Сколько длятся полвека?

При такой версии атака интербригады — сюрприз для мятежников. Однако, располагая превосходством, легко оправиться от замешательства, преимущество первого удара сведется к нулю.

К нулю? Долбануть бы поосновательнее под девятое ребро…

Утром уныло гудела голова, хотелось лежать и лежать. Не последовать ли примеру старца Посаса — зарядка, ванна, неторопливый кофе, светская беседа с начальником штаба?

Обжигаясь, пил по маминому способу круто заваренный чай, чередуя глотки с затяжками сигаретой, когда Алек доложил: прибыл незнакомый офицер, черногорец либо турок.

— Когда вы в последний раз были в Турции, Алек?

— Вообще не был.

— Тогда зовите этого турка.

Более дорогого гостя не ждал. Не верилось — Хаджи Мамсуров, Ксанти.

Он белозубо смеялся, наливал себе чай.

— Пить хочу — помираю. Коньяк запрещен Кораном.

Не забыл Старик, спасибо ему, не забыл. Никто Вальтеру в эту минуту так не нужен, как Хаджи.

Их свели случайные встречи в коридорах НКО у Арбатских ворот, короткие совещания у Старика. Вдали от Москвы это давнее шапочное знакомство рождало близость, позволяющую безбоязненно выкладывать сомнения и горести.

— Разведка боем — целиком согласен — не напрасна. Надо этих самодовольных гадов постоянно допекать… Когда бы самодовольство только по ту сторону! Его и тут…

Хаджи провел ладонью над головой.

— Скажи этому твоему анархисту, — он держит Монторо потому лишь, что генерал Кейпо де Льяно не подбросил силенок, тот ведь на стенку полезет. Кстати, Кейпо де Льяно отнюдь не дурак, как расписывают в газетах. Демагог, компанейский выпивоха. Пьян, да умен… На Монторо он попрет не сегодня–завтра. Это уточнено. К сожалению, насчет численности и техники ясности нет. Разведка слабовата. Кроме того, гляди: прямое снабжение Лиссабон — Бадахос — Кордова… У Старика сейчас все клином сошлось на разведке…

Создавая так называемый четырнадцатый корпус, предназначенный для разведывательных и диверсионных целей, Берзин опирался на соотношение сторон. Республиканцы бедны артиллерией, авиацией. Следовательпо — взрывать эшелоны с танками в тылу, поджигать аэродромы. Одна мина заменит десятки недостающих на фронте орудий, удачная диверсия — эскадрилью бомбардировщиков.

— Загодя бы создавать в тылу базы, — заметил Вальтер.

— Чего уж там, надежнее оставить людей и взрывчатку, чем забрасывать потом… Если тебе придется отступать, имей в виду. Прикажи отобрать пятнадцать человек. Надежных, выносливых. Не морщись. Часть вернется к тебе. Мы их кое–чему обучим…

Вместе они обходили батальоны, часа два провели на НП у пробитых в крыше костела специальных щелей.

Вальтер позавидовал: с какой легкостью Хаджи взбегает по лестнице, как пружинисто спрыгивает. Куда ему с брюшком, обозначившимся под ремнем.

— Я бы все же оттянул наблюдательный пункт, — заметил Хаджи, когда они автомобилем возвращались в штаб. — Слишком выдвинут. Если б перед наступлением…

— Перед.

Хаджи насторожился.

— Объяснишь? А пока вот что: мы привыкли — кто с гражданской войны, кто с академии, кто с училища, — НП на колокольне. Господствующая точка. Противник тоже привык. Чуть что — пристрелялся. Есть и деликатная сторопа. Особенно в Испании. Католики они, сильно верующие. С костелом поосмотрительнее…

— Подумаю, — согласился Вальтер.

Когда они остались с глазу на глаз, Хаджи подтвердил его предположение: атакуя Моиторо, франкисты выявят свои силы.

— А я буду бить со стороны Лопера. Не верну Монторо — сорву их дальнейшее продвижение.

Они легли спать в одной комнате. Погасив свет, продолжали нескончаемый разговор. Все, что Мамсуров успел узнать, схватить цепким взглядом, он щедро передавал Вальтеру.

— Многое будешь делать на свой страх–риск. Такая система согласования, утверждения, утрясения… У них раньше на пятьсот солдат — генерал. Каждый строчит рапорты. Когда Примо де Ривера велел всем чиновникам являться на службу, не хватило стульев. Многое переменилось. Но бюрократизм живуч.

На следующее утро Хаджи попрощался, сел в машину. Вылез.

— Вот тебе тезку, — он снял с брючного ремня маленькую кобуру «вальтера». Ношу, два и всем советую.

27 декабря на рассвете мятежники предприняли штурм Монторо и через два часа овладели городом. Командир анархистской колонны то ли погиб в перестрелке, то ли застрелился. Вальтеру было не до него. Он диктовал Моранди загодя продуманный приказ:

— Захватить Лопера, выйти на линию Вилья делъ Рио, Бухалансе, Канате де ляс Торес и овладеть Монторо…

27 и 28 декабря бригада волна за волной атаковала Лопера.

Когда артиллерия потеряла связь между огневыми позициями и наблюдателями, Вальтер приказал наладить сигнализацию. Ночью потянули телефонный кабель.

Ожесточение атак и отпора росло. Мятежники безотказно подбрасывали резервы. У республиканцев ни авиации, ни танков. Количественный и технический перевес франкистов на третьи сутки достиг десятикратного превосходства. Они удержали Лопера и Монторо. Но от дальнейшего наступления отказались. Ради этого и сражалась под Кордовой 14-я интернациональная бригада «Марсельеза», которую называли отныне бригадой Вальтера.

Даже располагай Вальтер в эти дни досугом и попытайся в неспешных беседах с поляками удовлетворить свою потребность знать, что творится на родине, вряд ли он представил бы себе всю сложность внутриполитического положения, на котором по-своему сказались испанские события.

Большинство приводимых ниже материалов остались неизвестными Вальтеру. Но они в той или иной степени определяли судьбы сражавшихся под его началом и рядом с ним поляков. Следовательно — и его судьбу.

Из письма польского представителя при КИМ (Коммунистическом Интернационале Молодежи) в Секретариат Коммунистического Союза Польской Молодежи (сентябрь 1936 года):

«Эту кампанию (поддержки Испании — В. К.) можно провести лишь тогда широко и с успехом, если отдадите себе отчет в том, что один может оказать помощь благодаря чувству пролетарской солидарности, другой — потому, что считает себя демократом, третий реагирует на лапы Гитлера, угрожающие и Польше, четвертый — потому, что является сторонником законного государства и противником фашистских узурпаторов, пятый протестует против убийства женщин и детей, исходя из чисто человеческой совести».

Из решения Центрального Исполнительного Комитета ППС (Польской Социалистической Партии) от ноября 1936 года:

«Нашествие на Испанию, угроза ее свободе и независимости при молчаливом согласии так называемых великих держав, гитлеровские провокации на границах Франции и Польши явно направлены против международных соглашений… Все это окончательно выявило банкротство каких–либо расчетов на мирные уступки со стороны международного фашизма».

В январе 1937 года в Варшаве на съезде крестьянской партии «Сгронництво людове» представитель Львовской организации предложил резолюцию: