Сколько горя нужно для счастья?

— Ну и пойду.

— Нет стой не иди. Скажи, что ты вообще такое? Как ты одолел всех зверолюдей?

В ответ я наклонился к нему и показал два ряда акульих зубов. — Точно хочешь знать?

С него полился холодный пот, да так обильно, словно он под душем стоит. — Я бы на твоем месте берег влагу в организме. Произнес я и добавил — Хотел бы в одиночку порвать пятьдесят человек?

— Пятьдесят!? Разве такое возможно?

— Конечно я научу, вот тебе мой первый урок. С этими словами я вдарил ему ладошкой по тому месту, где раньше ухо было. — Ай! Что ты делаешь! Стой, как, это что… В его голове сейчас перелистываются целые тома знаний о том, как правильно делить людей на равные части, за авторством волка разбойника Вольфранга.

— Невероятно…

— Ну и закрепим результат. Я замахнулся вновь. Черт, кажется, у меня появилась привычка бить людей, правда не знаю, дурная ли она.

— Нет, не трогай! Из-за тебя я никак не могу кровь остановить!

Пока я поучал Эдуарда уму разуму, к Ярославу подошел низенький юноша, самый молодой из компании пленников.

— Старик, ты вроде добрее того парня, скажи, а как так вышло что с вами носится эта зверолюдка?

— Здравствуй, меня зовут Ярослав. Старик протянул руку.

— Ой точно, нужно сначала представиться, я Гулливер.

Мальчик ответил на рукопожатие и тут же от боли присел на коленки, но старик не отпускал его.

— Она наш дорогой ребенок и я не советую тебе вспоминать о том, что Мару есть, даже если твои глаза видят её. Если бы тебя услышал он, то ты мог бы и без руки остаться…

— Хорошо, прости меня, я только хотел спросить… меня ребята подослали… больно… отпусти руку, пожалуйста. От железной хватки старика косточки Гулливера стачивались друг от друга.

— Ладно, и извини, я немного вспылил. Ярослав удивился своему поведению, странно все это… подумал он. Друг своей пощечиной, словно вытрусил из меня что-то ненужное…

— Ух ты, а ты в неплохой форме. Ты тоже умелый боец? Вы вдвоем разделались с такой толпой? Спросил с восторгом Гулливер, отряхивая руку.

— Нет, мой друг был один.

— В одиночку!? Ничего себе. В этот момент глаза паренька засияли. Он с почитанием посмотрел на того странного парня, который неподалеку бил мужчину у дерева.

— Пойдем, познакомь меня с остальными.

Ярослав имел пристрастие к знакомствам. Уже этим вечером я знал каждого по имени и каждому дал образовательную пощёчину. Тогда я подумал… может быть учителя в школе тоже пытались воспитывать меня таким способом?

* * *

Мы развернули повозку и послали лошадей к цивилизации. Люди почувствовали себя свободными на целую ночь, ну и хватит на этом, решил я и поднял их с утра пораньше. — Может, не стоит так рано… Пожаловался кто-то, и я расшевелил камешек в его почке, чтобы он проснулся. — Больно то как!

— Вставайте. Спать, когда командир бодрствует, неразумно. Сказал я и пнул самого медлительного.

— Пока я ухожу по делам, вы будете бегать вокруг повозки. Кто станет лениться, получит наказание. Двое, Гулливер и Викентий, побежали сразу, а еще семь человек, имели наглость задуматься на четыре секунды, прежде чем последовать их примеру.

И только десятый, Эдуард, возразил.

— Зачем нам бегать? Может, лучше практиковать навыки боя? Ты же хотел воспитать бойцов, а не бегунов? В ответ я просто потрогал себя за ухо… и он, грамотно рассудив, присоединился к остальным.

Я принял охотничий облик и помчал в лес.

Отлично! Первой попалась медведица с парой медвежат. В прошлом, я дрался с ними не щадя живота, мать, защищающая потомство, самая захватывающая добыча. Жаль, но сегодня мне и без неё есть кого помучить, потому достаточно усыпить её помешательством и продавить коготь в глазницу.

Медведица мертвеет за пару минут, но на вид остается как живая.

Вернувшись, я ловил ошарашенные взгляды, не каждый человек поднимет двухсоткилограммовую тушку одной рукой, а вот истинному расплюнуть. Мой же взгляд был не менее удивленный чем у них.

Почему, бегут лишь трое из десяти… Гулливер, Викентий и Дормидонт. С Гулливером всё ясно, мальчик исполнительный… Викентий, внушает у меня определенные опасения, но о нём потом. Больше всех впечатлил хромающий Дормидонт, мужчина готов плакать от боли, но бежит.

— Кто разрешил вам отдыхать, семеро бездельников.

— Мы больше не можем… с утра сил нет… Эдуарду хватило наглости сказать такое перед Дормидонтом.

— Ясно, ну что же, ваше право.

— Вы трое, хвалю, можете отдохнуть. Счастливый Гулливер упал на спину и начал дергать ногой, словно у него агония.

— Ярослав, будь добр принеси мне семь одинаковых палочек. Я надломил одну и сказал — Тяните по очереди.

Похоже, это судьба…

— Все видели? Эдуард вытянул короткую, пусть винит свою удачу, а не меня. Я набросился на него и стал стаскивать ботинки. — Эй, ты чего удумал!? Возмущался дважды ампутант.

— Я же сказал, тот кто отлынивает, будет наказан! На последнем слове я откусил его мизинец на левой ноге.

Он громко заорал! Все вытянулись по струнке, они думали, что отхватить можно только за длинный язык, а тут оказывается малейшее непослушание и ты как человек становишься меньше…

Выносливая троица радовалась в сердцах, что ранее каждый из них принял верное решение не дразнить судьбу и бежать. Их не сломили даже уговоры тех, кто устал и прилег отдохнуть.

— Не переживай, мизинец вообще человеку не важен.