Скрижаль Невозможности. Часть I. Рождение ассасина

К тому моменту, когда слухи и рассказы начали повторяться уже по третьему разу, мы уже вовсю занимались реализацией сложного, но весьма перспективного плана. Мила с Мартой все больше времени проводили на Моане, стараясь еще больше прокачать навыки, а я искал себе новый корабль, который должен был сыграть ключевую роль в предстоящем представлении. Сложность заключалась в том, что я очень не хотел тратить деньги и время на покупку или строительство нового корабля, а угнать судно было слишком нетривиальной задачей, чтобы справиться с ней в одиночку. И дело даже не в том, что моих сил не хватило, чтобы ворваться на корабль и перебить всю команду. При должной подготовке и грамотном расчете хватило бы, вопрос только в том, как после этого управлять судном? На кораблях местных жителей не было корабельных духов, как и возможности их призвать. Их лодки были предназначены для них и только для них, уравнивая НПСов с игроками и предлагая последним разве что место в команде. Выход подсказала Марта, у которой на любой случай была припасена история из собственной или чьей-то чужой жизни, которые так часто раскрываются в портовых тавернах.

– Капитан без команды и корабля? — Глава регионального отделения торгового альянса посмотрел на меня с усмешкой. — Ты, видать, перебрал вчера в таверне.

– Но у меня большой опыт управления и отличная подготовка. — несмотря на явный скепсис, я продолжал гнуть свою линию. — Вы только дайте мне шанс, и я докажу…

– Да ты совсем с ума спятил. — Вместо того, чтобы пойти на обед, приходилось общаться с очередным пропойцей, возжелавшим попасть на корабль и это не доставляло местному управленцу никакого удовольствия. — У нас за каждым матросом очередь из желающих, а он в капитаны метит.

– Я… Я готов пойти матросом. — Голос предательски сорвался. — Пожалуйста. Я больше не могу без моря. Я больше не могу находиться на этом острове, в такой близости от…

Стук в дверь не дал мне закончить фразу, да и не уверен что стоило ее заканчивать, упомянув того, кого вовсе не стоило упоминать. Вошедший в помещение клерк, бросил на меня быстрый взгляд, подбежал к управляющему и что-то зашептал ему на ухо. Судя по мрачному выражению лица, новости были не из лучших. Я, прикинувшись ветошью, стоял, теребя в руках потрепанную треуголку и смиренно ждал.

– Нужно найти замену, — наконец изрек управляющий.

– Все корабли в разгоне и нам некем его заменить. — Клерк явно чувствовал себя не в своей тарелке, сообщая начальству неприятные известия.

– Да, дела… — Глава отделения, похоже принял какое-то решение и посмотрел на меня. — Говоришь капитаном был?

– Так точно, господин управляющий! — Почувствовав смену ветра я вытянулся в струнку. — Пять лет водил иол и еще два года торговую шхуну.

– Хм… Вот что. Пойдешь на “Распутную Звезду”. Их рулевой сегодня ночью сломал себе шею, а заменить его некем. Жалование стандартное, деньги получишь после рейса, все бумаги сейчас оформит Грег, выходите с вечерним отливом...

Так я и оказался за штурвалом торговой шхуны, везущей груз рома и сушеных фруктов. Ни к команде, ни к капитану я не испытывал никаких теплых чувств, наоборот, я долго выбирал корабль с наиболее скверной репутацией, и Распутная Звезда полностью отвечала моим требованиям. Гнилой такелаж, повсеместная грязь и плещущаяся в трюме затхлая вода были лучшими индикаторами, отлично характеризующими отношение к кораблю. Моральный дух тоже отдавал плесенью и гнилью. Тот сброд, который здесь гордо именовался командой, я бы на пушечный выстрел не подпустил не то что к судну, но даже и просто к порту. Первая бочка рома была вскрыта уже через полчаса после выхода в море, и начавшееся по этому поводу веселье грозило растянуться на весь путь до места назначения.

