Скопин-Шуйский. Похищение престола

— Господа сенаторы, по моему приказу на реке построена снежная крепость. Завтра пополудни велю вам всем быть в ней. Заготавливайте снежки. Это будет в сражении основное оружие. А я со своими рындами [28] тоже снежками буду вас штурмовать. Ну как?

Бояре переглядывались: что, мол, за блажь.

— А для чя это, государь?

— Чтоб не спалось в Сенате, — усмехнулся Дмитрий. — Неужто не удержите крепость?

— Хм, — колебались бояре: чай, не мальчишки снежками бавиться.

28

Рынды — оруженосцы, телохранители великих князей и царей в XIV–XVII вв.

— Значит, боитесь? — спросил царь.

— Отчего же, — сказал Шуйский. — Играть так играть. Токо учти, государь, крепость мы не сдадим. Не обессудь.

— Там посмотрим, — подмигнул весело Дмитрий. — Только условие: побежденные ставят победителям ведро вина.

— Можно и два, — сказал Мосальский.

— Хорошо, — легко согласился царь. — Пусть будет победителям два ведра вина. Готовьте, — и засмеялся.

Расходясь из Грановитой палаты, бояре гадали: что за причуда — снежки? Кто-то предположил:

— Ох, братцы, начнет со снежков, кончит протазанами [29] , а то и пищалями.

— Это, пожалуй, верно. Засвети я ему, скажем, в рыло снежком. Чем кончится?

— Плахой.

— То-то и оно. Я думаю, надо на всякий случай вздеть под шубы брони.

— Оно бы и ножи-засапожники неплохо с собой прихватить.

На следующий день царь подъехал верхом к снежной крепости в сопровождении своих телохранителей, в числе их был и князь Скопин-Шуйский — царский меченоша. Соскочив с коня, Дмитрий скомандовал:

29

Протазан — копье с плоским и длинным металлическим наконечником. Оружие ландскнехтов в XVI в. и телохранителей при монархах в XVII в.

— Оружие и все лишнее оставить на седлах. — И направился к крепости, где уже толпились его сенаторы. Поздоровавшись, царь спросил Мстиславского: — Ну что, Федор Иванович, все собрались?

— Воротынского нет, приболел князь.

— Ну коли болен, правильно сделал, что не явился, ни к чему других заражать. Ну начнем?

— Пожалуй, можно, государь.

— Занимайте оборону.

Бояре входили в крепость, начиная в руках уже обминать снежки, все казались изрядно потолстевшими. И вот началась «снежная баталия» со смехом и задорными криками:

— Вот счас я тебе вмажу.

— А ну-ка высунься.

— Князь, чего зеваешь!

— Берегись! Ага, не сладко.

— Ха-ха-ха, хо-хо-хо.

Снежки летали туда-сюда, порою рассыпаясь в воздухе. Скоро все с ног до головы были усыпаны снегом.

— А ну-ка, ребята, нажмем, — крикнул Скопин и, пятясь задом к крепости, увлек за собой человек десять, в числе которых был и Дмитрий. Осыпаемые снежками, прикрываясь воротниками, осаждавшие, как тараном, пробили стену крепости, имея на острие спину Скопина-Шуйского.

— Ага-а, наша взяла!

Где было отучневшим от броней боярам, да и к тому же уже преклонных годов, удержать молодых, зубастых, рукастых телохранителей. Свалили самого Мстиславского — главу Думы, на него еще несколько человек. Князь кричал из-под низу, задыхаясь от шуб:

— Сдаемся! Сдаемся!

И тут к Дмитрию пробрался Бучинский, шепнул у уха:

— Государь, они все в бронях и при ножах.

Только что кричавший победоносно царь нахмурился, быстро выбрался из крепости и скорым шагом направился к коням. Бунинский бежал следом.

Вскочив на коня, Дмитрий ходкой рысью помчался к Кремлю, за ним Бунинский. Когда рынды спохватились, что царь исчез, они тоже побежали к коням. Побежденные бояре кричали им вслед:

— Эй, а кто ж вино пить будет?

— Чего это они? Победители-и-и!

Скопин-Шуйский, отряхивая с ворота снег, сказал с укором:

— Вы б еще пищали с собой прихватили. Вояки.

— Но, Миша, — заговорил Шуйский, теребя с усов сосульки, — откуда нам было знать, зачем он затеялся с этой крепостью?

— А зачем народ их лепит?

— Для забавы.

— Правильно. Так и он хотел позабавить вас.

— Так обычно на Маслену это. А тут в январе ни с того ни с сего. Ну мы и решили на всякий случай. Береженого-то Бог бережет. Мы, чай, не курчата.

Когда Бунинский шепнул царю о ножах под шубами бояр, тот мгновенно догадался, отчего они все потолстели: брони под шубами! И испугался.

Прискакав во дворец, царь немедленно призвал к себе стрелецких голов Федора Брянцева и Ратмана Дурова.

— Усильте везде караулы. В воротах всех обыскивать, оружие изымать.

— Кого дозволишь с оружием пропускать, государь?

— Только телохранителей и Скопина-Шуйского, у остальных у всех оставлять в воротах.

— Даже у Мстиславского?

— Даже и у князя Мстиславского.

— Мы в Кремль обычно не пускаем с оружием, государь. С оружием и больных. И все это знают.

— А ножи? А засапожники?

— Ну это, если кто захочет, пронесет все равно.

— Обыскивать, обыскивать и изымать. Вы слышали приказ?

— Да, государь.

— Вот и исполняйте. И ныне чтоб во дворце сами ночевали.

Брянцев с Дуровым вышли несколько удивленные.

— Что это с ним? — сказал Брянцев.

— Чего-то наполохался государь, — предположил Дуров.

Дмитрий действительно сильно испугался. Ночью не мог долго уснуть. Безобразову не разрешил свечи гасить. Меч положил рядом. Своими страхами решил поделиться с постельничим. Тот, выслушав рассказа царя, согласился с ним:

— Да, с боярами тебе ухо надо востро держать, Дмитрий Иванович. Нет, не зря они все с ножами были, не зря. Хорошо, что убег.

— А я-то думаю, что они такие толстые стали, ожирели за ночь. А внизу у них брони, на рать собрались голубчики. Ай хитрецы!

— Что думаешь делать с имя?

— А что ты посоветуешь?

— Я думаю, надо шепнуть Басманову, чтоб взял он двух-трех да на дыбе поспрошал: к чему на потеху оружными явились?

— Э-э нет, Иван, сразу подумают, испугался, мол. Мне нельзя и вида подавать. Как будто ничего не случилось. Они должны меня бояться, не я их.

— На дыбу подымешь, вот и забоятся.