Скиталец. Начало пути

– Вернется!- нервно говорила Мария, качала головой. Голос прерывался, но она упрямо повторяла,- Вернется. Ты же знаешь, что вернется.

На третий день ближе к полудню Аркадий Аркадьевич сказал, что съездит в музей.

– Маша, ты как, если я съезжу в музей. Я быстро обернусь. Ты ничего?

– Да, да. Аркадий, езжай.
– Мария Петровна вряд ли понимала, что говорят ей и что она отвечает. Аркадий уехал, он просто не мог больше смотреть на страдание этой женщины. Он вернулся через пару часов. Взглядом спросил: вернулся? Мария отрицательно покачала головой. Так они сидели до конца дня. Мария соскакивал, брела к комнате сына. Останавливалась на пороге. Замарала, не смея заглянуть в комнату. Открывала дверь, возвращалась к дивану, не видя ничего вокруг. Падала на диван, снова вставала и бесцельно ходила о комнате. Диван, обеденный стол, кресла. Телевизор вспоминали своего Даню. Стояли в молчаливом унынии. На тумбочке в комнате Даньки плюшевый мишка моргал глазами, пряча слезы. Глаза смотрели на пустую постель, где дожжен лежать его хозяин, его маленький мальчик, его друг. Пришла долгая ночь, и с ней пришла тьма. Она вспоминала о свете ночника, который больше не мешал ей. Она впивалась острой тоской в душу Марии Петровны. С наслаждением терзала ее, упивалась болью.

– Маша, ты бы прилегла здесь на диване. Немножко. Тебе надо отдохнуть. Я подежурю. Как он появится, я разбужу тебя.

– Нет. Я не могу. Он вернется? Он обязательно вернется. Правда?

– Правда. Ты выпей валерианы.

– Не нужна мне твоя валерьяна!
– Вскрикнула она и потухла.
– Неси свою валерьянку.

Аркадий принес капли, дал ей. Она выпила, поставила стакан на стол.

– Сколько, сколько можно? Когда он придет? Когда, Аркадий?

– Скоро, Маша, скоро. Ты приляг.

Ему удалось уговорить Марию Петровну лечь. Она лежала с закрытыми глазами, вслушивалась в тишину ночи. Аркадий сидел рядом на стуле. Первые лучи солнца на небе. Аркадий решился заглянуть в комнату Даньки. Он боялся увидеть пустую постель или тело, Мертвое тело. То и другое страшило. Он боялся. Заглянул, увидел. Данька здесь лежит. Живой? Мертвый? Мертвое тело. Аркадий подошел, посмотрел. Бледное лицо, мертвенно бледное.

– Аркадий, - шепчут губы.

– Даня!
– Вырвалось у Аркадия. Этот возглас услышала Мария Петровна. Вскочила и бросилась в комнату сына.

– Даня! Даня!
– Кричала с порога, подбежала к сыну. Присела.

– Мама, я вернулся. Не плачь.

– Данечка, - мать прижала голову сына к своей груди. Тот немного дернулся. Она отстранилась. Дрожащей рукой сдвинула одеяло. Окровавленные тряпки обнимают тело ее сына.

– Даня, ты опять ранен, - говорила она срывающимся гласом.

– Мама, пустяки. Пуля. Случайно. Маленькое недоразумение. Шальная пуля.

– Господи, Даня. Куда ты опять подставился? Что случилась?

– Я не специально, мама. Так получилось. Я говорю, случайная пуля. Испанцы не хотели. Так вышло.

– Даня, так вышло? Аркадий, может скорую вызвать, врача?

– Маша, какая скорая? Пулевое ранение. Я сейчас Павлу позвоню. Он хирург, ты знаешь. Он поможет.

Он набрал номер друга.

– Павел, это я, Аркадий.

– Здравствуй, давно не звонил. У тебя все в порядке?

– Павел, у нас беда.

– Что стряслось?

– Даню, Даню ранили.

– Как? Когда? Характер ранения?

– Пулевое ранение.

– Я сейчас возьму скорую и приеду.

– Погоди. Ты не понимаешь, пулевое ранение. Никто не должен знать. Ты где сейчас, Паша?

– В больнице, на дежурстве.

– Мы преем к тебе сейчас. Можно?

– Какие вопросы? Приезжай. А доедите?

– Постараемся.- Повернулся к Даньке - Даня, ты сможешь? Поедем?

– Если надо, поедем, - Данька с трудом сел на кровать.

– Даня, сейчас что-нибудь накинем. Рубашку, брюки. Давай, осторожно.

Даня попытался встать, но плюхнулся обратно на постель.

– У вас палуба качается. Штормит.
– Пытался смеяться.
– Или ваш матросик нынче рома перебрал?

– Даня, хватит шутить.

– Аркадий Аркадьевич, я же пират. Я такой, как есть. Я живой. Поэтому могу шутить.

Мария Петровна и Аркадий помогли ему подняться на ноги, спуститься по лестнице. Усадили его в машину, которая стояла у подъезда. Старенькая машина Аркадия. Аркадий рванул с места. Что бы быстрее добраться больницы.

– Дядя Аркадий, не спеши. Остановят. Не спеши паровоз, не стучите колеса, кондуктор нажми на тормоза.

– Тебе вредно разговаривать, Даня.

Они доехали до больницы. Приемный покой. Их ждал Павел два санитара. Каталка. Они помогли Дане выбраться из машины, положили на каталку и повезли в смотровую. Там Павел отправил санитаров.

– Ну, что?- Говорил врач - Что случилось, молодой человек?

– Ничего, дядя Паша. Пуля.

– Где тебя ранили?

– Там, на Тортуге.

– Какая Тортуга? Ты бредишь?
– Павел потрогал лоб, - Жара нет.

– Испанские военные корабли чуть не захватили нас. Нас, пиратов. Но мы ушли от них. Мы подожгли их корабли.

Павел посмотрел на Аркадия Аркадьевича

– Он что, бредит?

– Нет, Паша. Он говорит правду. Это странная история. Даня, как в фантастическом фильме, путешественник во времени. Он каждую ночь отправляется в другое время. Я после тебе все объясню. Он засыпает здесь и просыпается на корабле пиратов, на "Скитальце" под командованием капитана Свена. Засыпает там, возвращается в наш мир.

– Ясно, что ничего не ясно,- сказал Павел, - Ладно, посмотрим, что у тебя там. Пуля, говоришь. Надо будет ее извлечь.

– Зачем? Брайан вытащил ее.

– Какой Брайан?

– Наш корабельный плотник. Веселый парень.

– Вытащил? Плотник? Варварство какое-то. Кто обмотал тебя портянкой? Грязная тряпица вместо бинта.

– Брайан чистые рубахи изводит на повязки. Их стирали парни в ведре.

– И пулю вытащил? Он садист?

– Нет. Он плотник. Хороший плотник.

– С каких пор плотники проводят операции?

– У нас проводят. К Брайану все обращаются. На "Скитальце" костореза нет.
– Потом пояснил.
– Косторезом доктора называют.

Павел снял повязку.

– А это что за веревки? Ими валенки подшивать.

– У Брайана всегда иголка с ниткой с собой. Рубашку подшить, рану заштопать. Это ниточки. У него других нет.

– Варвары! Садисты! Твоего Брайана или в тюрьму или в сумасшедший дом. Как он извлекал пулю?