Выходили в ночь, но я достаточно хорошо изучил местную акваторию, чтобы не переживать из-за этого. Тот факт, что я впервые управлял столь большим кораблем, тоже волновал меня мало, поскольку выход в море традиционно взял на себя капитан, а до швартовки по месту назначения дело дойти было не должно.

Весь вечер я усердно изображал безумную радость по поводу выхода в море, пропустил пару стаканов вместе с командой, после заката сменил капитана у штурвала, а примерно в полночь слегка поменял курс, радуясь облакам, скрывшим звезды и не позволяющим заметить это изменение. Было серьезное опасение, что капитан в силу громадного опыта почувствует неладное, но поскольку он принимал крайне активное участие в утряске и усушке груза, мой маневр остался незамеченным ровно до того момента, когда что-то изменить было уже невозможно.

Как я и рассчитывал, багровые паруса появились по правому борту на рассвете. Мне стоило подготовиться, а потому, заклинив штурвал, я поспешил скрыться в трюме.

Переполох начался минут через десять. Поднятый по тревоге капитан мгновенно протрезвел от увиденного и даже попытался навести какой-то порядок, но преуспел в этом слабо. Еще через время заскрипели шлюпбалки, оповестив меня о том, что самые трезвые члены команды решили попытаться спастись бегством с обреченного корабля, на полном ходу приближающегося к своей гибели. Ориентируясь лишь по звукам, я, тем не менее, прекрасно представлял, что происходило снаружи. Вот грянул залп бортовых орудий, и книпеля с характерным свистом обрушились на такелаж шхуны. Вот с хрустом переломилась бизань мачта, пав в сражении с бешеным железом. корабль ощутимо дернулся, замедляя ход. Еще несколько минут томительного ожидания, и на палубу посыпались абордажные крюки. Корпус застонал, подтягиваемый против воли к борту атаковавшего нас мановара. С глухим стуком упали абордажные трапы, по которым с топотом и гиканьем на палубу устремились захватчики. Недолгий лязг железа и предсмертные вскрики членов обреченной команды завершили скоротечное морское сражение, которое и сражением было сложно назвать. Началась вторая, самая рискованная часть моего плана. Скрывшись под пологом невидимости, я ужом выскользнул из трюма и по одному из трапов метнулся на вражеский корабль. Забиться в самую глухую щель, затаиться, спрятаться так, чтобы не быть обнаруженным... Я помнил, как первый раз оказался на пиратском корабле и водил за нос всю команду, но прекрасно осознавал ту колоссальную разницу, что разделяла две эти, казалось бы, столь похожие ситуации. Ничего не зная о системах обнаружения, имевшихся на борту, я действовал с максимально возможной осторожностью. Иконки различных долгоиграющих бафов занимали несколько рядов, практически вдвое поднимая мои характеристики. Мне необходимо было продержаться несколько часов, и я твердо вознамерился это сделать. Изначальную идею спрятаться в трюме я отверг, когда увидел, что команда споро перетаскивает туда груз с захваченной шхуны. Каюты капитана и офицеров я даже не рассматривал, да и вообще, идея скрываться внутри корабля не казалась мне перспективной, поскольку грозила вероятностью оказаться запертым в самый нужный момент. Убежище мне предоставила одна из шлюпок, принайтованная по правому борту и по случаю походного положения закрытая плотным тентом. Вновь пришлось ориентироваться лишь по звукам. Команда закончила перенос груза, трапы были убраны, абордажные крючья отцеплены. Мановар отошел от разоренной шхуны и слитным залпом бортовых орудий прекратил существование корабля, приютившего меня на прошедшую ночь.

К счастью, в традиции команды не входила проверка шлюпок после сражения, так что мое появление на борту осталось незамеченным. Мне оставалось лишь ждать, поэтому я даже позволил себе вздремнуть под мерное покачивание шлюпки. Проснулся я от невыносимой духоты. Поднявшееся солнце разогрело тент, превратив внутренности моего пристанища в импровизированную деревянную духовку. Несмотря на наличие в сумке артефакта с заклинанием климат-контроля, единственное, что я позволил себе — чуть приподнять тент, впуская внутрь свежий морской воздух, да сделать несколько экономных глотков из фляги с водой, поскольку совершенно не был уверен, что активация магического устройства не привлечет к себе внимания. Ради успеха всего предприятия приходилось терпеть.

