Скоро тридцать

— Или уикенд в Дублине, — произнесла наконец Зоя.

— Хуже и придумать невозможно, — весело сказал Гершвин. — В Дублине на выходных полно идиотов со всей Англии. А что до воздушных шаров и вечеринок-сюрпризов — об этом не может быть и речи. Все, что я хочу в свой день рождения, так это пойти с несколькими друзьями в хороший бар, где не слишком много народу.

Зоя и я обменялись красноречивыми взглядами, и, когда Гершвин не смотрел в нашу сторону, она знаками показала мне: «Отмени поездку, а остальное я беру на себя».

Итак, бар так бар. Примечательным во всем этом было только то, что мы выбрали «Кингс Армс» — бар нашей с Гершвином юности.

Народу в баре оказалось не так уж и мало, тем более что была среда и телевизионный вечер обещал быть довольно интересным, как сообщила мне мама, когда я уходил. Бар мало изменился с нашей последней встречи здесь в канун Рождества пять лет назад, когда были Гершвин, Зоя, я и — всего минут десять — Пит, который ненадолго заехал в Бирмингем, а большую часть праздников проводил со своей девушкой у ее родителей в Дерби. Украшенные узорами из сигаретного пепла обои были еще на месте, как и почти все бармены и официанты. Но были и некоторые изменения: сбоку пристроили бетонный пивной сад, а туалеты отремонтировали. И все же здесь сохранилась атмосфера старого английского бара: можно было посидеть, расслабиться и поговорить с такими же, как и ты, человеческими существами, и тебя не слепил мигающий свет и не оглушали постоянно повторяющиеся хиты из чартов. В Нью-Йорке Элен всегда таскала меня в заведения, где она бывала со своими коллегами по индустрии PR, и которые все походили одно на другое: стойку бара с чрезмерно дорогим бутылочным пивом отыскать было до смешного трудно, гремела музыка и все столики были заняты. При одном воспоминании о таких барах у меня заболели колени.

Зал в задней части бара, где наша компания когда-то любила посидеть, был заполнен степенными людьми за тридцать, которые разговаривали, курили и, по-видимому, были в ладах с собой. Некоторые лица были мне знакомы, но не настолько, чтобы с ними заговорить. За столиком в углу сидели Гершвин, Зоя и остальные гости именинника, которых я практически не знал. Зое удалось собрать вместе большинство друзей Гершвина. В первые полчаса меня представили Дэвайне и Тому (друзья Зои, которые теперь были и друзьями Гершвина), Кристине и Джоэлу (Кристина работала с Гершвином), Нилу и Саре (Нил, очевидно, был другом Гершвина по футболу пять на пять) и Дому и Полли (они были друзьями Кристины и Джоэла, а сейчас еще и друзьями Гершвина и Зои). Все они казались, в общем, приятными ребятами, но я чувствовал себя не в своей тарелке, потому что один из всей компании был без пары. Это меня мало бы волновало, но пару раз за вечер я начинал рассказывать довольно интересные истории, и нить беседы вдруг уходила в сторону. В нормальной ситуации — то есть, когда ты с девушкой, — можно продолжать рассказ, не боясь:

а) выглядеть глупо;

б) показаться занудой;

в) и то и другое вместе,

потому что ты знаешь, что хотя бы один человек в компании проявит достаточно вежливости, чтобы тебя дослушать. Но, сидя за столом с открытым ртом, прерванный на полуслове, я чувствовал себя очень одиноко. И в лучшие времена у меня не очень хорошо получалось общаться с новыми людьми, а если новых людей оказывалось сразу много, это было настоящим кошмаром. Думаю, в Элен меня привлекало, кроме всего остального, еще и то, что новое никогда не пугало и не смущало ее: она могла прийти на вечеринку, где не знала никого из гостей, и уже через полчаса рядом с ней образовывался круг слушателей, внимающих каждому ее слову. Думаю, потому мне и нравились старые друзья, что они никогда не превращали разговор в конкурс остроумия или марафон монологов.

