Скрипач не нужен?

– Светка, ты не представляешь, кого я там встретил! – возбужденно заорал он с порога. – Ты Зоеньку Гриневскую помнишь? С нашего курса, виолончелистку?

– Это беленькая такая? Ты ей еще тестов по музыкальному анализу написал немеряно?

– Вот именно! И эта самая Зоенька, сидит там, в министерстве: при должности и при бумагах! – Кирилл плюхнулся на табуретку, – Свет, а холодненькое есть что-нибудь?

– Есть чай остывший, сладкий.

– Ладно, давай чай, Слушайте, ребята, что власть с людьми делает, даже такая крохотная! – он взял из рук сестры большую чашку, сделал шумный глоток. – Славная же была девчонка, бестолковая немного, но руки неплохие и вообще, не без способностей. А теперь сидит, такая, вся из себя, дама в персональном кабинете: рука на телефоне, весь стол приказами по министерству, да бланками форм отчетности завален! Зоя Анатольевна она теперь, поняла?

– Кирюш, но это же нормально, – мягко сказала Светлана. – Она уже не девчонка, а сотрудник министерства, сам говоришь: начальник, хоть и невеликий. И то, что ее называют по имени-отчеству…

– Так я же не против отчества, – всплеснул руками Кирилл. – Я сам, уже сколько лет на Кирилла Дмитриевича откликаюсь! Вопрос не в этом, вопрос в том, как дело делаешь! Я ей, естественно, говорю: «Зойка, паршивка ты этакая, где документация по конкурсу в Питере? Ты когда собираешься нам ее отправлять?» Так она про этот конкурс вовсе не помнит! «А чего, – говорит, – ты от меня хочешь? У меня и без этого работы полно, а те, кому интересно, приходят ко мне сами и все приходящие положения по конкурсам, сами смотрят.» И пальчиком в сторону полки тычет. «И прекрати, – говорит, – называть меня Зойкой, а тем более, паршивкой. Постарайся запомнить, что я теперь, Зоя Анатольевна». Я ей, разумеется, мирно так отвечаю, что еще не так ее обзову, если она не пошевелит тем, что у нее занимает место мозгов в голове и не сообразит: ну никак мне не с руки сюда каждую неделю мотаться только для того, чтобы входящие бумажки за нее разобрать. Ой, ребята, вы бы видели, как она губки надула!

– Но почему? – удивился Олег. – Это же ее работа, я правильно понял? Она за это деньги получает.

– До чего вы, столичные жители, бываете наивными, – хлопнул его по плечу Кирилл. – Ее работа – это сидеть с важной физиономией над горой бумаг и имитировать кипучую деятельность. А те, кому интересны положения по конкурсам, сами придут, пороются на полке и найдут то, что их интересует… возможно. Я, по крайней мере, столько всякого нашел, что чуть не убил ее. Представляете, полгода бумажка пролежала, по конкурсу в Таллине. У меня есть один пацан – и программа совпадает так, словно я ее специально подбирал, и сыграть может… прием заявок три недели назад закончился. Корова.

– Корова, – искренне согласился Олег. – Что такое не попасть на конкурс, к которому ты готов, из-за чьей-то безответственности и непрофессионализма, это он понимал очень хорошо. – Ты ее хоть на будущее напугал?

– Такую напугаешь. Кулаком по столу постучал, конечно. Немного. Так она вообще стала такая, вроде каменной бабы – знаешь, по степи стоят.

– Зря ты на нее орал, – покачала головой Светлана.

– С чего ты взяла, что я орал? – насупился Кирилл.

– Ты, братец, не относишься к той категории людей, которые, когда сердятся, начинают говорить тише. А ты сам сказал, что кулаком по столу стучал. Значит орал при этом, да еще лицо было самое зверское. Скажешь не так было?

– Ну, может маленько голос и повысил…

– Маленько! А она теперь все документы, что тебя касаются, терять будет.

– Да нет, не будет, – поморщился Кирилл. – Я же тоже не дурак. Как только увидел железную маску, в которую Зоенькина физиономия превратилась, сразу сменил тактику. Отъехал назад, даже извинился. Объяснил про слабость нервной системы, ручку поцеловал, сказал: «Мы, творческие люди…»

– Это она творческий человек? – поперхнулся смехом Олег.

– Это ей нравится, когда ее считают творческим человеком, – строго сказал Кирилл. – А мне, честное слово, ну очень неудобно приезжать в Саратов, только чтобы проверить, нет ли у нее какой бумаги, для нас интересной.

