Скоростная любовь. Speed

– Ха-ха-ха. Ты многое обо мне не знаешь.

– Боже! Избавь меня от этого!

Глубоко вздохнув, я вышла на немного заросшую тропинку.

Обернувшись, я увидела, что Дима, не отставая, идет за мной.

Встретившись с ним взглядом, я еще раз печально вздохнула.

– Не бойся.

Я взяла его за руку. Так было проще.

Он сжал мою ладонь.

Оглядываясь по сторонам, я искала таблички, позволяющие мне ориентироваться на территории кладбища.

Оно уже было закрыто. Вокруг не было ни души. Лишь каркающие вороны и чайки, летающие повсюду.

Я давно не была у родителей.

Только сейчас я задумалась о том, почему перестала навещать их?

Сначала Пашка.

Неразберихи в отношениях, малое количество времени.

Гонки.

Участие в гонках.

Наконец-таки необходимый номер.

Я свернула на другую тропу.

Два поворота на право.

Через мост. Поворот налево.

Ничего не изменилось. Лишь изредка кое-где мелькал свежий песок. Свежие венки. Новые захоронения.

Замерла напротив одной из новых могил.

– Все хорошо, – раздался позади голос Димы. – Пойдем дальше.

Очередная тропа.

Одно захоронение, второе. Поворот.

Еще три участка.

Издалека я увидела памятник.

Остановилась.

Мама и папа.

На глазах выступили слезы.

Я впервые была у них не одна, но без Кира.

Мамино лицо на черно-белом снимке. Папино.

Памятник был испачкан птицами.

Цветы. Давным-давно стоило принести новые.

Я не могла придти в себя, смотря на своих родителей.

Опустилась на скамейку.

Дима стоял рядом, засунув руки в карманы.

Я молчала.

Франк переминался с ноги на ногу.

Обойдя могилу, он прошелся рукой по верху памятника.

Провел рукой по фотографии моей мамы.

После чего присел рядом со мной.

– Она очень красивая.

Не выдержав, я заплакала:

– Дима, зачем мы сюда пришли? Зачем ты сюда меня привел?

– Ты сама сюда пришла, Берг. Кажется, тебе давным-давно пора рассказать и поделиться с родителями своими проблемами.

Смахнув с лица слезы, я посмотрела на него:

– О чем ты?

– О тебе.

– Я не понимаю, – мотнула я головой.

– Полин, послушай меня, – он обнял меня за плечи. – Самое важное для детей – это знать, что их родители одобряют и гордятся всем, что творят их чада. Ты… не можешь нормально кататься, потому что чувствуешь вину перед ними.

– Что? Нет! Не может такого быть! – отмахнулась я.

– Берг.

– Я не хочу! Не хочу ничего обсуждать! – вскочив со скамьи, я отвернулась от него.

– Полин, – Дима встал у меня за спиной. – Просто… Поговори с ними. Иначе твои страхи никогда не исчезнут!

– Да что ты знаешь? – обернулась я на него. – Какие страхи? Ты несешь бред!

– Берг! Это ненормально – мотаться на двухстах километрах в час, в то же время пытаясь отделаться от ощущения вины!

– Не вины!

– Вины! Это именно вина и ничто иное! Ты несознательно считаешь, что ни мама, ни папа не одобрили того, чем ты занимаешься. Не поняли то, что тебе нравится, и это вылилось в подобный эффект. Ты видишь людей, которые проецируются у тебя в мозгу, в близких! В утерянных тобой родных! Ты винишь себя в том, что не дорожишь собой! Винишь в том, что рискуешь своей жизнью, хотя до этого потеряла их, – он указал в сторону родителей. – Столь нелепо и неожиданно!

– Дима!

– Я столкнулся с подобным вместе с Киром. Только он маялся еще больше. Он боялся за тебя и боится до сих пор. Но он хотя бы успокоился насчет ваших родителей. Перестал винить себя во всем. Пожалуйста, сделай то же самое.

– Как? – поинтересовалась я.

– Расскажи им все. Просто расскажи.

– Ты сумасшедший? – воскликнула я. – Каким образом я это сделаю?

– Ты разучилась разговаривать? – усмехнулся он.

– Ты серьезно? Франк, ты решил заставить меня поговорить с куском гранита? – завопила я.

– Это не кусок гранита!

– Но это и не мои родители! – забилась в истерике.

– Это лучшее, что я могу предложить тебе! Берг, перестань орать! Перестань себя вести подобным образом! Я отойду. Подожду ровно столько, сколько тебе понадобится, ладно?

– Нет.

– Я буду недалеко. Буду тебя ждать. Договорились?

Франк медленно пошел между чужими захоронениями.

Смотря ему в спину, я не могла заставить себя перевести взгляд.

Заплакав, я наконец-таки повернулась.

Постояв минуту, пытаясь успокоиться, я перелезла через ограду и опустилась на траву рядом с памятником. Как всегда делала.

– Простите… Простите меня, – закрыв лицо руками, я зарыдала.

Уткнувшись головой в холодную поверхность, я не могла привести себя в чувство.

– Простите за все сказанные мной слова. Я так скучаю по вам.

Наблюдая за чайкой, с интересом рассматривавшую меня, я успокоилась.

– Мам... – протянула я. – Ты даже… Не представляешь, что творится в моей жизни. Хотя, конечно же, ты в курсе всего. Может, Дима прав? Мне плохо без вас. Почему я не могу поговорить с тобой? Почему не могу услышать твой голос? Я никогда больше не увижу вас.

Смахнув очередную слезинку, я продолжила:

– Возможно, мне стоит рассказать вам, что стало для меня важным с недавнего времени, пожалуйста, не судите меня строго! Я... – повернулась я к родителям. – Я нашла себе дело по душе. Да, оно опасное, наверное, по вашему мнению, неподходящее, но… Для меня оно бесценно. Мне так нравится этим заниматься. Я… чувствую себя сильней. Это заменяет мне общение с вами. Понимаете? Мне стыдно. Очень стыдно. Я наверняка не оправдала ваших надежд. Но прошу, не надо больше пытаться упрекать меня в этом! Пожалуйста! Я и так все понимаю. Осознаю все, что делаю. Скажите, что вы не сердитесь? Что доверяете мне! Я никогда не посмею оступиться, ошибиться, рискнуть собой! Обещаю! Обещаю!!! – я поцеловала фотографии родителей.

Провела рукой по маминому изображению.

– Ты такая красивая!

Я всматривалась в их лица.

Чем дольше я смотрела, тем счастливей они казались мне.

Мама и папа улыбались.

Закусив губу, я вновь заплакала.

– Дима был прав, я боялась, что вы будете недовольны. Что вы гневаетесь из-за всего, что я делаю. Нет! Не думайте! Я усвоила урок! Надо беречь себя! Я знаю, что моя жизнь – это самое ценное, что есть у меня. Но без гонок я тоже не смогу. Как? Это часть меня. Мне необходимо все это! Поймите меня!