«Скорпион» нападает первым

– Кем отбракована?

– Не знаю. Богом, природой… Идет естественный отбор. Чудеса медицины, качественное питание, уменьшение доли тяжелого физического труда увеличили срок жизни населения. Так во всем мире. Но из истории мы знаем: увеличение популяции – необязательно людей, животных тоже – приводит к вырождению вида или, как более мягко выражаются, к застою.

– А ты что же? Санитар природы?

– Не нужно насмешничать, если хочешь – да. Ты подобрал совершенно правильное определение. Я равнодушен к алкоголю, не употребляю, хотя и пробовал, наркотики. Убивать жизнь на сексуальные похождения, на мой взгляд, просто смешно. Политика? Это более привлекательно. Политика – значит власть. А власть – одна из наиболее притягательных вещей в мире. Но моя роль выше роли политика. Я в конечном итоге определяю судьбы политиков.

– Но ведь тобой тоже кто-то управляет?

– Конечно. Пистолет не стреляет сам по себе.

– Значит, ты так или иначе зависишь от своих хозяев и действуешь только по их команде. Так же, как и я, когда находился в Чечне.

Егор натянуто засмеялся:

– Наверное, ты прав, я тоже подневолен, однако мне нравится мое занятие.

– Убивать людей…

– Да, приходится убивать! И это нужно делать… – Он вздохнул. – Если ты думаешь, что мне нравится убивать, – ошибаешься. Но как без этого? Либо ты, либо тебя!

– Послушай, – спросил Костя, – а вот тот человек, с которого все началось?..

– Какой человек?

– В моем городе… Которого мне поручили убить…

– Прош?!

– Не знаю, как его зовут. Он, вообще, кто?

– Очень нужная нам личность, классный специалист-подрывник. Скоро ты его увидишь.

– Он такой же, как ты?

– Возможно, только в коленках послабее. Решил немного пофинтить. Но со «Скорпионом» не поиграешь. Достанет хоть на дне моря.

– «Скорпион» – это что?

– Секретная организация, на которую я, а теперь и ты, работаем. Я пытался тебе рассказывать. Она не подчиняется ни одному правительству. – Тогда кто же ею руководит?

– До сих пор точно не знаю. Думаю, кучка сверхбогатых людей из разных стран. С помощью «Скорпиона» определяется скорость развития тех или иных экономических и политических процессов. Тех процессов, которые нельзя ускорить или замедлить обычным путем. Приведу пример: стабилизация на Ближнем Востоке. Замирение между арабами и евреями невыгодно ни тем, ни другим. Я имею в виду лидеров.

– Почему?

– Скажем, обстановка там стабилизируется. Но тогда перестанут поступать колоссальные денежные суммы, которые дают арабские лидеры и еврейские банкиры. Замирение грозит застоем. Что делать, скажем, с массами безработных палестинцев, работы для них не хватит, да они и не привыкли трудиться. Живут на деньги нефтяных шейхов. А Израиль?! Да, имеет мощную промышленность, отличную армию, развитую экономику. Но вся она построена и поддерживается на американские деньги. Убери сейчас помощь США, и очень скоро начнется кризис. Своих ресурсов не имеется. Вот и получается – как только мирный процесс немного стабилизируется, происходит какое-нибудь чрезвычайное происшествие. То же самое происходит и в нашей стране. Как только наметится минимальная стабильность, разражается кризис.

– Но зачем им кризисы в нашей стране?

– Они страшно боятся усиления России. В то же время не меньшую угрозу для них представляет и полный хаос. Это можно сравнить с наводнением, которое затопит и соседей. Зачем, спрашивается, нужно было начинать войну в Чечне, когда едва-едва оправились от Афганистана, с которого, собственно, и начался развал СССР? Да все потому же. Даешь нестабильность! И самой Чечне нужна была война. То они грызлись между собой, а общая беда сплотила народ, дала почувствовать свои силы. Вот так-то, брат Костя. Чего молчишь?

– Что тут скажешь. – Костя тяжело вздохнул. – Ты все обрисовал не хуже телекомментатора.

– Только правдивее. Назвал вещи своими именами. Так по всему миру. Не всюду, конечно, действуют с помощью пули или пластида. Есть методы более изощренные. Например, сексуальный скандал. Какого-нибудь крупного политика изобличают в связи с девочкой легкого поведения.

– И мы работаем против нашей Родины?

– Ага.

– Но все, что ты мне рассказал, цинично.

