Скиталец. Хромой бог

– Толян, он правду нам сказал. Правду!

– Кто он сказал? Кто он? Алексей!
– Главный врач хотел знать, кто предсказал это чудо. Откуда здесь взялся чудотворец.

– Доктор, это он от радости. Ему паралич из ног в голову ударил.
– Вмешался Анатолий. Не хотелось подводить медбрата, Романа.

– Что ударило? Алесей, прекращай истерику. Кто сказал? Кто был здесь? Посмотрим твои ноги.

Павел Павлович и Константин перешли к больному. Начали осмотр.

– Пошевели пальцами. Еще. Приподними ногу. Можешь?
– Настойчиво спрашивал Павел Павлович. Сжимал ладонями до боли атрофированные мышцы.

– Могу. Могу, доктор.
– Алексей воспринимал боль, как наслаждение, как величайшую радость. Он давно не чувствовал своих ног, теперь они возвращались к нему в этой боли.

– Хорошо, Очень хорошо. Все просто замечательно.
– Павел Павлович взял себя в руки.
– Ну, что, коллеги, на лицо прогресс. Успехи нашей медицины. Идемте. И он вышел из палаты, уводя за собой коллег.

– Константин, я ничего не пойму. Что здесь происходит? Вы можете объяснить?
– Спрашивал Павел Павлович на ходу.

– Павел Павлович, нет. Объяснений у меня нет.
– Константин разводил руками. Ничего подобного в своей практике он не встречал. Не мог припомнить и сообщений в научных журналах.

– Идем ко мне.
– Павел Павлович полагал, что там, в тиши кабинета, ему удастся найти решение.

Они закрылись в кабинете. А молва на быстрых ногах медсестры побежала по отделению.

Главный врач сел в кресло за своим столом. Отодвинул в сторону истории болезней. Картина болезни и лечение пациентов из тринадцатой палаты были ему хорошо знакомы. Сколько раз он пытался найти выход из страшной ситуации с этими молодыми ребятами. Все без толку.

– Я не знаю, Костя, что произошло. Я не видел ни одного случая, что бы гангрена на такой стадии отступала. Сама собой. С параличом еще можно притянуть объяснения. Нервные окончания восстановились. Не сразу реакция на хирургическое вмешательство последовала. От лукавого речи такие. Два случая одновременно в одной палате. Это перебор. Как объяснить?

– Ни как, Павел Павлович.
– Константин тер лоб рукой, словно это могло ему помочь.

– Кто он? О чем проговорился Алексей? Кто мог зайти в палату?
– Он видел, ребята чего-то не договаривают.

– Я вечером делал обход. Все было, как обычно. Ничего подозрительного. Никаких чудес.
– В голову не приходила даже самая неправдоподобная версия случившегося.

– Свободен. Дай я подумаю. Может, какая мысль придет. Ты подумай, может, что вспомнишь.
– Павел Павлович задумался.

То, что произошло, могло произойти только ночью. Посещения запрещены. Кто ночью мог проникнуть в палату? Медсестра. Санитарка. Это.... Это же был он! Конечно, на этом этаже один медбрат. Ведь Алексей сказал "он", а не она. Мужчина. Новенький. На костыле, хромой. Других больше не было. Роман. До него подобное не происходило. Это с ним связано? Павел Павлович соскочил и направился в комнату Романа.

Роман утром, ровно в восемь часов, оставил пост возле дежурной медсестры и отправился в свою келью. Умылся холодной водой. Вскипятил кофе, достал с вечера принесенные бутерброды. Решил перекусить.

Что ни говори, древний бог, а жрать охота. Кто-то солнечным ветром питается. А ему хлеба с колбаской и сыром подавай. Боги тоже жаждут. А его божество, живот, особенно. Горячий ароматный кофе и бутерброды. Было от чего подняться настроению. Не плохо бы и подремать, но надо работать. Дверь его кельи распахнулась, и через порог влетел Павел Павлович.

– Павел Павлович?
– Роман отодвинул чашку с кофе, бутерброд положил на чистый лист бумаги.

– Роман, это что?!
– Главврач хотел немедленно получить ответ на самый главный сейчас вопрос.

– Это бутерброд. Крошки от бутерброда. Я сейчас приберу.
– Вот, начал трудовую деятельность с нарушения. Есть обеденный перерыв, есть буфет внизу. Надо будет исправляться.

– Объясни, что это?
– Врач сел на стул напротив медбрата. Смотрел на того, как следователь на подозреваемого. Нет, как на преступника. Вина казалась очевидной.

– Где, Павел Павлович?
– Роман немного растерялся.

– Я тебя спрашиваю про тринадцатую палату.
– Павел Павлович пытался объяснить, о чем речь.

– А чего там? Я заходил, судно больному подал. Все было в порядке.
– Роман понял, расплата неминуема. Но признаваться не хотел.

– Я спрашиваю про больных.
– Павел уточнял свой вопрос.

– А с ними что?
– Роман делал вид, что ничего не понимает. Признаваться ему не в чем. Кто съел вишневое варенье? Так это кот, забежал случайно и съел.

– Что?! Анатолий, у него гангрена. Отступила.
– Павел Павлович испытующе смотрит на своего собеседника.

– Ну, так, поделом этой самой гангрене.
– Роман пожал плечами. Какое отношение ко всему этому имеет он?

– Алексей. У него паралич прошел. Что ты можешь сказать по этому поводу?

– Не могу знать. Нам не по чинам. Я не врач.
– Полное непонимание.

– Не прикидывайся. Ромка, говори!
– Павел Павлович начинал гневаться.

– Чего говорить?
– Медбрат пытался держаться прежней тактики.

– Что ты там делал?
– Настаивал главврач.

– Я и говорю, судно больному дал. Спросил, может воды или еще чего.
– Не пойман, не вор. Сознаваться ему не в чем.

– Не крути! Роман, Алексей, у которого паралич, от неожиданности, что чувствительность к ногам вернулась, выкрикнул: он правду сказал. Тут только одно объяснение, что ты был прав. Именно о тебе он говорил.

– Почему я был прав? Он так и сказал?

– Дословно: он сказал правду. За это время мужчина к ним заходил один. Он! Понимаешь, он. И это был ты. Только ты мог им что-то сказать.
– Павел Павлович полагал, теперь Роману не отвертеться.

– Может и сказал. Подбодрить хотел. Не расстраивайтесь. Выздоровеете. Все пройдет. Медицина у нас на высоте.
– Тщетная попытка. Роман понимал, придется в чем-то призаться.

– Роман, не издевайся надо мной. Просто сказал, а они тотчас выздоровели. Добрым словом вылечил. За кого ты меня держишь? Что ты с ними сделал?!

– Я сказал, что я Роман-шаман. Немного покамлаю, и у них все будет в порядке. Массаж сделал тому и другому. Ничего больше.
– Роман оправдывался. Все очень просто.