Сколько у тебя? 20 моих единственных!..

— Да пребудет с тобой крайняя плоть!

Не поняв, что я имела в виду, Абби страстно поцеловал меня, а потом мы сладко-сладко занялись любовью по-испански.

На следующий вечер Абби и «Дастин Хоффман» вновь пригласили нас с Мишель на ужин, и мы с благодарностью согласились. Они повели нас в заведение, где подавали только окорок, но мы с Мишель смаковали еду, в то время как Абби разом проглотил свою… видимо, чересчур поспешно. Не могу определенно сказать, что произошло, но он был в полном порядке, а в следующий миг побагровел и схватился за горло. Первым к нему подскочил «Дастин Хоффман».

Следующие несколько минут мы с ужасом наблюдали, как «Дастин Хоффман» применял на Абби «прием Хелмиша», изо всех сил пытаясь вытолкнуть кусок пищи из глотки друга. После четырех или пяти безуспешных попыток ситуация не изменилась, по лицу Абби уже струились слезы. Вид плачущего друга прибавил смелости действиям «Дастина Хоффмана», он решил не сдаваться. Во всю мощь легких выкрикнув «Yo te voy a salvar amigo!» [33] , он с такой силой вонзил кулаки под грудную клетку Абби, что приподнял его над землей. И сразу же злосчастный кусок ветчины вылетел из горла Абби и приземлился — куда бы вы думали — точно мне на щеку. Где и остался. На некоторое время. При виде столь вульгарной иллюстрации своего тяжкого труда «Дастин Хоффман» испуганно прикрыл ладошкой рот, Мишель ахнула, а бедняга Абби униженно рухнул на стул. А я что? Я спокойно потянулась за салфеткой и вытерла лицо. Пытаясь разрядить обстановку, «Дастин Хоффман» похлопал Абби по спине:

33

«Я помогу тебе, дружище!» ( исп.).

— В следующий раз откусывай поменьше!

Абби метнул в его сторону злобный взгляд — для шуток было не время, затем поднялся и, не говоря ни слова, вышел из-за стола. «Дастин Хоффман» последовал за ним.

Когда минут двадцать спустя парни вернулись, Абби явно чувствовал себя лучше. Поскольку Мишель была потрясена актом героизма, проявленного «Дастином Хоффманом», она ушла с ним. Абби тоже пригласил меня, но после того, что только что произошло, я была «не в настроении». Однако понимала, что, если отклоню приглашение, он будет чувствовать себя еще хуже, поэтому пошла и, более того, легла с ним в постель. Но в этот раз, вместо того чтобы думать о необрезанном пенисе, я вспоминала сцену «удушения» — багровое лицо, леденящий кровь вопль «Дастина Хоффмана» и, разумеется, полупрожеванный кусочек окорока, прилипший к моему лицу. Главное событие вечера постоянно прокручивалось в моем мозгу, и это показалось мне настолько забавно, что в конце концов я невольно рассмеялась. Абби тут же остановился и озадаченно посмотрел на меня.

— Почему ты смеяться надо мной? — спросил он.

— Э-э… я не смеялась, — тихонько ответила я.

— Нет, ты смеяться. — Абби скатился с меня. — Ты смеяться.

Я не хотела, чтобы он подумал, будто я смеюсь над его сексуальными способностями, поэтому рассказала правду — что вспоминала случившееся и решила, что это было забавно. Даже изобразила, как они с «Дастином Хоффманом» выглядели, проиллюстрировав рассказ звуковыми эффектами в надежде, что он перестанет чувствовать себя неловко. Я думала, это поможет ему расслабиться, что и произошло, но не совсем так, как я рассчитывала, — его пенис повис, съежился, уполз в складки крайней плоти, стыдливо пряча головку.

— Думаю, тебе следует уйти, — заявил Абогадо.

Я попыталась извиниться, но он не желал ничего слушать, поэтому пришлось одеться и уйти.

Вернувшись в Нью-Йорк, я отправила Абогадо письмо по электронной почте с дополнительными извинениями. Он ответил, что все в порядке, но холодный тон послания говорил об обратном. Мишель все еще поддерживает отношения с «Дастином Хоффманом», поэтому я знаю, что год назад Абогадо переехал в Новый Орлеан и открыл там кулинарную школу. Наверное, можно было поехать туда и без информации Колина, но Мишель вечно говорит о нем так, словно что-то скрывает, и я отчасти подозревала, что он женился. Но нет. Несмотря на случившееся, я надеялась, что с Абогадо все в порядке, он счастлив, и чертовски надеюсь, что он учит людей готовить не окорок, а что-нибудь другое.

