Сколько ты стоишь?

Берестов замер, боясь пошевелиться. Между ними сейчас было сантиметров десять, наверное, и стоит Варе оглянуться…

А она словно почувствовала, о чём он подумал, и действительно посмотрела назад.

Румянец от выпитого вина немедленно исчез с её щёк, и даже губы, казалось, побледнели. Зрачки расширились, и задышала она чаще, явно пытаясь справиться с накатившей паникой.

— А ну-ка, ребята, подвиньтесь! — раздался от дверей громовой голос Аркадия Васильевича, одного из бухгалтеров — крупного мужчины с большим животом. Кто-то весело взвизгнул, и Варю со всего размаха прижало к Берестову.

Весело им, значит… А вот Варе было не до веселья.

Илья от неожиданности, дёрнувшись, положил руку девушке на талию, но сразу же опомнился и убрал ладонь. Варя замерла, застыв каменным изваянием. Она действительно показалась Берестову похожей на камень, настолько напряглась.

Лифт тронулся, и всех чуть качнуло, в том числе и Илью с Варей. Их тела потёрлись друг о друга, и девушка сначала вздрогнула, а потом просто задрожала мелкой дрожью.

Наверное, в другой ситуации Берестов бы возбудился. У Вари была такая мягкая, но в то же время упругая попа, которая сейчас прижималась к его паху. Но Илья не возбудился. Он думал только о том, чтобы всё поскорее закончилось.

Лифт ехал секунд десять, но это время показалось Берестову вечностью. И когда двери наконец открылись, он вздохнул с облегчением.

Варя медленно отлипла от него и на негнущихся ногах побрела к выходу. Илья пошёл следом, но старался держаться чуть в стороне, ругая и себя, и эту дурацкую ситуацию. Возле турникетов они практически поравнялись, и он вдруг заметил, что Варя плачет.

Вздохнул, достал пропуск, приложил к турникету, и уже когда прошёл через открывшиеся двери, сказал, обращаясь к девушке, что шла чуть впереди:

— Не плачь. Я завтра уволюсь.

Варя запнулась, остановилась и повернулась к Илье лицом. Оно у неё действительно было всё влажное от слёз. И когда только успела…

— Не надо.

— Варь, я не ангел, — сказал Берестов, усилием воли подавив в себе порыв подойти к ней поближе и вытереть мокрые щёки. — Но я и не законченный мудак. Мне совсем не нравится постоянно чувствовать себя последним чмом. Да и ты мучаешься. К чему всё это?

Она вздохнула, опустила голову. Достала из сумочки бумажные платочки, вытащила один из пачки и вытерла лицо.

— Мне нужно с тобой поговорить, — произнесла Варя чуть дрожащим голосом. — Только не здесь. Середина холла бизнес-центра не очень удачное место для подобных разговоров…

— Давай отойдём в угол.

— Нет. А… ты на машине сегодня?

— Ну на машине.

— Давай… в машине поговорим?

Илья несколько секунд смотрел на Варю с недоумением.

— В машине. Поговорим. Ты хочешь сказать, что сможешь сесть со мной в одну машину?

— Смогу.

Берестов покачал головой.

— Ладно, давай попробуем. Если у тебя не получится, в кафе поговорим. Там всё-таки столик есть и люди ходят, — он не удержался от горькой шпильки, и тут же сам пожалел, потому что Варя вновь заморгала, сдерживая слёзы. — Извини. Пойдём.

Интересно, о чём она хочет поговорить? О чём им вообще разговаривать? Увольняться ему надо. Он и так перед ней виноват, а теперь ещё больше мучает, совершая ошибку за ошибкой.

Мудак. Может, и не законченный, но точно мудак…

* * *

В лифте Варе показалось, что она сейчас умрёт от разрыва сердца, так сильно оно колотилось.

Дурь, глупость, абсурд. Лифт, полный людей, и Берестов, который даже не пошевелился, если не считать короткого прикосновения к её талии, но оно было без всякого умысла — просто от неожиданности.

Почему же так страшно-то, господи?! Никакой фильм ужасов не сравнится с этим иррациональным страхом, которым абсолютно невозможно управлять. И стоит Илье оказаться позади неё или просто слишком близко, как Варя готова умереть от ужаса.

И заплакала она не только из-за этого самого ужаса, но и от досады на себя. Опять она не сдержалась… и Берестов вновь хочет уволиться.

Нельзя больше откладывать этот разговор, нельзя. Бери себя в руки, дура истеричная.

Поэтому Варя предложила поговорить в машине. В конце концов, когда-то же надо начинать…

Она думала, это будет сложно. Всё-таки замкнутое пространство, да ещё и ремни… хотя Илья их проигнорировал, просто сел на водительское сиденье и, внимательно поглядев на Варю, предложил подвезти её до дома.

— А ты пока расскажешь, о чём хочешь поговорить.

— Нет, так не пойдёт, — она покачала головой. — Давай здесь. Сейчас… я соберусь только с мыслями.

Да уж, соберись…

В машине было прохладно — Илья, слава богу, ставил её на подземную стоянку, и за восемь рабочих часов она не превратилась в раскалённую на летнем солнце консервную банку. Берестов ещё и окно открыл, и в небольшую щелочку оттуда на Варю дул приятный ветерок.

Да, это оказалось совсем несложно — сесть в машину. Интересно, почему? Рассуждая логически, Илья ведь может и тут её изнасиловать. Легко и просто…

Но Варин страх, кажется, действительно был иррациональным и анализу поддаваться не хотел. Сзади — страшно. Прикасаться — страшно. Смотреть прямо — страшно. А вот просто сидеть рядом — неприятно, но не страшно. Она и баррикаду-то выстроила именно из-за этой неприязни…

— Может, воды хочешь? Бардачок тогда открой, там есть бутылка.

— Нет, спасибо.

Они ещё немного помолчали. Илья терпеливо сидел рядом, чуть постукивая пальцами по рулю, и только этот жест выдавал его волнение.

— Мне не нравится то, что со мной происходит, — в конце концов выдавила из себя Варя. — Я не хочу этого чувствовать. Ты предлагаешь увольнение, но это не выход. Проблема не в том, что я ощущаю страх к мужчинам, проблема в том, что я ощущаю его именно к тебе.

Берестов явно напрягся.

— Я понимаю, Варь. Сейчас тебе тоже страшно? Может, тебе пересесть на заднее сиденье?

— Нет. Не страшно и не пересяду. Илья… я не дура. Я довольно легко разбираюсь в людях… лет эдак с девятнадцати. Я знаю, что такое мужчина-мудак. Ты — не мудак.