– Так чем кончилось-то? – спросила Светлана.

– А ты как думаешь? Установил мир и дружбу. Напомнил о наших нежных отношениях в консерватории, чуть ли не в любви ей признался… Обещала присылать документы в Хвалынск вовремя.

– И ты поверил?

– Нет, конечно. Придется над этим еще поработать – пару коробок конфет, чтобы жизнь послаще показалась, медку с собственной пасеки…

– А у тебя что, и пасека есть? – изумился Олег.

– Ты что? – Кирилл был удивлен таким нелепым предположением не меньше. – Откуда? Кто-нибудь из родителей подсуетится, притащит баночку. Пусть лопает, сколько влезет, лишь бы дело делала.

Он встал потянулся, сделал несколько быстрых, разминочных движений.

– Отсиделся весь. Что у тебя, Светка, все табуретки какие жесткие? Вяжешь всякую ерунду, нет бы накидочек, разных подушечек наделать…

– Ну, если свитер для любимого брата это ерунда, – холодно сказала Светлана, – то я готова бросить это нудное занятие и заняться подушками.

– Э-э… похоже я погорячился, – тут же сдал назад Кирилл. – Давай так: закончишь свитер и тогда уж возьмешься за подушки.

– Подхалим. Лучше скажи, ты со всеми своими заморочками разобрался? Едете завтра?

– Да, все в порядке. Только я не понял формы глагола, почему «едете»? Мы едем, все трое.

Олег непроизвольно кивнул. Не та складывалась вокруг Светланы ситуация, чтобы оставлять ее одну. Да и вообще, поехать в Хвалынск втроем, гораздо более удачная идея, чем… чем любая другая! К сожалению, сама Светлана так не считала.

– Я уже сказала, – нетерпеливо отмахнулась она, – все это ерунда. Кроме того, меня Леня с работы не отпустит, да и здесь, после этого погрома порядок наводить надо. Одной стирки на неделю.

– Сестренка, у тебя автоматическая стиральная машина, – ласково напомнил Кирилл. – Кроме того, если твои тряпки полежат несколько дней нестиранными, никакой мировой катастрофы не произойдет, уверяю тебя. Так что, не надо придумывать отговорки, ты едешь с нами. Светка, ну пойми же ты, я просто боюсь за тебя!

– А я тебе снова говорю, ерунда! Ничего со мной не случится. И потом, как ты вообще себе это представляешь: возвращается Денис из командировки, дома бардак, я неизвестно где…

– Почему неизвестно где, – вмешался Олег. – Можно записку оставить.

Он оглянулся на Кирилла, чтобы тот поддержал его и растерянно замолчал. Между братом и сестрой происходило что-то непонятное. Сердито сощурившись, Кирилл молча смотрел на Светлану, которая вдруг, довольно агрессивно, заявила:

– Я не хочу этого слышать! Это твое личное мнение и меня оно не интересует.

Кирилл продолжал молчать, не сводя с нее взгляда.

– Отстань от меня! – прошипела Светлана. – Я сказала, что остаюсь, и не собираюсь спорить на эту тему, понял?

Она вскочила и быстро вышла с кухни. Через несколько секунд хлопнула дверь спальни. Кирилл шумно перевел дыхание, посмотрел на Олега, криво улыбнулся:

– Извини. Даже в таких идеальных семьях, как наша, случаются маленькие домашние войны.

– Бывает, – Олег не знал, что сказать. Как-то не чувствовал в себе достаточной житейской мудрости. Поэтому спросил о том, что его волновало:

– Так что, ты ее никак не можешь уговорить уехать?

– И уговаривать не буду, – мрачно пообещал Кирилл. – Свяжу дуру, суну в мешок и увезу!

– Помощь нужна? – предложение было сделано деловито, без улыбки.

– А как же! Ей ведь еще и кляп надо будет вставить, – Кирилл тряхнул головой, словно отбрасывая неприятные мысли и посмотрел на Олега немного смущенно, – ты извини, втянул я тебя в историю. Я же понимаю, у тебя вообще отпуск, а тут убийство, погром, милиция все время под ногами крутится. Светка вот еще задурила, на нашу голову… Но я надеюсь… я имею в виду, ты… – он замолчал, явно не зная, как сформулировать свой вопрос. Олег благородно решил прийти ему на помощь.