«Скорпион» нападает первым

– Поживем пока здесь, – сказал Егор, толкая калитку. Они очутились в небольшом, заросшем травой дворике. Двухэтажный, довольно ветхий дом с застекленной верандой и высоким деревянным крыльцом, с которого давным давно слезла краска, выглядел крайне запущенным.

– Трущоба, – заметил Костя.

– А ты дворец ожидал увидеть?

– Н-да, – засмеялся Костя, – типичное прибежище для террористов-профессионалов. Где мы спать будем? Уж не на этой ли развалюхе? – Костя кивнул на древний диван с валиками и высокой спинкой, украшенной полочкой с семью слонами и помутневшим зеркалом.

– Ты, я смотрю, быстро привык к комфорту, – иронически заметил Егор. – Пойдем наверх.

По скрипучей, готовой вот-вот развалиться лестнице они поднялись на второй этаж. Надстройка над основной частью дома представляла собой нечто вроде башни. Из просторного холла вели три двери, на одной из которых на гвоздике висел маленький плюшевый медвежонок.

– Нам сюда, – уверенно сказал Егор и толкнул дверь.

Комната, в которой они очутились, представляла полный контраст с остальной обстановкой. Здесь стояли две большие отличные кровати, застланные хорошими покрывалами, стол с двумя стульями, на полу лежал мягкий дорогой ковер. В углу – небольшой холодильник. Костя отворил дверцу. Различные напитки, разноцветные упаковки и банки.

– В соседней комнате нечто вроде кухни. Есть посуда, портативная газовая плита и прочие причиндалы. Всегда можно сготовить легкий завтра или обед.

В комнате царила идеальная чистота. Все было вылизано до зеркального блеска.

Егор первым делом включил телевизор, потом распахнул окно и выглянул наружу.

– Ты посмотри, Костя, какая красота. Вот она, идиллия. Сейчас отыщем самовар, спустимся вниз и будем пить чай.

– Тут и самовар есть?

– Шучу. Гляди, сосны-то какие! А запах, запах… Нет, Подмосковье – лучшее место в мире. Куда там каким-то Карибам или Ривьере. Вокруг все свое, родное. Даже воробьи чирикают по-русски. Жить бы да радоваться…

– А не взрывать троллейбусы, – добавил Костя.

– Вот именно, мой друг, вот именно. Когда обитаешь в подобном месте, забываешь, что есть продажные политики, банкиры-кровососы и международные террористы. Выключи телевизор, и связь с внешним миром исчезнет.

– А сотовый телефон?

– Его в колодец. По утрам – на речку. На воде еще лежит туман, вспорхнет, хлопая крылами, дикая утка, повиснет над цветком кувшинки стрекоза. С разбега в прохладную воду… И, разрезая плечом поверхность, триста метров вольным стилем… А! Каково?! Слушай, Костя, не пойти ли нам действительно искупаться? Поблизости пруд…

Костя не возражал.

Начинало темнеть. В кустах щелкали соловьи, вечерняя прохлада нежно касалась разгоряченных за день лиц, в отдалении квакали лягушки, в лиловых небесах загорались первые звездочки. Они прошли переулком и очутились на берегу пруда с бетонными берегами. Несмотря на довольно поздний час, здесь оказалось людно, раздавался смех, приглушенно играла музыка, визг купальщиков вполне естественно сочетался с грубой руганью подвыпившей компании.

– Праздник жизни, именины сердца! – воскликнул Егор, на ходу стаскивая рубашку и брюки. Он с разбегу плюхнулся в пруд, подняв столб брызг. – Иди сюда, Костярин. Вода как парное молоко.

Разделся и Костя. Он несмело вошел в пруд, как делал всегда, купаясь в незнакомом месте. Вода действительно оказалась очень теплой. Костя поплыл брассом, потом развернулся, раскинул руки и ушел под воду. Здесь было неглубоко. Он коснулся пальцами ног дна, оттолкнулся и, выскочив по пояс из воды, плюхнулся животом на ее поверхность.

И вдруг ему стало так легко, как он не чувствовал себя уже очень давно. Радость переполняла его душу, тревоги и печали отошли куда-то в сторону, сейчас он остался один на один с начавшимся летом. Рядом вынырнул Егор.

– Резвишься, – одобрительно заметил он. – Отличная погодка, браток. И все кругом дышит негой и покоем, как выражались классики. Выходим на берег? Жаль, полотенца не захватили. Ты посмотри, все кругом ликует, даже вон те матерщинники ругаются как-то ласково, почти без злобы. Так же лирически сейчас начнут бить друг другу морды. Они просто по-другому не могут передать свой восторг от переполняющей их радости бытия.

Егор вылез из воды и начал одеваться.

– Этим-то и хороша наша работа, – заметил он, – сегодня ты плескаешься в какой-нибудь Пахре, завтра в Эгейском море, а послезавтра в Ганге. Весь мир у твоих ног. Тебе доступны любые кушанья, любые женщины… Ты царь и бог…

– Но при этом в любой момент можешь получить пулю в лоб.

– Увы, мой юный резонер. Все это так, но от присутствия опасности жизнь становится еще слаще. Ты не киснешь, не смотришь утомленно на бредущую по двору все ту же собаку. Ты живешь!

– Очень красиво выражаешься!

– А почему нет? Мой слог соответствует настроению момента. Вернемся на дачу, приготовим ужин, выпьем легкого вина. К тому времени наступит ночь. Мы выйдем во двор нашего нового обиталища, возьмем с собой бутылки и стаканы и будем сидеть на нагретом за день крыльце, смотреть на звезды и вести неспешное повествование.

– Ты стихи в детстве не писал?

– Не писал, мой друг, не писал, но я по натуре романтик. Рыцарь и арлекин одновременно. Жаль, родился не в то время. Мне бы в Венецию семнадцатого века. Звон клинков и звон бокалов… Хотя и сейчас можно окунуться в приключения, было бы желание. А вот ты за скованностью натуры и несовершенством языка прячешь страх перед реальным миром. Ты изначально настроен на страдания. Ветхозаветные моральные устои, внушенные тебе погрязшими в трясине быта учителями и родителями, подсознательно давят, мешая раскрепоститься. Смотри на вещи проще, не задумывайся о завтрашнем дне. Живи моментом. Кто придумал мораль? Кастраты и импотенты! Ладно, одевайся, пошли в дом. Проповедь окончена.

И слова Егора разбудили в Косте неведомое доселе чувство жажды опасности. Постепенно он начинал смотреть на мир глазами своего наставника.

Они поужинали и действительно спустились в темный двор, захватив с собой несколько бутылок красного сухого вина.

Уселись на крыльцо, Егор начал рассказывать о своих странствиях, Костя упоенно слушал, изредка задавал вопросы. Совершенно невероятная, но от того еще более притягательная жизнь возникала перед ним, словно мираж в пустыне. Однако усталость и вино сделали свое дело. Он начал клевать носом, потом неуверенно поднялся и побрел наверх – спать. Егор не препятствовал. Он остался внизу наедине с бутылкой и своими мыслями.

Разбудил Костю щебет птиц. Он открыл глаза и тотчас вспомнил, где находится. Вошел Егор с полотенцем на плече.

– Можешь сходить окунуться, – посоветовал он, – а я пока завтрак приготовлю. Но поспешай. Времени у нас не так много. Через час приедет машина и снова в бой. Как сказал товарищ Блок, «покой нам только снится». Сегодня мы будем работниками Мосгаза.

– Кем? – удивился Костя.

– Ты не ослышался, мой друг. Именно представителями этой славной службы. Предстоит снова лезть под землю, и нужно соблюдать маскировку.