«Скорпион» нападает первым

– Ладно, – согласился инвалид, на его болезненном желтоватого цвета лице появилась хитренькая улыбочка, – это я так… И все-таки?..

Инструктаж был проведен, но Оля очень сильно сомневалась в способностях своих агентов. Больше всего беспокоили инвалид и его мамаша. Оля понимала: важен не сам взрыв, а нагнетание напряженности, вызванное появлением террористов. Даже если акция и сорвется, эффект все равно будет достигнут. Другое дело – семейка тут же ее заложит. Поэтому она предприняла меры безопасности. Во-первых, перед встречей с троицей, как всегда, надела парик и загримировалась. Глухой плащ и черные очки, которые при них она ни разу не снимала, дополняли внешность.

Не сбрасывала она с рук и тонких лайковых перчаток, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Все, казалось, было предусмотрено. Ни настоящей фамилии, ни домашнего адреса они, естественно, не знали. И тем не менее душу Оли не покидала неясная тревога. Возможно, она сохранялась после трагической гибели Димы, в которой Оля винила одну себя. И когда она пыталась внушить самой себе, что без подобных эксцессов не обойтись, что такова жизнь и выживает сильнейший, тяжесть с души не снималась. Вот этих троих ей нисколько не жаль.

На следующий день девица Лиана взяла пакет с бомбой и отправилась на задание. Она села на троллейбус № 62, следующий по Ленинскому проспекту на Юго-Запад, вполне логично решив вначале проехать весь маршрут. До конечной троллейбус шел минут сорок, да там стоял минут пять. Она прикинула время. Значит, нужно нажать на кнопку где-то в районе остановки «Ломоносовский проспект». Лиана вновь вернулась в троллейбус и вторично отправилась по тому же маршруту. В намеченном месте сунула руку в пакет и включила часовой механизм. После этого вышла на ближайшей остановке, минут двадцать поболталась по улицам, потом зашла в кафе, перекусила. Вновь села на троллейбус и отправилась в сторону Юго-Запада. Троллейбус, на котором она ехала, очень скоро попал в пробку и остановился. С улицы доносились возбужденные голоса. По обрывкам разговоров девушка поняла – бомба сработала и затор вызван именно этим обстоятельством. Лиана удовлетворенно усмехнулась, покинула троллейбус и, раздумывая по пути, как потратит тысячу долларов, направилась домой. Цель достигнута.

Однако, как и предчувствовала Оля, с инвалидом и его мамашей дело обстояло несколько иначе.

Всю дорогу до Мосфильмовской улицы, на которой в ряду других стоит и шведское посольство, Митя и его мамаша вели себя крайне осторожно. В троллейбусе они сразу же сели на свободные места, причем мамаша крепко прижимала к обширной груди адскую машину в пакете, словно боялась, что бомбу у нее отнимут, но в тоже время нисколько не страшилась преждевременного взрыва. Как она позже призналась, чрезвычайно опасалась другого. Ей казалось: сейчас появится гражданка, вручившая им бомбу, скажет, что передумала, отберет зловещее приспособление, а вместе с ним и доллары. Однако все было спокойно. Парочка начинающих террористов сошла на нужной остановке и осмотрелась. Улица перед посольством оказалась пустынной, мимо мчались автомобили. На противоположном тротуаре прогуливался старичок с собакой, лицо которого казалось до ужаса знакомым. Мамаша хотела даже перебежать дорогу и поздороваться, но вовремя опомнилась. Шведское посольство – здоровенный дом из красно-коричневого кирпича – находилось прямо перед ними. На фасаде красовались три короны, и мамаша ткнула в здание пальцем.

– Вот оно!

– Да знаю, – отмахнулся Митя. – Что ты все скачешь и орешь? Веди себя сдержанней. Тебе же говорили: старайся не привлекать внимания.

– Давай бросим здесь? – предложила мамаша. – Вон и урна подходящая.

– Сказано метров через двадцать от входа!

– Дать бы тебе по затылку, да жалко! Выродила на свою голову!

– Пошли, я сказал!

