Скорпион его Величества

В другой комнате, что оказалась спальней, стояла большая деревянная кровать, застеленная шелковым зеленым покрывалом. На окнах витражи и тусклый дневной свет, проникающий сквозь маленькие цветные стеклышки оконцев. А вообще-то, уютно.

Магических светильников нет. На стенах подставки и масляные лампы с ароматным маслом. Я присел на кровать и попрыгал. Подо мной была толстенная перина. Ладно, пойдет. Пойду смотреть второй этаж.

Этот этаж тоже охраняли нехейцы. Я кивнул им и прошел дальше. Здесь частично уже осмотрелся. Большая и малые столовые. Комнаты дочерей барона, общая светелка и еще несколько дверей. Я постучал в одну дверь. В ответ тишина. Заглянул. Кровать, большое зеркало, низкий столик, пуфик, шкаф. Прямо по-спартански. В другой комнате то же самое. Напротив была светелка, где я прятался в свое время. И в ней никого. Больше не затрудняя себя вежливостью, перестал стучаться и открыл дверь в следующую комнату. В ней почему-то царил пар и полумрак. Среди непрозрачной серости смутно виднелись фигуры и слышалось плескание воды.

«Прачечная, что ли»?
– подумал я и прошел вглубь. Отодвинул шторку и встретился с горящими глазами, смотрящими почти в упор. Я оторопел, а в следующий миг мне прилетело в лицо деревянной шайкой. Если бы не Лиан, быть мне без носа. Затем раздался оглушительный визг и меня контуженного и оглушенного облили мыльной водой. Так как я стоял с открытым ртом, то вода попала мне в рот, и я вздохнув закашлялся. А на меня налетели две голые фурии. Одна черная и блестяща, как срез пласта угля, другая – белорозовая, словно оживший мрамор. Одна лупила меня шайкой и испугано вопила, другая каким-то мыльным мочалом, и при этом они обе визжали так, словно им вырезали аппендицит без наркоза.

Через пару секунд нападения я опомнился и выскочил. Закрыл за собой дверь и подпер ее спиной.

«Боже, ну за что мне все это»?
– я был не просто расстроен, я был до глубины души возмущен своей глупостью. Ну что мне стоило постучаться или спросить: «тут кто есть?» А не переться дальше. Но кто же знал, что здесь, наверху может быть баня-купальня. Тут сортиров даже не было, одни горшки под кроватями. А тут целая баня. Куда они воду девают после мытья?

– Ирри, это ты?
– раздался осторожный голос из-за двери. Голос принадлежал Ганге. А следом последовал вопрос.
– Ты что-то хотел?

– Да, дорогая, это ... Тфу!
– стал отплевываться, какой же противный привкус во рту от мыла.
– Ирридар. И я просто знакомился с замком.

– Это Ирри!
– обратилась она к кому-то, не думая даже продолжать со мной разговор.
– Наш будущий супруг. И чего ты орала?
– в ее голосе слышались легкий укор и насмешка, как будто она сама не вопила словно жертва, встретившая в своей комнате вампира с пауком в руке.

«Ага, значит там Чернушка», - пришла ко мне еще одна мысль, и я осознал всю глубину совей глупости. А кто там может быть еще, да к тому же черный, как ночь?

– Вот ты чего переполошилась? – смеясь, спросила Ганга, - и ударила его?
– в последних словах уже слышалась ревность и легкое возмущение.

– Я испугалась! Сначала. Ты сама говорила «береги свою девственность, вот я хотела ее сберечь, когда увидела мужчину».

– А ты что, его не узнала?
– теперь в голосе невесты слышалось удивление.

– Узнала, - хихикнула Чернушка, - но не могла остановиться.
– А ты? Ты сама орала и размахивала мочалкой? Видела бы ты себя со стороны. Наверное, вообразила, что это меч?
– следом послышался приглушенный смешок.

– Потому что ты визжала, и я тоже испугалась.

Они, видимо, уже забыли обо мне, и я на цыпочках отправился подальше от этой комнаты. Подальше от этого крыла башни. Все, сюда я больше не ходок. А то еще скажут, что я подглядываю. И вообще, мне нужно переодеться.

