Скованные намертво

Долгопрудненские бойцы прославились особенно бесцеремонными расправами над конкурентами, рядом жестоких кровавых дел, совершавшихся открыто, не таясь. Естественно, они не могли оставаться вне поля зрения милиции. В бегах находились два активных члена группировки, в девяносто первом разгромивших кафе «Виктория» в Москве. Искали еще одного, убившего двух кавказцев. А один из отморозков разыскивался за убийство сотрудника муниципальной милиции.

У долгопрудненцев сложились теплые отношения с теми сотрудниками юстиции, которым наскучило жить на зарплату. Например, в Железнодорожном РУВД за взятку было прекращено дело в отношении двух долгопрудненских лидеров, в «Мерседесе» которых нашли «ТТ» и «маузер».

Долгопрудненская мафия отличалась четкой внутренней структурой, имела отлично работавшие разведку и контрразведку. Ее щупальца опутали многие коммерческие структуры. Но главным источником ее дохода считалось «Шереметьево-2». Там под ней стояли извозчики, наркоторговцы, женщины наилегчайшего поведения, а также казино. Контролировала она художественные промыслы в Сергиевом Посаде, Коптевские бани. Крепли зарубежные связи. Долгопрудненские создали ряд совместных российско-германских предприятий, вместе с Гонконгом осуществляли торговлю наркотиками и ширпотребом. Добрые отношения у долгопрудненских сложились с солнцевской и зеленоградской оргпреступными группировками.

Вскоре сотрудники РУОПа установили лиц, принимавших участие в бою у Коптевских бань. Среди них оказались Заикин — управляющий маркетинговой службой ТОО «Альтаир», Титов — находившийся в розыске за ряд преступлений, изобличенный в убийстве, он скрывался в Германии, но был оттуда депортирован. И еще несколько «шестерок» — их удалось отыскать быстро и сунуть в задержку. После этого начался обычный концерт, именующийся торжеством гуманизма. Сбежались адвокаты, посыпались жалобы. И дело стало принимать фантастический оборот.

После очередного разбора бандитских подметных писем дело предстало так, будто в возникшем конфликте виноваты работники милиции, превысившие свои полномочия, избившие бедных коммерсантов при задержании, явно незаконном. Кончилось тем, что старший следователь прокуратуры задержала на трое суток сотрудников РУОПа.

— Ну что за скоты, — кричал Долгушин, мечась по кабинету. — По своим же бьют.

— Ты для прокуратуры не свой, — сказал Аверин. — Ты — враг номер один.

— К е… матери их всех. — Долгушин ударил кулаком о стену. — Пишу рапорт, и пусть они что хотят, то и делают. Пускай прокурорские бандюкам зад свой подставляют, пусть петухами у них работают. Пускай оперов сажают. Пускай бандиты своего прокурора назначают. Пусть. Я в этом дерьме больше копаться не намерен.

— Утихни, — поднял руку Аверин. — Может, все утрясется.

— А что утрясется? Сегодня они безнаказанно избили моих ребят. И их же усадили за решетку. Завтра они нас убивать начнут… Слушай, Славик, а давай банду организуем, — усмехнулся Долгушин. — У меня такая информация и такие крутые ребята есть — мы всю Москву подожмем. Если не можем обычную законность установить, так по беспределу их задавим всех, гадов. И мафия, и прокуратура у нас начнут по струнке ходить! На цырлах бегать перед нами! А мы их валить всех будем! И при баксах, при власти и при авторитете. А?

— Возможно, скоро придется этим заняться.

— А, шучу. Мы же с тобой менты. И скорее небо упадет в море, чем такие, как мы, станем бутерброды с икрой лопать.

— Тут ты прав.

— А знаешь почему?

— Почему?

— Потому что мы идиоты!..

— Где раскрытия? — спросил Аверин, усаживаясь за письменный стол, по праву принадлежащий Савельеву.

— Какие? — осведомился Савельев, зевая сладко и томно.

— Ни одного дела из серьезных не подняли за последние месяцы.

