Скрипач не нужен?

– Ребята, вы просто чудо, – устало сказала Светлана. – А уж за дверь, это отдельное спасибо всем. Я думала замок сменить, но так гораздо лучше.

– Это Олег сообразил, – с непонятной гордостью сообщил ей брат. – Я тоже только до замка додумался.

– Спасибо, – повторила Светлана, – теперь уже глядя на Олега.

Он вспыхнул, борясь с желанием сказать ей… сказать вот прямо сейчас… Спасло его вмешательство дверных мастеров, они позвали хозяев на приемку работу.

Продемонстрировав новенькую, обтянутую пленкой под дерево, железную дверь, пришедшуюся к месту, как родная, мастера провели короткий деловой инструктаж по правилам пользования, выдали запасные ключи и гарантийный талон, получили деньги и удалились.

Светлана задвинула задвижку, старую, ставшую теперь внутренней, дверь оставила открытой и скомандовала:

– А теперь бросайте все и пойдем поедим, иначе у нас сейчас самопереваривание начнется. Готовить ничего не буду – сил нет, но я столько всего купила, что обойдемся.

Естественно, мужиков уговаривать не пришлось. Светлана быстренько нарезала хлеб, настругала толстыми ломтями сыр и копченое мясо, открыла пластиковую баночку со сметаной, да залила кипятком кофе. Не прошло и пяти минут, как все, с большим энтузиазмом, принялись за еду.

– Как прошли переговоры? – спросил Кирилл, вгрызаясь в здоровенный бутерброд, который сложил из хлеба, мяса и сыра.

– Это был настоящий цирк, – не прекращая жевать, ответила Светлана. – Ленечка, конечно, был в шоке, – продолжала она, не смущаясь тем, что говорит с набитым ртом. – Когда ему растолковали, что некое лицо, подозреваемое в связях с криминальным миром могло использовать одно из помещений «Подсолнуха» для хранения неизвестно чего и неизвестно с какой целью, его чуть кондрашка не хватила. Хорошо, Алексей Николаевич сумел убедить его, что вряд ли это взрывчатка.

– А что это, как он думает? – спросил Кирилл.

– Я так поняла, что это могут быть какие-то документы. Возможно, небольшая папка или пакет с бумагами…

– Или конверт с фотографиями, – многозначительно заметил Олег. Брат с сестрой переглянулись и уставились на него. Потом Кирилл возмутился:

– Светка! Кто у нас в избе писатель? Ты почему не сообразила! Конечно эти подонки искали Витькины фотографии!

– Отстань, я же не на детективах специализируюсь, – отмахнулась она. – И вообще, кому эти снимки могли понадобится? Мы же их видели, там ничего такого…

– А может мы просто не заметили, – не сдавался Кирилл. – Шифр какой-нибудь хитрый?

– Что можно зашифровать на фотографии мухомора?

– Откуда я знаю? И вообще, что ты споришь? Или сомневаешься, что искали именно их?

– Нет, конечно, – она посмотрела на пол. Хотя Олег и тщательно вымел его, грязные полоски все равно напоминали о недавнем разгроме. – Что ж я, дура, что ли? Но ребята, Витька же писал, что он уверен: никто обо мне понятия не имеет!

– Витька погиб, – жестко напомнил ей брат. – И вся его уверенность, теперь, ничего не значит. Светка, мне все это не нравится.

– А мне нравится? Но что я могу сделать? Отдать фотографии и Витькино письмо Драгомилову, а на дверях пришпилить табличку: «Господ бандитов просьба не беспокоиться – документы оставленные покойным Акимовым переданы следственным органам», так что ли?

– Не знаю! Но что-то надо сделать!

– Я думаю, Светлане имеет смысл поехать с нами в Хвалынск, – сказал Олег. – Если думать о безопасности…

– Точно, – с энтузиазмом поддержал его Кирилл. – Светка, ты едешь с нами – всем спокойнее будет!

– Глупости, – сердито перебила его Светлана. – Извини, Олег, но ты говоришь глупости, а Кирюшка за тобой повторяет. Вот прямо сейчас, я все брошу и уеду! – и не давая уже открывшему рот брату, вставить слово, ехидно добавила, – кстати, Кирилл, ты говорил, какие-то бумаги тебя в министерстве культуры ждут?

– Елки зеленые! – Кирилл посмотрел на часы и вскочил, – еще успею! – он макнул оставшийся кусок хлеба в сметану и выскочил с ним в коридор. Уже на выходе крикнул, – я мигом, только туда и обратно! Не скучайте!

Хлопнула входная дверь, Светлана, привставшая было, снова опустилась на табуретку, немного смущенно посмотрела на Олега. То, что они сейчас остались вдвоем было… не то, чтобы неприлично, нет, просто несколько… странно. Господи, да еще бы не странно! Она уже и забыла, когда оставалась вот так, с мужчиной наедине. С посторонним мужчиной, естественно, о мужьях и братьях речь не ведем. Тем более, с таким мужчиной… Собственно, как раз вчера ночью и был такой случай – они с Олегом несколько часов провели вдвоем в пустой квартире, и она плакала, уткнувшись ему в грудь, и он даже обнимал ее, кажется. Но это была экстремальная ситуация, это не считается.

А вот сейчас, почему-то, все совсем по-другому. Обоим неловко, Олег вон, тоже отвел глаза в сторону. Светлана неожиданно рассердилась – не на него, на себя. В какую же мымру она превращается, оказывается! Конечно, Олегу не по себе, ведь наверняка у нее на физиономии сейчас плакатным шрифтом написано: «Я абсолютно добродетельна и собираюсь блюсти свою добродетель до последнего»! Можно подумать, напротив нее сейчас сидит, не порядочный человек, не известный музыкант, а какой-нибудь сексуальный маньяк, объявленный в розыск. В конце концов, вести себя так – элементарное свинство с ее стороны. У Олега, наверняка, и в мыслях ничего дурного нет, а то, что он ей нравится гораздо больше, чем это может себе позволить порядочная замужняя женщина, это уже ее проблемы. И какое бы впечатление не производил на нее этот мужчина, у нее хватит воспитания и характера, провести с ним час-полтора за непринужденной светской беседой.

Светлана улыбнулась – улыбка вышла очень удачная, ну просто как настоящая и совершенно непринужденно, как и собиралась, спросила:

– Так на чем мы остановились?

Ответная улыбка Олега была чуть менее уверенной, но гораздо более искренней:

– На том, что твой шеф упал в обморок, когда узнал про планирующуюся засаду в агентстве. Или речь шла об инфаркте?

Он сознательно решил вернуться к более безопасной теме. Пусть Светлана расскажет пока о переживаниях шефа, а вопрос о ее поездке в Хвалынск можно будет поднять еще раз, когда вернется Кирилл.

– Ах, да! Там все было: и обморок, и инфаркт, и истерика натуральная. Ленечка наш – милейший человек, но тут вышел из себя, даже на меня попробовал накричать.

– А на тебя-то почему?

– Так из-за кого вся заваруха? Если бы Витька ко мне не пришел, милиция бы в офис ночевать не просилась. Значит и кричать надо на меня.

– А почему тогда только попробовал?

– Видишь ли, я не люблю, когда на меня кричат и не особенно позволяю это делать… ну не привыкла я к такому обращению. Только сегодня – случай, все-таки, особый, правда? Так что я решила дать ему возможность немного спустить пар.