Скитание некроманта
Шрифт:
– Дьявол, это же мертвец!
– потеряно повторял он, отступая шаг за шагом к выходу.
– Мертвец! Это же чертов мертвец! Курт, это же мертвец! Курт!
То тут то здесь откидывались простыни и поднимались обезображенные тела - бывшие солдаты двадцать первой дивизии. Бледные без единой кровинки лица солдат были совершенно бесстрастны, казалось со смертью они обрели полный покой и ни на что не претендовали.
Пистолет у Маера в руках ходил ходуном.
– Курт, Курт, - дрожал его голос.
– Давай к выходу!
Однако, тот уже ни чего не слышал. Бывший гамбургский криминалист руками
– А-а-а-а-а!
– тонко закричал лейтенант, увидев, что Курт окончательно упал.
– Твари! На. На!
Один за другим раздались гулкие выстрелы. Пули рвали тела, добавляя к старым боевым ранам новые...
Маер окутался легкой пороховой дымкой, сквозь которой были видны шевелящиеся трупы. Трясущими руками он начал снаряжать обойму; золотистые патроны, вынимаемые из подсумка, через один падали на землю.
– Дьявол! Чертова война!
– сквозь зубы бормотал он.
– Чертовы мертвецы. Чертова страна. Валить надо отсюда...
Осторожно нащупывая ступеньки, Маер медленно поднимался наверх.
– Эй! Есть там кто-нибудь?
– уже возле самой двери проорал он, хватаясь за ручку.
– Солдаты!
Входная дверь резко открылась... Облегченно вздохнувший, Маер увидел перекошенный черно-зеленый оскал и блестящее лезвие мягко вошло в грудь офицера. Придержав падающее тело, разведчик спрятал клинок и неуловимым движением бросил вниз "лимонку".
Глава одиннадцатая
Доклад начальника особого отдела пятнадцатой стрелковой дивизии: ... в ходе профессионально подготовленной и успешно осуществленной операции был уничтожен склад авиационного топлива юго-западной армейской группировки... Бойцами особого диверсионного отряда были взяты в плен два офицера штаба, захвачены схемы минных полей...
Выписка из протокола допроса задержанного Љ172: ... задержанный был одет в странного покроя одежду. Ее отличительные черты: мешковатая форма, темный цвет, не идентифицируемые светлые символы, расположенные по всей поверхности плаща...
– Что же нам с тобой делать?
– задумчиво проговорил молодой капитан, протирая треснутое пенсне.
– А, товарищ Кирьян? Или правильнее господин...
Килиан, только что назвавшийся Кирьяном, беспомощно отводил взгляд.
– Ну, не помню я ничего! Не помню, - с рыданием твердил он, надеясь, что ему поверят.
– Я вообще ничего не помню! Помню, что зовут меня Кирьян, и все!
– Запамятовал, говоришь?
– усмехнулся капитан, демонстративно расстегивая кобуру.
– А мы сейчас посмотрим. Вдруг случиться чудо, и ты сразу же все вспомнишь...
Из угла, где в полумраке не было ни чего видно, вышел пожилой комбат.
– Постой, Юрий. Не гони лошадей, - устало проговорил он, присаживаясь за стол.
– И этого, тоже что-ли в расход? Ты, капитан, пойми. У меня в ротах по тридцать - сорок штыков осталось!
Комбат медленно раскурил самокрутку и глубоко затянулся. Сизый дым густыми хлопьями потянулся куда-то к верху.
– После этого
буденовского рейда именно через мой батальон попрет Гудериан со своими танками! Вы каким местом там думаете?! Кого я теперь поставлю?– Да, понял я, - прервал его капитан, засовывая пистолет обратно.
– Понял! Забирай этого дезертира себе. Может и станет еще человеком. Иди!
Килиан облегченно выдохнул и, поднявшись, вышел вслед за комбатом.
– Считай, ты, парень, с того света вернулся, - сказал ему комбат около полевой кухни.
– Ты на капитана зла не держи... Письмо с месяц как пришло ему; пишут семья в Ленинграде осталась. Вот и лютует он.
Комбат остановился и, посмотрев ему прямо в глаза, сказал:
– Ты, служи солдат, как должен! Ни о чем не волнуйся, кровь, она все спишет... Давай на склад к Алексееву. Скажешь, комбат приказал. Он все и выдаст. Бегом! Марш!
Килиан сорвался с места и побежал.
Этот день пробежал как-то мимо его сознания. Низкий, словно вросший в землю склад, рябой сержант с перебинтованной рукой, смешные штаны с широкими штанинами - все это события, сменяя друг друга, нескончаемой чередой проходили и растворялись в пелене.
Он лежал на жестких досках в полусырой землянке и размышлял. "Это же страшный мир, - проносилось у него в голове.
– Ужасный мир! Он раздавит меня и не поморщится словно букашку. Я, Килиан Китонский, маг огненной стихии первого круга, здесь самый последний! Я хуже самого грязного простолюдина, самого слабого мечника. Здесь их дом, их земля. А, я, что? Что я такое здесь? Жалкий человечек! Бывший маг- недоучка! Да, грош цена всем моим знаниям в этом мире".
Результатом ночных размышлений явилось, наконец-то, его полное душевное спокойствие. Килиан решил оставить все на своих местах. "Судьба все расставит сама, - решил он.
– не будем отчаиваться раньше времени. Может Светозарный Митра проявит свою благосклонность и я вернусь домой живым и здоровым, а мои враги будут наказаны".
Из беспокойного сна его вырвал мощный хлопок по спине и сопровождавший его бас:
– Вставай, болезный! Солнце уже высоко и немчура скоро кушать закончит...
Открыв глаза, Килиан обомлел. Над ним возвышался огромный краснорожий солдат, настоящий человек-гора.
– Чо, испужался? Так, зря ты это! Меня зовут Петр. Можно просто Петруха... Давай, поднимайся скорее!
Бывший маг с кряхтением выполз из под шинели и наткнулся на застывшего во входе солдата..
– Слышь, рама в небе воет?!
– Петр со злобой кивнул вверх.
– Значит, немец скоро попрет... Винтарь то с собой захвати, или чем других фрицев встречать собрался?
Килиан недоуменно заметался по землянке, пытаясь понять, чего же такое ему надо взять с собой. "О, Митра, нож что-ли?
– перебирал он свои немногочисленные пожитки.
– Может вон тот ящик? Каиново отродье! Что же это за винтарь!".
– Держи!
– усмехнувшись, Петр протянул ему длинную деревянную палку, обитую железом.
– Совсем что-ли мозги отбили? Так, наши это могут. Имя то свое хоть помнишь?
– Кирьян, я!
– схватив протянутое оружие, пробормотал Килиан.
Двигаясь по извилистому окопу, он старался не отставать от Петра, который, как оказалось, был командиром его отделения.