Катастрофа в «Городе в излучине»

Вторник, 19 апреля

Вчера рано утром мы с Евой добрались до Нового Орлеана и сейчас сидели на террасе «Кафе дю Монд» во Французском квартале, поедая бенье. Мама, бывало, готовила эти французские пончики для нас с Дейзи, когда мы были маленькими. Она разрешала нам помогать месить тесто и резать его на квадратики, а мы всегда спорили, кто будет посыпать сахарной пудрой готовые.

Поздно вечером я прошлась мимо кулинарной школы Абогадо, которая располагалась там же, во Французском квартале. Она разместилась на первом этаже маленького дома, желтого, с черными ставнями и очаровательными коваными балконами, украшенными цветами и папоротником. Через окошки я разглядела, что идет занятие, и не стала заходить, но взяла брошюру из коробки у входа. Я решила, что лучший способ встретиться — записаться на урок и прикинуться, что мое появление — чистая случайность.

Дожидаясь открытия школы, я оглядывала Французский квартал и улыбалась. Слава и роскошь, которые царили здесь до урагана «Катрина», еще не вернулись в полной мере, но радостно было видеть, что многие заведения открыты и повсюду снуют счастливые туристы.

Незадолго до полудня я вынула из сумочки телефон, чтобы позвонить в школу, как вдруг он сам зазвенел в моих руках. Увидев, что звонит Колин Броуди, я ответила. Он спросил, получила ли я письмо, где сообщается, что Генри и Алекс женаты.

— Да, спасибо, — ответила я, скрывая разочарование. Жалость какая. На обоих я возлагала такие большие надежды. — А, кстати, ты, случайно, не знаешь, как зовут женщину, на которой женат Алекс?

Если с Генри я встречалась недолго, то с Алексом — целых пять месяцев. И как только отношения стали серьезными, он бросил меня ради другой девушки. Не припомню ее имени, но, кажется…

— Сара, — сообщил Колин. — Кажется, ее зовут Сара.

Да, точно. Сара. Я всегда называла Алекса «Отличным Парнем, Который Сбежал». Он был таким умным и зрелым — очень нравился моей маме. При расставании со мной он честно объяснил, почему так поступает, рассказал про Сару, и я всегда уважала его за это. Ладно. Если парень уходит от вас к другой женщине, уж лучше пусть женится на ней, чем закрутит очередной роман с дешевой потаскушкой.

— Ну, и как продвигаются дела? — рассеянно поинтересовался Колин. — Разыскала остальных парней?

Все еще размышляя о Саре и Алексе, я ответила не задумываясь:

— Да, но до сих пор были сплошные провалы. Видел бы ты их, абсолютные идиоты. Сейчас я в Новом Орлеане, может, здесь что-нибудь выйдет…

Внезапно я осознала, что несу, и замолкла.

О Господи… Я только что прокололась. Почему я прокололась? Как могло так случиться? Что такого спросил Колин, что вынудило меня расколоться? Он спросил, разыскала ли я парней.

— Ты обманом заставил меня это рассказать! — заверещала я в телефонную трубку.

— Ладно, ладно, не откусывай мне голову! — хихикнул Колин. — Ничего такого я не сделал. Просто задал вопрос.

— Да… жульнический вопрос, — фыркнула я.

— Это был вовсе не жульнический вопрос. Наоборот, предельно прямой.

— Нет. — Погодите-ка — или да?

— Прямой. Я спросил, разыскала ли ты парней, в смысле доставлены ли им приглашения.

— Если бы ты хотел знать именно это, ты бы так и спросил. Но ты спросил, разыскала ли я их, и спросил рассеянно, между прочим, как будто мы уже обсуждали, чем я занимаюсь.

— А под «чем я занимаюсь» ты подразумеваешь поиск прежних любовников, верно?

— Именно так.

О, черт! Я опять попалась!

— Ага! — радостно воскликнул Колин. — Второй раз поймал тебя!

Я была слишком зла, чтобы отвечать.

— Да ладно, Дел, — продолжает он. — Не злись. Я просто любопытный, вот и все.