Скиталец. От монстра к человеку

— Ты получил то, что хотел. Пришло время оплаты.

Думаю, можно уже не спрашивать, в чём эта оплата будет заключаться.

— И ни о чём не беспокойся, я под противозачаточными.

Да я, в принципе, сам по себе ходячее противозачаточное…

Не в пример своей рыжеволосой конкурентке Арколи не проявила ни капли скромности. Приличная с виду учёная испарилась, уступив место похотливой течной самке. Она устроила на мне настоящие скачки, не сдерживаясь в сладостных возгласах. Было такое чувство, будто прежняя ипостась Мазори вселилась в неё, уступив тело душе благопристойной дамы, испытавшей шок от внезапных открытий о своём прошлом.

И, словно в очередной раз прочитав мои мыслительные сравнения, она завела именно эту тему:

— Ну, я же лучше той плебейки, признай.

Мы как раз закончили и теперь лежали на кровати, обнажённые и вспотевшие.

Тут с ней не поспоришь. Может, кому-то и нравятся скромницы, но точно не телу Кероса. Арколи превосходит Мазори и формами, и подвижностью. Вторая же в данный момент сохраняет первенство лишь в одном вопросе: она была у меня первой. Но если так продолжится и дальше, со временем её скованность заставит меня утратить к ней всякое влечение.

А других ценных черт у неё попросту нет. Плебейка без боевых навыков, знаний и связей. То есть за пределами постели она тем более не выдерживает никаких сравнений с Арколи. В общем, либо я вытащу на белый свет её вторую натуру, которая заставит покраснеть от смущения даже похотливую учёную, либо наши отношения могут очень скоро сойти на нет.

Всё то время, пока я предавался этим размышлениям, самка не переставала жаться ко мне влажным от пота телом, облизывать моё лицо и грудь и играться рукой с моей «игрушкой». Отчего та самая игрушка вскоре утратила волю к сопротивлению, и мы пошли на второй заход. После которого Арколи решила поднять интересную тему:

— Скажи, Керос, а чем ограничены эти твои способности к преобразованиям?

— А какие именно преобразования тебя интересуют?

— Ну, например, можешь ты усилить свои, кхм, половые способности?

— А они что, слабые?

— Нет-нет, ни в коем случае не жалуюсь! С этим-то у тебя как раз всё в порядке. Но согласись, совершенству нет предела, правда ведь? Ну так что, как насчёт, скажем, увеличения продолжительности полового акта или количества возможных эрекций?

— Думаю, в этом нет ничего невозможного. Нужно только знать, что, где и как подкручивать, чтобы не напортачить.

— Вот об этом можешь не беспокоиться: ведь прямо сейчас возле тебя лежит биолог, прекрасно разбирающийся в таких вещах и готовый бесплатно тебя проконсультировать. Ну может, не совсем бесплатно, хе-хе. Давай попробуем.

* * *

Вторник. Помнится, я жаловался на слабость после бурной ночи с Мазори? Забудьте, то была лишь щадящая тренировка перед поистине суровой битвой. Арколиво всех подробностях проинструктировала меня, как разогнать мои"мужские" возможности, после чего выжала новообретённые силы до последней капли, позволив уснуть уже глубокой ночью. Это было настоящим испытанием на выносливость, с которым не шли в сравнение ни все последние сражения, ни двухчасовые сеансы в тренажёрном зале.

Так что сегодня я выглядел, как настоящий зомби, что Вальд и Фенорио не преминули сопроводить одобрительными комментариями и смешками. Самое время задуматься, возможно ли с помощью плоти нахтаукта разогнать метаболизм и обеспечить своему телу ускоренное восстановление, предварительно закинувшись достаточным объёмом питательных веществ.

Кое-как дотянув до конца пар, я вернулся домой и устало развалился на кровати,свесив ноги на пол. Но отдохнуть мне было не суждено. И причиной в этот раз оказался, как ни странно, не отец с очередной порцией идиотских подозрений. Постучав, в комнату вошла Хино в неизменной пижаме.

— Уже выписалась? — буднично поинтересовался я, принимая сидячее положение.

— Я бы выздоровела быстрее, соизволь кое-кто хотя бы раз меня навестить, — проворчала она с явным упрёком в голосе.

— Зачем бы? Я залечил твои раны и лично убедился, что твоей жизни ничего не угрожает.

— Сейчас ударю.

— Ножом?

Бах!

Как выяснилось, в этот раз кулаком. Разве что не по лицу, а по лбу.

— Ладно, сейчас не об этом, — сказала она, помахивая ушибленной кистью и морщась от боли. — Ты сам-то как? Тебя та жуткая тварь у меня на глазах насквозь проткнула!

— Ты про ту жуткую тварь с ножом на кухне?

Бах!

Минус вторая рука.

— Арколи мне рассказала, что происходило дальше. Тебя же там всего вдоль и поперёк переломали! Больно было?

— Переживу. И такие раны меня не убьют.

— Кстати, в тот раз я так удивилась своему внезапному исцелению, что совсем забыла поднять эту тему. Как ты это делаешь? Играючи залечиваешь и свои, и чужие раны. Люди ведь такого не умеют.

— Считай, что я вышел за пределы человеческих возможностей.

— И каким же образом?

— Секрет.

— Кхм-кхм. После того, как кое-кто меня обесчестил, этот кое-кто ещё смеет хранить от меня секреты?

— И что ты хочешь услышать? Что меня укусила ящерица, и я перенял её способность к регенерации? Всему своё время.

— Ладно, как знаешь. Это тоже не главная тема, по которой я к тебе пришла.

— Да сколько их у тебя… И какая же главная?

— Мы как раз к ней переходим. И от твоего ответа на мой вопрос будет зависеть твоя жизнь.

На последней фразе тон Хино резко изменился, стал недобрым и угрожающим. И каким-то шестым чувством я понимал, что и правда нахожусь сейчас в большей опасности, чем если бы столкнулся с картарианцем в первый день пребывания в Войдасе.

— Я тогда из-за раны уже не могла наблюдать за боем, но всё ещё слышала, о чём вы говорили. И помнится, перед тем, как напасть на ту здоровенную обезьяну, ты сказал что-то в духе «вам не нравится моя постная мина». Кееерооос, ты, часом, не подслушивал наш с девочками разговор в парке?

Это она про обсуждение той идеи показаться передо мной в соблазнительных платьях?

— К чему подслушивать, когда вы итак на весь парк галдели?

— Галдели?! Да мы так шептались, что друг друга еле слышали, даром что стояли в упор.

— Но мелкие обрывки всё же долетали.

— И что же. Конкретно.До тебя. «Долетело»? Что. Из сказанного. Ты.Услышал?

Я поднял взгляд, но нависшая надо мной сестра грубым движением опустила голову обратно, на уровень штанов своей пижамы.