Милиционер, услышав громкие голоса, оторвал глаза от журнала и посмотрел в их сторону. Не увидев ничего примечательного, кроме двух придурков, он снова уткнулся в кроссворд, пытаясь вспомнить название африканской страны из трех букв.

Террористы медленно заковыляли вперед. Мамаша беспокойно шарила глазами по сторонам, подходящей урны нигде не наблюдалось.

– Видишь, дурень! – накинулась она на сына, – бросать некуда. Придется вернуться ко входу…

Милиционер снова оторвался от кроссворда и задумчиво уставился в пространство. Взгляд его наткнулся на все тех же придурков – парня-инвалида и толстую тетку, которые остановились поодаль и сейчас оживленно жестикулировали. Причем парень как бы извивался, стоя на одном месте.

«Вот олухи! – выругался про себя милиционер. – Знают же, что нельзя околачиваться возле посольства без дела. Что им тут надо? Гады!.. – Он хлопнул себя по лбу. – Ну, конечно! Государство в Африке – Чад!» – Он нагнулся над журналом, вписал нужное слово и вновь поднял глаза на оказавшуюся хоть в чем-то полезной парочку. Поведение ее выглядело довольно странным. Чего они крутятся на одном месте?

Тем временем инвалид засунул руку в пакет, достал оттуда какую-то штуковину, милиционер не разобрал, какую именно, потом снова засунул непонятную вещь в пакет, очень осторожно положил пакет на обочину мостовой и рванул прочь настолько быстро, насколько позволял физический недостаток. Все это казалось в высшей степени подозрительно. Милиционер выскочил из будки и окрикнул инвалида: «Эй, парень! Иди-ка сюда!»

Но не тут-то было. Инвалид и тетка пустились бежать, сначала по тротуару, но потом рванули через шоссе, в сторону жилых домов.

Окончательно уяснив, что дело неладно, милиционер бросился в погоню. Но сначала он добежал до брошенного пакета, поднял его и заглянул внутрь. В нем лежала довольно большая коробка, весьма похожая на бомбу. Милиционер точно так же осторожно, как инвалид, положил пакет на обочину и стал преследовать парня. Не переставая бежать, он достал из кармана куртки рацию.

– Докладываю, – закричал он в микрофон, – неизвестные мужчина и женщина оставили возле посольства пакет с подозрительным устройством, очень похожим на бомбу. Веду преследование, требуется подкрепление, возможно, сапер.

Раскачиваясь из стороны в сторону, инвалид пересек мостовую и тут был сбит с ног и схвачен за шиворот пиджака. Милиционер рухнул на него всей своей немалой тяжестью, и парень закричал от боли. Мамаша остановилась и обернулась.

Между тем милиционер, не обращая внимания на мамашу, завернул несчастному Мите руки за спину и заорал прямо в ухо:

– Что в мешке?!!

– Пустите, – захныкал инвалид.

– Говори, Чад! – от волнения милиционер использовал в отношении Мити название африканской страны из кроссворда.

– Пусти его! – завопила поодаль мамаша. – Нашел кого обижать, убогого… Отпусти, говорю!

Материнский инстинкт возобладал, мамаша кинулась на выручку. Она подскочила к стражу шведского посольства и со всего размаха треснула его по уху.

– Ах, ты так! – вскричал милиционер, извлек из кобуры табельный «макаров» и выстрелил под ноги мамаше. Та подпрыгнула и заверещала благим матом.

– Что в пакете? – крикнул милиционер, наставив пистолет на Митю. – Говори, а то пристрелю!

– Бомба. – Инвалид произнес зловещее слово шепотом, но страж ворот расслышал. Он отступил назад, словно бомбой был сам Митя.

– Через сколько взрыв?

– Не знаю. Должен быть через полчаса после нажатия кнопки, а сколько прошло…

– Минут десять, – подсказал милиционер. – Что же делать?

Тут он вновь вспомнил про рацию.

– У него там точно бомба, – заорал в микрофон, забыв нажать кнопку передатчика. На его счастье, подъехала группа захвата. Дюжие ребята мигом затолкали Митю и мамашу в «уазик». Сапер осторожно приблизился к пакету.