Скрипач не нужен?

– Как это? – ахнула Елизавета Романовна.

– Ты не знаешь, как это бывает? Встречаются двое, влюбляются, потом женятся. Живут вместе…

– Олежка, перестань! Ты прекрасно понимаешь, что я спрашиваю о другом. Если она замужем, то причем здесь ты? Насколько я помню, ты всегда был очень осторожен в этих вопросах.

– Выходит, в этот раз не уберегся, – улыбка у Олега вышла немного кривоватой. – Знаешь, мам, никогда не верил, что бывает любовь с первого взгляда.

– А ее и не бывает, – уверенно ответила мать. – Симпатия может быть, заинтересованность… но любовь – это нечто большее, для этого нужно время.

– Вот-вот, и я так же всегда рассуждал. А потом увидел ее и сразу почувствовал это самое «нечто большее».

– Уж прямо так сразу? Да ее, наверное, и разглядеть трудно было в зале, среди зрителей, – вода закипела и Елизавета Романовна щедро сыпанула в турку размолотые зерна.

– Интересно, Эля хоть что-нибудь, забыла тебе сообщить? – поднял брови Олег, наблюдая, как мать ловко разливает кофе в небольшие фарфоровые чашечки.

– Не думаю. Ты же знаешь, она очень ответственно к тебе относится.

– Еще бы, я же ее кусок хлеба с маслом, – проворчал он, принимая свою чашку.

– Ты ее головная боль, причем постоянная! – судя по тону, Елизавета Романовна начала терять терпение. – И не переводи разговор на Элю, я спрашивала тебя об этой Светлане.

– Мама, она не «эта Светлана», – тихо поправил ее Олег. – Она – Светлана.

Мать секунду смотрела на него молча, потом кивнула:

– Хорошо. Я начинаю верить, что ты и правда разглядел ее в зале.

– Разглядел, не разглядел, какая разница? Главное, что я сразу почувствовал: это она.

– А потом что было?

– А что могло быть при таком раскладе? Она замужняя женщина, до отвращения порядочная. Живет с мужиком просто потому, что семь лет назад ему пришла в голову фантазия жениться на ней. Этот болван мизинца ее не стоит, не ценит, не понимает, да и не любит. Относится к ней, как к гибриду кухонного комбайна со стиральной машиной и пылесосом.

– Ужас какой! – Елизавету Романовну передернуло. – А она?

– А она экзальтированная идиотка! Начиталась любовных романов, мало того, сама их пишет – вот и забита голова всякими бреднями. Несчастлива с мужем до слез, но ни за что в этом не признается. Лепечет про супружескую верность, про то, что необходима своему мужу… ясное дело, необходима! Ему вместо нее целый штат прислуги нанять пришлось бы!

– Но я надеюсь, у тебя хватило ума… – Елизавета Романовна замялась, подбирая нужные слова.

– Зря надеешься, – сухо отрезал Олег, – не хватило. Я сделал ей предложение.

– Но она же замужем!

– Ну и что? Это, как раз, самая мелкая проблема. Разводы у нас в стране, пока что, не запрещены. Хуже то, что для нее замужество – что-то вроде могилы: туда можно, а обратно никак нельзя.

Елизавета Романовна только головой покачала:

– Ничего себе сравнение! Говоришь, она романы пишет? Надеюсь это не образец ее литературного стиля?

– Нет, – мрачно ответил Олег, – это образец моего литературного стиля.

– Боже. Только не говори мне, что ты начал писать стихи!

– Зачем мне стихи? У меня скрипка есть. Знаешь, у Светланы брат, мальчишка совсем, двадцать пять лет, но совершенно гениальный педагог. Мы позанимались с ним «Вестсайдской», помнишь, я тебе рассказывал, что хочу программу сделать? – он дождался утвердительного кивка матери и продолжил: – Мам, это будет такое… я никогда в жизни так не играл, как сейчас.

– Надеешься, она услышит и все поймет? – негромко предположила Елизавета Романовна.

– Н-не знаю, – чуть задержался с ответом Олег. – Нет, пожалуй, не надеюсь. Она и так все понимает, просто не может переступить через свои принципы. И потом, она в любом случае этого не услышит – я ей запретил на свои концерты приходить.

– Как это? – Елизавета Романовна поперхнулась от неожиданности.

– А вот так. Сначала-то я ей предложение сделал, а потом, когда она сказала… В общем, наше объяснение было довольно бурным. В конце концов, я заявил, что не выйду на сцену, если она будет зале, хлопнул дверью и ушел.

– Олежка, но это несерьезно! Как ты в большом зале… ты просто не сможешь узнать, что она там!

– Мама, если Светлана будет в зале, пусть даже на десять тысяч мест, – мягко сказал Олег, – я все равно почувствую, что она там.

Елизавета Романовна взяла в руки чашку, повертела ее в руках, внимательно разглядывая кофейную гущу. Не поднимая глаз, сказала:

– Да-а. Похоже, мальчик мой, ты крепко влип.

– Хуже не бывает.

– Олежек, а может тебе показалось, а? Может еще все рассосется?

– Эх, хорошо бы, – с тоской сказал Олег. – Как бы было хорошо, если бы рассосалось!

– А ты позволишь… позволишь мне дать тебе один совет? – неуверенно спросила его мать.

– А если не позволю, тебя это удержит? – с коротким смешком ответил он вопросом на вопрос.

– В данной ситуации, да, удержит, – Елизавета Романовна не поддержала шутки.

– Извини, мама. Конечно, говори.

– Твой способ лечиться работой сейчас не подойдет: надо расслабиться, понимаешь, просто отдохнуть. И совершенно напрасно ты не поехал на Селигер. Хотя, бог с ним, с Селигером, в Москве тоже развлечений достаточно. Тут главное, ни в коем случае не оставаться одному.

– Ты что имеешь в виду?

– Я имею в виду, что Ксюша скоро придет, я ей звонила. Она по тебе соскучилась, проведи с ней хоть пару деньков. Погуляй, своди в кино, в зоопарк, в театр, в конце концов… разве плохо, а?

– Ой мама, ты у меня, как всегда, гений, – восхищенно выдохнул Олег. – Конечно Ксюха! Ксюха – именно то, что мне сейчас надо! Мам, она когда придет? Мы в зоопарк с ней успеем сегодня?

Светлана медленно шла по улице. Точнее, не просто медленно, а очень медленно. Очень-очень. Ах, если бы можно было вот так идти и идти бесконечно, и никогда не придти домой! И вообще никуда не придти. Нет, эти упертые мужики, про которых регулярно пишут в газетах – ну, те самые, что то вокруг света пешком, то через Тихий океан в каком-нибудь корыте, в одиночку – они, похоже, знают, что делают. И зачем. Допустим, через океан она бы сейчас не рискнула, а пешком вокруг света – запросто!

Светлана свернула направо, чтобы пройти через крохотный скверик, лишние пять минут пути. А впрочем… вот лавочка стоит, грязновата, правда, и планочек на ней не хватает, но это не страшно. Она достала из сумочки целлофановый пакет, аккуратно постелила его на испачканное сиденье, села. Имеет она право посидеть, отдохнуть после напряженного рабочего дня, подышать свежим воздухом? Имеет, конечно. Сколько угодно. Хоть до завтрашнего утра, до начала следующего рабочего дня! Только какой смысл?