Скованный огонь

Никос посмотрел в сторону трона.

— Ваше величество, я знаю, что нужно нечто большее, чем пустая болтовня, чтобы заставить вас сомневаться в вассале, который всегда служил вам верой и правдой. Или ставить под сомнение собственные решения.

Шала хмыкнула.

— Я разрешаю наемникам капитана Фезима продолжать патрулировать город до тех пор, пока они не окажутся недостойными доверия.

— Тогда, если это удовлетворило ваше величество, — начал Зан-Акар, — быть может, мы вернемся к истинной причине этой встречи? Это очень важно, ведь мы обсуждаем преступления, совершенные Тимантером против обоих наших королевств.

Перра фыркнула.

— Держите себя в руках, милорд. Драка в таверне, хоть и печальное событие, но едва ли заслуживает такого описания.

— Конкретно это безобразие, — сказал дженази, пока линии на его коже сверкали, — является меньшим из них. Драконорожденные проникают в Аканул, вырезают жителей самых отдаленных поселений и отступают назад за границу.

— Это смешно, — прокомментировала Перра.

— У нас есть свидетель, — заявил Зан-Акар. — Вашим мародерам не удалось убить всех. И, как знает ваше величество, Аканул и Тимантер не имеют общей границы. Единственный способ для даконорожденных налетчиков добраться до нас — пересечь чессентскую территорию. Поскольку между нашими королевствами заключен мир, я полагаю, вы не давали им разрешения на это.

— Нет, — ответила Герой Войны, — конечно нет.

— В таком случае, они нарушают наши границы, так же как и ваши.

— Если бы эти налетчики действительно существовали, — вмешалась Перра, — это было бы логичным объяснением. Но их не существует.

— Я повторяю, — настаивал Зан-Акар, — у нас есть свидетель.

— Где? — парировала посол Тимантера. — Очевидно, не там, где ее величество или кто-нибудь другой беспристрастный смог бы допросить этого свидетеля. Давайте будем разумными. Если бы отряд драконорожденных пересек Чессенту, то кто-нибудь из ее жителей заметили бы это. Аканулу не стоит наговаривать на нас.

— Западная Чессента малонаселенная, — сказал Зан-Акар, — а холмы и овраги представляют отличное укрытие. Тимантер мог бы провести целую армию.

— Как бы то ни было, милорд, — сказала Перра, — поскольку вы не привели ни единого свидетеля сегодня с собой, то все сводится к слову Аканула против нашего.

— Возможно, я пошлю за свидетелем, — сказал штормовой дженази таким тоном, что Баласар на мгновение задумался, неужели драконорожденные на самом деле совершили эти зверства. — Между тем, я более чем готов обсудить, слову какого из королевств стоит доверять больше.

Перра снова фыркнула.

— Естественно, вы собираетесь заявить, что честность и непоколебимость дженази выгодно отличается от драконорожденных.

— Что я заявляю, — ответил Зан-Акар, — так это то, что со дня нашего появления в Фаэруне Аканул был преданным и неоспоримым другом Чессенте. Тимантер заявляет, что является ее союзником, но то же говорит и Высшему Имаскару. Тем же ордам магов-выродков и работорговцев, которые в настоящее время разоряют деревни по всему Чессентскому побережью и топят ее корабли по всей протяженности моря Аламбер.

На этот раз у Перры не оказалось, что ответить, и Баласар не винил ее. Зан-Акар, будь он проклят, нанес сокрушающий удар. Герой Войны не скрывала, что ей не понравилось заявление о дружбе Тимантера с Высшим Имаскаром.

Возможно, драконорожденным стоит выбрать сторону. Или, возможно, Баласар так считал, потому что в душе он был больше воином, чем дипломатом. Любой мог бы сделать вывод: имея двух союзников, было бы ошибкой отказывать кому-то из них.

— Раз уж дошло до этого, — вмешался Аот, — выбор очевиден. Но вообще-то, ваше величество, лорд Зан-Акар ссылается на разницу, которой не существует.

— Что вы имеете в виду? — спросила Шала.

