Скиталец

Он подошел к Ронину и Ларе, когда толпа поредела. Как боты, так и люди начали помогать раненым в медленном, осторожном путешествии к клинике, где солдаты быстро разбирали завалы и деактивированных ботов.

— Как бы это ни было трогательно, вам двоим нужна медицинская помощь, — сказал Купер, улыбаясь. Маул и Честер подошли к нему сзади, у последнего спереди на кожухе было несколько новых дырок. Его походка была шаткой, но он твердо стоял на ногах.

— Мы займемся этим, — сказала Лара.

— Спасибо, — Ронин кивнул Честеру. — Спасибо, что уберег ее. Мы обязаны тебе всем.

Честер ухмыльнулся.

— Все, что я делал, это стоял под пулями. Не самая сложная работа, которая у меня была.

Лара усмехнулась.

— Я бы сделала то же самое для тебя, за исключением, ты знаешь. Эта история со смертью.

Ронин рассмеялся, хотя шутка не показалась ему особенно смешной. Она была жива.

И он тоже.

Эпилог

Ронин шел по тротуару, осматривая оптикой открытое пространство на другой стороне улицы. Сколько бы раз он ни видел парк за сорок шесть лет, прошедших с момента прихода в Шайенн, он никогда не уставал от него — место постоянно менялось. За последние несколько десятилетий большая часть территории была перепрофилирована под сельское хозяйство. В сочетании с полями за пределами города, в Шайенне был избыток продовольствия, который привлекал торговцев со всей округи.

Дети бегали и играли между рядами посевов, смеясь и улыбаясь, особенно когда полевые рабочие прогоняли их прочь. Ронин знал их всех по именам, знал, кто из них, скорее всего, оставит следы на спине мистера Мазера. Учитель все еще не разгадал их фокусов.

— Папа!

Остановившись, Ронин обернулся. Табита подбежала к нему с букетом красных цветов в руке. Память Ронина вернулась к тому моменту, когда он впервые обнял свою дочь. Табита была такой крошечной и хрупкой, что ее можно было держать одной рукой. Не имело значения, что ее биологическим отцом был кто-то другой — Ронин привязался к ней мгновенно.

Теперь Табита была взрослой женщиной, у нее были собственные дети. Она обладала многими чертами Лары — рыжими волосами, ярко-голубыми глазами, упрямством. Тридцать шесть лет с момента ее рождения пролетели быстро, хотя они были полны радости и смысла.

Табита ухмыльнулась, когда подошла к нему.

— Нашла это, когда возвращалась с полей. Я подумала, что маме они понравятся.

Ронин тоже улыбнулся и принял цветы.

— Они ей понравятся.

— Как она? Я навещала ее вчера с детьми, но, думаю, они быстро ее утомили.

Ронин обхватил свободной рукой щеку Табиты, проведя большим пальцем по легкой россыпи веснушек.

— Она быстро устает. Не то чтобы эти дети не утомляли и меня.

Она усмехнулась.

— Ты говоришь об этом мне? Нужно бежать — Дэн ждет меня. Мы собираемся сделать кое-какой ремонт на стене. Скажи маме, что я зайду завтра. Детям пора в школу, а у меня сегодня выходной, так что я могу помочь ей по дому, если ей это нужно.

— Я дам ей знать.

Табита шагнула вперед и обняла его, целуя в щеку.

— Люблю вас, ребята.

Он обнял ее в ответ и поцеловал в волосы, как делал это на протяжении всей ее юности.

— Я тоже люблю тебя, Табби.

Ронин смотрел ей вслед. Принял ли он правильное решение? Табита больше не была ребенком. Она знала, что здоровье Лары пошатнулось, знала, что, несмотря на все удобства, смерть в Шайенне была реальностью. Она была достаточно взрослой, чтобы понимать, что происходило во время голода, и ей было почти двадцать, когда по городу прокатилась болезнь, унесшая жизни десятков человек.

Но он не мог заставить себя сказать что-нибудь, что могло бы убить радость, всегда искрящуюся в ее глазах.

Наконец, он возобновил свою прогулку, приветствуя соседей, которые ухаживали за своими садами. В последние годы стали популярны цветы, но большинство людей по-прежнему выращивали свои собственные культуры — борьба прошлого здесь не была забыта, хотя так много людей, которые пострадали при Военачальнике и восстали против него, ушли. Их наследие продолжилось, его передали их дети и внуки, новые поколения, которые работали бок о бок с ботами, чтобы построить процветающее сообщество.

Он открыл переднюю калитку и вошел во двор, аккуратно закрыв ее за собой. Иногда это все еще было странно — возвращаться домой вот так, особенно с его воспоминаниями о прошлом времени. Когда-то это было просто место для хранения его снаряжения и ухода за ним. Временная остановка между долгими путешествиями в Пыли. Здание, лишенное жизни и в значительной степени лишенное цели.

Но Лара превратила это место в дом.

Ронин поднялся по ступенькам на крыльцо. Колокольчики — сделанные из металлолома — который Лара собирала годами, тихо позвякивали на ветру. Тот же звук, который привлек его к ней почти полвека назад. Приманка судьбы.

Он вошел внутрь и позвал ее по имени, закрывая за собой дверь. В гостиной не было ни единого клочка голой стены: Лара всю свою жизнь оставалась коллекционером, как она сама себя называла. Безделушки, накопленные за десятилетия, украшали стены и многочисленные полки, с гордостью демонстрируясь любым гостям.

— Сюда, — сказала она.

Ронин пошел на ее голос в сторону кухни, проходя мимо ракушек, которые она собрала, когда они посещали западный океан. На одном из крайних столиков стояла банка с песком из той же поездки, к стеклу был прижат камешек в форме сердца. Ронин не понимал необходимости приносить еще песка в город, и без того полный пыли и грязи, но, тем не менее, он принес его.

Лара стояла у столешницы, намазывая джем на ломтик хлеба. Ее глаза были прикованы к работе, движения медленные и обдуманные, но она подняла на него глаза, как только он вошел в комнату. Она улыбнулась, в уголках ее глаз собрались морщинки.

Теперь ее волосы были седыми. Она запаниковала, когда обнаружила свой первый седой волос, запершись в ванной больше чем на час, прежде чем он, наконец, открыл дверь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она восприняла это как признак своей смертности, убежденная, что он оставит ее в любой момент.

Но сейчас она казалась ему такой же красивой, как и тогда, когда он впервые увидел ее. Тем более после той жизни, которую они прожили вместе.

— Табби нашла для тебя цветы, — сказал он, протягивая сверток.

— Она могла бы принести их сама, — сказала она. От Ронина не укрылась дрожь в ее руке, когда она положила нож. — Она живет всего в трех домах отсюда, и я бы с удовольствием повидалась с ней.

— Они с Дэном помогают с ремонтом стены, а это значит, что она уже опаздывала. Завтра у нее свободный день. Она сказала, что зайдет.