Ганга чувствовала свою беспомощность. После слов жениха «идите и думайте», она поняла, что думать не умеет. Или, вернее, умеет, но не знает, о чем. Она некоторое время пыталась собраться с мыслями, но не получалось. «Пупсик», - она хихикнула, вспомнив, как его назвала Чернушка, поставил ее рядом и назначил правительницей баронства. А как править? Если бы это было племя орков, она бы знала свое место и приняла его безропотно. Место женщины - рожать и обслуживать мужчину, советовать ему тихо в постели. Стать главной среди других жен. А тут люди. Как быть? Стойбища нет. Мужа нет. Постели нет. Шаманка была растерянна. Наконец, она пересилила себя и пошла к Нему.

Она поймала себя на том, что не знает, как к жениху относиться. Про себя называл его – «Он», с трепетом и благоговением, принимая его превосходство, но то, что он человек, сбивало ее с толку. Орки привыкли презрительно относиться к людишкам. Слабые. Живут мало. Плодятся как тараканы и подлые. В общем, ничтожества. А Он другой. Наглый, уверенный, сильный, заставивший орков уважать себя. Полон тайн и окружен врагами. И это в шестнадцать лет! С ума сойти. Но в то же время, она влюбилась сначала тайно, гоня от себя это чувство. Это произошло, когда Наглец лизнул ее грудь. У нее внутри что-то разорвалось, а потом она стала течь, как воск на горящей свече. И уже ничего с собой поделать не могла. Ругала себя, проклинала его, с облегчением приняла его смерть, наконец-то чувства, раздирающие и сжигающие ее, погаснут. А Он, гад, выжил и отказался от нее, когда получил в качестве откупа. Ганга тряхнула головой, отгоняя воспоминания и вошла в столовую.

Ирридар сидел, обложившись бумагами и что-то сосредоточено писал. Увидел ее, улыбнулся, мягко, даже радостно, и комок, стоявший у нее в груди, растаял. Она смело подошла и стала говорить о своих проблемах. А Он объяснял, терпеливо доходчиво, а она смотрела на него и слушала, слушала, слушала. Наваждение прошло, когда он сунул ей в руки стопку бумаг.

Ганга обомлела, бегло просмотрев то, что ей передал жених. Он в мельчайших деталях расписывал по годам то, что должно будет сделано. Собрав листки, она в растерянности встала и вышла.

– Зачем ему это нужно?
– Такая мысль первой пришла ей в голову. Крестьяне, мельницы, мастерские. Санаторий. «Слово то какое!» - подумала она. – «Почти ругательное. Почти как санамория - свальные оргии тайной секты орков отступников, поклонявшиеся детородному органу, как началу всех начал», - вспомнила она. С омолаживающими ваннами, надо же! и куча всего такого мудреного, что не укладывалось в ее голове. Девушка спустилась на второй этаж и позвала Рабэ.

– Послушай. Позови грессу Ильридану и Лианору. Я буду у себя.

– Одну ридку, - присела та, изобразив что-то вроде реверанса и, выйдя в коридор, во всю силу своих легких заорала.
– таан Мервиик!

Орчанка поморщилась, но затем вспомнила, с каким ошарашенным видом подлетают к демонице нехейцы, и тихо рассмеялась.

– Что угодно, рена?
– услышала она через приоткрытою дверь мужской бас.

– Тан, будьте любезны, позовите к госпоже грессу Ильридану и рену Лианору. Срочно!

Голосок чертовки сочился мелодичным ручейком из меда, «такой сразу растопит холодное сердце любого мужчины», - подумала Ганга и добавила сама себе. «Кроме сердца пупсика, конечно». И затем ей стало смешно, и она громко рассмеялась. Ждать ей пришлось недолго, и вскоре в комнату почти вбежала запыхавшаяся Чернушка.

– Что случилось, сестра?
– А мгновением позже появилась Лия с арбалетом, оглядела комнату и, успокоившись, опустила оружие.

– Вы чего?
– Ганга смотрела на подруг с крайним недоумением. Одна воинственно держала жезл. У другой в руках был взведенный самострел.

– А ты чего?
– В ответ спросила дворфа.
– Прибежал нехеец, бешено вращал глазами и, ничего не объясняя, прокричал: «срочно к госпоже баронессе». И тут же умчался. Что я должна была подумать?

– Ну хотя бы то, что я еще не баронесса, - ответила Ганга, но как-то так, что девочки почувствовали в ее голосе огорчение.