— Почему? А дело Мареева?

— Жена-коммерсант избавилась от мужа-алкаша и тунеядца, наняв двух киллеров с топором. Дело века.

— Нет, еще есть. Вот, — Савельев протянул папку со справками и вырезками из сводок.

— По-моему, всем все до фонаря, — покачал головой Аверин.

— А что не до фонаря? — пожал плечами Савельев. — С какого черта мы вообще их ищем? Бандит с трехклассным образованием убил вора с четырехклассным, а весь розыск и следствие, кстати, из людей, окончивших МГУ, притом нередко с красным дипломом, на ушах стоят. Честно говоря, и искать их нет ровным счетом никакого желания.

— Настроения знакомые, — кивнул Аверин. Его все чаще посещали подобные мысли.

— Кстати, слышал новость, — сообщил Савельев. — Борода пропал.

— Как пропал? — заинтересовался Аверин.

— Прилетел из Америки. Братаны из бригады его встретили. Усадили в машину. Больше его никто не видел.

— Что за братаны?

— Из его команды.

— Решили избавиться от него?

— Потеря небольшая.

— Что думаете делать?

— Ждать, пока труп объявится. Нет трупа — нет преступления.

— А если есть труп и есть преступления, то чего не хватает?

— Наказания?

— Точно, — улыбнулся Аверин. — Соображаешь.

— Борода получил то, на что напрашивался. У самого руки по локоть в крови. Знаешь, новый закон природы — круговращение бандитов в природе — гласит: сегодня ты убьешь, завтра — тебя.

— А не много мы на их откуп отдаем? Что, происходит отделение преступности от милиции? Каждый занимается своим делом? Милиция — лакирует отчетность. Бандиты — убивают. Арбитраж не нужен — вор разберет финансовый спор. Обидели тебя, зачем идти к участковому — вор помирит. Убили кого — это внутренние дела преступного мира, мы ни при чем. У нас зарплата маленькая, дети голодают, суды преступников отпускают. Так что нам лучше с бандитами по отдельности, так?

— Истину глаголешь, друг мой.

— Вот, еще один пан философ на мою голову.

Борода был достаточно крутым авторитетом. Имел за спиной большой опыт межклановых стычек. Летом прошлого года таганский авторитет Росписной и его товарищи Сухой и Гера получили какой-то серьезный компрматериал на Бороду. Кроме того, тогда же в микрорайоне Бутово произошла разборка между балашихинской, Измайловской и подольской бригадами. Инициаторами конфликта выступали те же самые Сухой и Гера — дернул их черт пойти наперекор всесильному балашихинскому лидеру Пролу. Конфликт закончился стрельбой с несколькими трупами, и братва поклялась отомстить Сухому и Гере. Исполнить решение взялся именно Борода. Сухой ни на миг не расставался с оружием, но киллеры достали его в гостинице «Волга» и продырявили из автоматов. Геру настигли на Истринском водохранилище на пляже пансионата «Песчаный берег» и на глазах у его подружки расстреляли из двух «Макаровых». Так что, смерть Бороды — месть за этих бандитов? Трудно судить. Борода знал, что на него существует приговор. Окружил себя охраной, нигде не появлялся без нее. За месяцы высох, потерял в весе, стал нервным и раздражительным. Он боялся смерти. Ждал ее. И скорее всего дождался. Ничем иным объяснить его исчезновение нельзя.

Через несколько дней произошло еще одно убийство — крутого грузинского авторитета тридцатитрехлетнего вора в законе Пипия. Он жил на широкую ногу, имел гараж из четырех иномарок, в их числе и «Порше» стоимостью 700 тысяч долларов. Он снимал квартиру в Москве и вовсю занимался торговлей наркотиками. Тела Пипия и его младшего брата с простреленными головами нашли в «девятке» на Зеленоградской улице, рядом с гаражным кооперативом «Малино». Причина так и осталась непонятной.

20 ноября Аверину позвонил Леха Ледокол и попросил о встрече. Встретились в Останкинском парке.