Скованный огонь

— Проклятье, — прорычал Аот. — Можно же было захватить и допросить пленника.

Джет хмыкнул.

— А я-то думал, что хорошо поступаю, спасая твою шкуру.

— Поверь, я благодарен. Просто досадно, — сетовал всадник, изучая тела.

— Я тоже заметил, — сказал грифон. — Никаких серьг, прямо как в Лутчеке.

— Ты прав, — ответил Аот, — но я заметил кое-что еще. В прошлый раз драконорожденные были разных цветов, а эти — все до единого — черные. Совпадение?

— Возможно, они все принадлежат к какой-то секте или обществу, куда принимают только черных.

— Отлично. Но они все плевались в нас кислотой, точно так же, как черные драконы. Но цвет чешуи драконорожденных не имеет никакого отношения к природе их дыхания. Так совпадение?

— Не похоже. Но что это значит?

Аот вздохнул.

— Понятия не имею, — его ожоги пульсировали, и он втянул воздух сквозь зубы.

Затем желтая дверь распахнулась, и Цера вылетела из нее с булавой и щитом, которые были сделаны будто из золота или, что более вероятно, просто так выглядели. Жрецы и стражники, толпившиеся за ней, были вооружены похожим образом. Все они ненадолго остановились при виде этой кровавой резни.

— Свала богам, что вы здесь, — съязвил Джет.

Цера виновато посмотрела на Аота.

— Прошло всего ничего. Я привела остальных так быстро, как только смогла.

— Я знаю, — успокоил Аот, — и вы не опоздали, чтобы помочь нам. Нас обоих обожгло. И вообще-то, болит довольно сильно.

Жрица бросила свое оружие и щит и принялась осматривать раны. Она пробормотала молитву и нежно коснулась рукой обожженных мест — успокаивающее тепло облегчило боль.

— Ты знала, что в Сулабаксе так много драконорожденных? — спросил Аот.

Цера покачала головой.

— Это никак не укладывается в моей голове. Их здесь вообще нет.

— Что ж, — сказал Джет, пока друзья жрицы осторожно приближались к грозному животному с окровавленными клювом и когтями, чтобы заняться его ожогами, — видимо, теперь есть.

* * * * *

Гаэдинн стучал кандалами об пол. Они били его по запястьям и вскоре вызвали боль, но он все равно продолжил. Лучник уже пытался сжать пальцы вместе и вытащить руку или схватиться за цепь и вырвать ее из крепления в стене, но не смог. Он не знал, что еще ему попробовать.

Слева от него Джесри читала одна заклинание за другим. Иногда это звучало так, будто она отдает команды, иногда — будто упрашивает, а иногда — угрожает. Но как бы она ни пыталась, ни разу не вышло ничего серьезнее, чем щелчок сжатого воздуха или мимолетный привкус горечи на языке Гаэдинна.

В конце концов, он перестал стучать, чтобы перевести дыхание. Это вдохновило на паузу и Джесри. Темнота казалась еще темнее без этих звуков, что наполняли камеру.

Наемник изучил свои кандалы на ощупь. Если его старания и повредили замок или сбили петли, он не мог сказать наверняка. Он выругался.

— У меня тоже ничего не выходит, — сказала Джесри.

Лучник попытался говорить со своей обычной самоуверенностью.

— Ну и ладно, цепи — лишь временное неудобство. Наши сопровождающие снимут их, чтобы отвести назад к Джаксанедегору. Затем твои силы вернутсяЮ и ты подожжешь одну из этих тварей, а свет даст мне возможность стрелять по остальным.

Девушка выдержала паузу, а затем сказала:

— Да, уверена, что именно так все и будет. Но на случай, если это вдруг не…

— То?

Еще одна пауза.

— Не знаю. Мне в любом случае не стоит думать в таком ключе. Мы должны верить, что мы сможем что-то сделать.

В темноте послышались шаги.

Джесри испуганно втянула воздух, а Гаэдинн, почувствовав, как натянулись его мышцы, выдохнул, чтобы снять напряжение.

Он слышал, как приближается лишь кто-то один. Лучнику никогда не удавалось услышать вампиров, пока те хватали его. Неужели у них с Джесри и правда есть шанс?

Шаги затихли перед ним. Затем что-то клацнуло об пол.

— Еда и вода, — прохрипел голос с варварским акцентом. — Дракон хочет, чтобы вы набрались сил. — хихикнул стражник. — Хочет, чтобы ваша кровь набралась сил.

Надежда ускользнула от Гаэдинна так же быстро, как и возникла. Ведь это был не конвой, который бы снял оковы.

Тем ни менее, ему было необходимо утолить жажду и наполнить желудок. Ползком нащупал себе путь вперед так далеко, насколько позволяла цепь. Там он нашел то, что показалось ему керамической миской с отколовшимся ободком. В ней была вода и ломоть хлеба. Хлеб был твердым как камень и сырым там, где вода успела впитаться.

Гаэдинн силой заставил себя пить медленно. Вода была теплой и отдавала серой. Обезвоженное тело наемника содрогнулось от облегчения, когда жидкость потекла в желудок.

Тем временем прислужник Джаксанедегора подался вперед. Очередной клацающий звук ознаменовал, что он опустил миску для Джесри.

Затем — ничего. Ни единого звука, свидетельствовавшего о дальнейших передвижениях. Очевидно, стражник все еще стоял напротив волшебницы.

Не будучи глупой, она, наверняка, поняла это, и это встревожило ее, как и Гаэдинна. Но ей была нужна вода так же, как и ему. Цепь волшебницы зазвенела, когда она подалась вперед.

Кожа скрипнула. Стражник двигался. Цепь загремела, когда Джесри отступила назад.

– Ты быть красивая, — сказал охранник. Он подошел к ней. Было чудовищно легко представить, как он прижимает ее к стене.

Раскинув руки, Гаэдинн переместился влево на всю длину цепи. В пределах досягаемости ничего не было.

За пределами его вытянутых рук донеслось хрюканье, звон цепей, звук удара по лицу и о твердую плоть. Затем охранник взвыл. Что-то большое и тяжелое врезалось в руки Гаэдинна.

Лучник думал, что готов действовать, если ему выпадет такой шанс, но неожиданный удар из темноты застал его врасплох. Охранник отбивался, чтобы выйти за пределы досягаемости Гаэдинна, до того, как тот схватит его. Лучник отчаянно ухватился за то, что напоминало доспехи и тело внутри него.

Он до сих пор не знал, с каким существом борется. Но несостоявшийся насильник определенно мог видеть в темноте, а это означало, что он быстро разберется со своим противником, если Гаэдинн даст ему такой шанс. Лучник лишил охранника равновесия, бросил на пол и рухнул на него сверху.