— Я провел первую часть прошлого года, работая на Симбархов, — начал наемник, — а Агларонд и Аканул являются друзьями. Так что были дженази, которые находились около Велталара. Я особо не вникал в тонкости их дел, но мне и не нужно было, чтобы услышать, что не так давно королева Аканула заключила союз с Высшим Имаскаром. Это ни для кого не секрет, если, конечно, лорд Зан-Акар и его коллеги не скрыли это от вас.

Зан-Акар презрительно улыбнулся, хотя пространство вокруг него слегка потемнело.

— В такие моменты приятно знать, что ее величество слишком проницательна, чтобы верить словам вероломного мага.

Шала посмотрела на дженази.

— Так наемник врет? Отвечайте честно! Вы знаете, что я в состоянии выяснить правду самостоятельно.

Зан-Акар запнулся, но затем заговорил.

— Ваше величество, вы знаете, так же как и я, что министры государства принимают посланцев со всех концов. Я верю, что Аканул принимал представителей Высшего Имаскара и, возможно, даже обговаривал одно или два соглашения о торговле, но ничего такого, что могло бы поставить под угрозу нашу дружбу с Чессентой!

— Прочь, — отрезала Шала. — Дипломаты, советники, все вы. Мы выслушаем вашу неприязнь и обвинения в другой день, когда я буду лучше контролировать свой нрав.

Баласар счел, что благодаря Аоту Тимантер по крайней мере не потерял позиций в словесной баталии, и это был уже второй долг клана Даардендриен наемникам. Когда они выходили, он поймал взгляд тэйца и уважительно кивнул. Аот ответил улыбкой, дружелюбной, но с оттенком насмешки.

* * * * *

Кхорин расчесывал бронзово-белое оперение Бдительной, ища сломанные перья и паразитов двузубой железной вилкой, предназначенной специально для этого. Пахнущий одновременно как птица и мускусный охотничий кот, грифон разлегся на полу так, чтобы дворф мог всю ее осмотреть. Казалось, она растаяла на месте. Урчание, производимое грифоном, возвещало о блаженной расслабленности животного.

— Похоже, все прошло хорошо, — заключил Кхорин.

— Наверное, — ответил Аот, заканчивая с орлиной частью Джета и переходя к чистке шерсти, сначала против роста, затем — по. Черные глаза зверя стали алыми щелями. — Ненавижу разговаривать с этими зулкирами — или лордами или как их там — и втягиваться в их вранье и интриги.

Кхорин работал над вытянутым крылом Бдительной.

— Такова участь лидера. Но я не виню тебя. Я даже не уверен, что понимаю, о чем там был разговор.

— Как и я. Драка? Наше присутствие в Лутчеке? Соперничество между нашим нанимателем и лордом Лютеном? Ненависть между Аканулом и Тимантером? Или между Чессентой и Высшим Имаскаром? Сам выбирай. Это все скинули в одну кучу.

Кхорин заметил гниду, торчащую среди перьев. Он поставил вилку, поднял свои щипцы, вытащил паразита и раздавил его.

— Почему все эти люди так презирают друг друга, в конце концов?

— Ты имеешь в виду, помимо того, что я озвучил? Насколько я понял, это длинная история. Драконорожденные и дженази воевали, когда жили там, откуда они пришли. Когда Магическая Чума сгребла их и выбросила в Фаэрун, то они принесли с собой и свою вражду.

Аот продолжил.

— Теперь чессентцы. Они были рабами во времена Имаскарской Империи. Последние, в свою очередь, были сильными магами, и поэтому в Чессенте ненавидят магию. Я слышал, что новое королевство — Высший Имаскар — не такой же зверь, как старая империя. Имаскар теперь не держит рабов, к примеру. Но имя почти то же, люди выглядят так же, они все так же способны к магии, и этого достаточно, чтобы вызывать ненависть чессентцев. Они попрекают новый Имаскар с тех пор, как тот объявил о своем существовании. Ты, конечно, можешь сказать, что нынешнее «пиратство» является ответным ударом на такое отношение, но я бы не сказал озвучивать это при местных.