

– Если повелитель прикажет.
– Парень сник.

– Где у тебя рога, хвост там?

– Нам не положено. Мы - демоны.

– А! Чего надо?
– Может сам сгинет.

– Ты звал, повелитель, приказывай. Я готов служить тебе.
– Демон угодливо склонил голову.

– Как звал? Без заклинаний?
– И что у них там за порядки. С инспекцией наведаться, дать всем разгон.

– Ты повелитель. По слову твоему. Прикажешь, мы все явимся.

– Всех не надо. Тебя хватит. А то понаедете, сера и все такое. Дышать нечем.

– Мы можем лучшим парфюмом. Французскими духами....
– Ромка подумал, тебе бы волосы бриолином смазать. Приказчик в лавке.