– Конечно, цинично, но на этом стоит мир от самого основания. Цинично прикидываться патриотом и одновременно бросать тысячи пацанов на заведомую гибель, цинично внушать народу, что пить водку нехорошо, но самому втихаря предаваться пьянству, цинично после полнейшего провала и всеобщего посмешища выдвигать свою кандидатуру вновь на пост президента. Примеры цинизма бесконечны. А я… мы… провоцируем естественный отбор, что в свою очередь оздоровляет нацию. – Егор поднялся, похлопал Костю по плечу: – Ничего, парень, жизнь длинная, еще разберешься, что к чему.

Он медленно пошел вперед, светя по стенам фонарем. Очень скоро Костя увидел металлическую лестницу, уходившую куда-то вверх.

– Полезай за мной! – скомандовал Егор.

Лестница вела к лазу в очередной туннель, он оказался настолько узок, что идти можно было только боком и согнувшись. Косте порядком надоело путешествие в подземном мире, однако он не выказывал раздражения.

Ход быстро кончился тупиком. Внизу в старинной кирпичной кладке имелся люк.

– Спускаемся, – сказал Егор, – это и есть старая труба, в которую заключена подземная речка. Самый трудный участок пути, как мне представляется. Попробуем. Раздевайся. – Костя послушно снял одежду, свернул ее в компактный узел, перевязал ремнем, соорудил петлю, перекинул через шею.

– Старайся двигаться очень осторожно, не спеши. Труба очень старая, здесь могут ждать любые неожиданности.

Ржавая лестница обрывалась на полпути.

– Погоди, сначала я, – Егор посветил перед собой, и Костя увидел тихо струящиеся воды. Егор двинулся вперед, вскоре раздался плеск, потом и Костя ступил на дно и тут же утонул по колено в вязком иле. Высота воды над поверхностью ила составляла всего сантиметров десять, но идти оказалось чрезвычайно трудно.

– Повторяю, будь очень внимателен, – обернувшись, сказал Егор, – иди след в след. – Он держался правой стороны трубы, хотя шагать таким образом оказалось весьма неудобно. – Ничего, потерпи, – одобряюще произнес Егор, – не так уж много осталось, – и неожиданно в душе Кости проснулось теплое чувство к этому странному человеку: «Смотри-ка, даже заботится и говорит по-человечески, причем как с равным». Костя вспомнил фамильярно-покровительственный тон покойного Зуба, презрительные интонации в голосе его приятеля-бандита, снисходительные речи Павла, слащаво-угодливый жаргон Хилого. Только Наташа вела себя с ним естественно, проявила сострадание, но той, как он понял, двигало любопытство, желание попробовать остренького. И только Егор общается так, словно они знакомы давным-давно, причем равны по возрасту и положению. А может, таких, как Егор, специально учат располагать к себе собеседника, внушать доверие? Под ногами Костя почувствовал нечто мягкое, скользкое. Он вздрогнул, по телу побежали мурашки.

– Что это?! – воскликнул он.

– Кто его знает, – не оборачиваясь, равнодушно сказал Егор, – скорее всего чей-то труп; подняли решетку и сбросили бедолагу в эту грязь. Не обращай внимания.

«Подбадривает меня, – понял Костя, – что ж, и на том спасибо».

– Пошли?

Костя сделал неуверенный шаг вперед, его вновь качнуло, и он очутился на середине трубы. Здесь, к его удивлению, ил был не столь глубок, идти оказалось значительно легче. Вода журчала вокруг ног, навевая воспоминания о детской поре, когда он вот так же босиком бегал по дну неглубокой речки, змеившейся среди ивняка и тополей.

Егор шел метрах в десяти впереди, и Костя хотел было крикнуть о своем открытии, как вдруг дно ушло из-под ног.

– Ох! – выдохнул он в величайшем испуге, судорожно перебирая ногами в надежде нащупать дно, но дна не было. Костя барахтался в жидком иле, чувствуя, как его затягивает все глубже.

– Не суетись! – крикнул Егор. – Главное, не дергайся. Успокойся! Сейчас я тебе помогу.

Ил засасывал так стремительно, что верхняя половина груди уже скрылась в грязи. Егор размотал свой ремень, осторожно продвигаясь навстречу Косте. А парня за считанные минуты засосало уже по горло. Вначале он попытался следовать совету и замер, но процесс шел так стремительно, что рассудок не слушался, и он отчаянно затрепыхался. Грязь подступила к самому рту. Еще немного, и он нахлебался, а там…