Наконец по истечении двух бесконечных часов, когда я уже почти готов был плюнуть на все и попытаться найти себе местечко попрохладней, пронзительно заверещала боцманская дудка, оповещая команду о появлении на горизонте новой цели. Резкий крен корабля сообщил о смене курса. Мой план переходил в свою заключительную стадию, и пора было выбираться на оперативный простор. Обновив некоторые бафы и вновь уйдя в состояние невидимости, я без сожаления покинул жаркое нутро шлюпки и начал пробираться к своей главной цели.

Под пересвистывание боцманских дудок мановар оперился ундер, марса и брам лиселями[10] , став похожим на рыбу бабочку, и встал на курс перехвата. Орудийные расчеты готовили пушки, проворные пороховые обезьяны извлекали из крюйт камеры цепные книпели, ядра и упакованные в промасленную ткань пороховые заряды. Матросы повисли на реях, готовые по первой же команде рифить паруса[11] . Все эти действия выполнялись в полной тишине, нарушаемой лишь резкими выкриками команд, плеском волн, да шумом ветра в парусах. Да и за все время, проведенное в шлюпке, я не услышал ни одного, даже самого простого разговора. Впрочем, что с них взять — мобы. Хотя, мобы мобам рознь и, например, памятные дикари, охочие до грибов, могли целый день болтать без умолку, обсуждая какие-то свои проблемы. Возможно, тут дело в том, что в отличие от команды мановара с багровыми парусами, те дикари не были прокляты всеми морскими богами? Зато дисциплина здесь железная, и каждый занят исключительно своим делом, а не глазеет по сторонам, имея шанс обнаружить маленького незаметного меня, в очередной раз прикинувшегося ветошью в нескольких метрах от рулевого. Нет, я серьезно. Если бы команда Рино не была выдрессированна ходить по струнке, а беспорядочно бегала по палубе, кто-нибудь мог случайно об меня споткнуться, чем не только заслужил бы здоровенную шишку на лбу, но и новые лычки за поимку зайца.

Тем временем едва заметная точка на горизонте превратилась в небольшой тренд, на всех парусах улепетывающий от грозного мановара.

Счет пошел на секунды. Однажды я уже наблюдал за трендом, пытающимся оторваться от этого мановара, и тогда я тоже находился в непосредственной близости от рулевого. Вот только в тот раз я был на тренде. Как и тогда впереди показался гигантский водоворот, и на тренде вновь слишком поздно заметили его, в последний момент резко приняв в сторону, теряя скорость и запас по расстоянию. В тот раз я не видел, как напряглись расчеты носовых орудий, готовясь наказать добычу за допущенную осечку. Я тогда перехватил управление, пытаясь укрыться от преследователя за водоворотом. Сейчас, судя по большей плавности маневра и отсутствию каких-то рывков, рулевой не менялся. Тренд уходил за водоворот, а мановар Рино собирался пройти по самой кромке не теряя скорости. Ситуация повторялась вплоть до мельчайших деталей, если бы не одно но. В тот момент, когда мановар практически поравнялся с водоворотом, я активировал ульту и спустил тетиву арбалета. Если бы кто-то решил в этот момент измерить мой пульс, он бы однозначно увидел трехзначное число, с первой цифрой отличной от единицы. В этот единственный выстрел была вложена вся моя надежда и вся моя вера в собственную правоту. Если бы выстрел не достиг цели, я бы, скорее всего, просто вышел из игры, уйдя в оффлайн на неопределенное время. Но я попал. И не просто попал. Активированная ульта полностью оправдала возложенные на нее надежды и длиннющий откат в две недели — парализующий болт преодолел все сопротивления и броню цели. Рулевой упал без сознания ровно тогда, когда корабль поравнялся с водоворотом, двигаясь по самому краю, и мне оставалось лишь резко дернуть штурвал, меняя курс и заваливая судно в смертельную воронку.