Слушая рассказ Кристины и Джоэла о том, как им пришел огромный счет за газ, я решил, что хватит быть лишним в компании, и вызвался принести следующую порцию напитков. Мне хотелось некоторое время постоять в одиночестве у стойки бара и посочувствовать себе. Я легонько толкнул Гершвина и спросил, что он будет пить, потом опросил остальных.

С тяжелым сердцем я стоял, прислонившись к стойке бара и пытался вспомнить, что заказала Дэвайна: джин с тоником или водку с тоником, как вдруг кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся.

— Мэтт Бэкфорд?

— Джинни Паскоу?

— Чертов Мэтт Бэдфорд! — закричала она, обнимая меня.

— Чертова Джинни Паскоу! — закричал я, обнимая ее. — Bay! Ну и сюрприз!

24

В последний раз мы виделись с Джинни почти шесть лет назад, на свадьбе Гершвина, а перед той встречей не виделись около полугода. Тогда у нас с ней состоялся примерно такой разговор сразу после полуночи, на неосвещенной автостоянке отеля «Гросвинор».

Я ( страстно целуя ее): Это очень неудачная мысль.

Она ( страстно целуя меня): Ты прав, хуже некуда.

Я: Что мы делаем?

Она: Мы что, вообще не можем себя контролировать?

Я: Кажется, не можем.

Она: Но почему? Это что, заклятие?

Я ( печально): Не знаю, не знаю.

Она: Это продолжается семь долгих лет.

Я: Да, это грустно.

Она: Когда у нас было в последний раз?

Я: Должно быть, на прощальной вечеринке Бев — «я уезжаю в Индию (опять)».

Она ( качая головой): Неверно!

Я: Что, не тогда? Ты уверена?

Она: Вспомни через три месяца после того, на новоселье Элиотта.

Я ( вспоминая): О да. Это ужасно. Это как болезнь, да?

Она: Да, но что мы можем поделать?

Я ( нерешительно): Думаю, мы можем… ну, ты думала когда-нибудь про… может быть, нам нужны нормальные…

Она ( в панике): Не говори этого! Не смей говорить это!

Я: Что?

Она: Ты собирался произнести слово «отношения»?

Я ( очевидно говоря неправду): Нет.

Она: Да, гадкий врунишка!

Я: Ну а если и так? Это что, преступление?

Она: Да, самое отвратительное в мире.

Я ( беспечно): Ты просто говоришь глупости.

Она: Хорошо, а что ты предлагаешь?

Я: Я ничего не предлагаю, просто делюсь мыслями. Почему бы и тебе не поделиться?

Она ( смеясь): Как насчет соглашения?

Я: Какого соглашения?

Она: Не знаю. Ну, например, когда-нибудь в будущем…

Я:…если мы оба еще не будем связаны брачными узами…

Она:…и не найдем…

Я:…никого лучше…

Она:…тогда мы встретимся, когда нам будет…

Я:…по двадцать шесть…

Она ( с негодованием): Ты что? С ума сошел? Это уже через два года!

Я ( тоже с негодованием): Хорошо, выбирай сама.

Она ( задумчиво): Двадцать семь — почти то же, что двадцать шесть, не годится. ( Пауза.)

В двадцать восемь я еще буду думать о своей карьере — тоже не пойдет. (Еще одна пауза.) Двадцать девять немного лучше… но лучше перестраховаться и дождаться тридцати.

Я: Тридцати? Ты уверена?

Она: Совершенно. ( Оживленно.) До тридцати еще тысяча лет.

Я: Ну хорошо. Если это соглашение, давай пожмем друг другу руки.

Она ( смеясь): Никаких рукопожатий. ( С намеком приподнимает брови.) Я знаю лучший способ закрепить наше соглашение… Ну вот, мы вернулись к тому, откуда начали, да?