Скромница для хулигана

— Девочки, ну зачем? — чуть ли не плача произношу, но меня никто не слышит.

— Еще раз к ней подойдешь, еще и нос разобью, — грозится Дарина.

— Громова, Миланская! — голос завуча звучит грозно, и мы расступаемся, давая возможность женщине подойти ближе. — Вы совсем обнаглели?

— Тамара Петровна, это не мы, — отвечают синхронно подруги, кивая при этом отрицательно головой.

— Видела, как не вы, — подходит ближе к Антону, заглядывая ему в подбитый глаз. — Сторожилов, давай в медпункт. А вы, красавицы, — снова поворачивается к девочкам. — Марш за мной, будем беседу воспитательную проводить. Мартынова, — смотрит на меня. — Ты чего ревешь?

— А можно я с вами, для беседы? — как-то уж очень жалостливо у меня получается, но не смогу здесь остаться сама, без подруг.

— Какое похвальное рвение. Идем, — делает шаг вперед. — Сторожилов, ты уже в медпункте должен быть.

— Обойдусь, — ворчит Антон, возвращаясь к замершей толпе…

* * *

Антон

Наши дни…

— Я такого не говорил, — произношу, когда девушка заканчивает свои воспоминания. Не заметил, как мы медленно дошли назад до дома. — И вообще никогда и ни с кем не обсуждал наши с тобой отношения.

На улице уже темно, и становится очень холодно, так как ветер усиливается, а температура воздуха, скорее всего, падает.

— Знаю, — вздыхает Аня. — Мишка потом признался, что сказал это нарочно, чтобы я про тебя окончательно забыла. Тебе два раза в глаз прилетело, — усмехается, — а ему три подзатыльника за вранье. Но ты тогда уже уехал в Москву, поэтому извиняться было не перед кем, — разводит руками.

Пропускаю девушку первой в дом, закрывая дверь на замок. Раздеваемся, включаю в зале электрический камин, и мы снов располагаемся на полу возле журнального столика. Правда, перед этим делаю нам с Аней чай, чтобы согреться. Все-таки не лето на дворе, да и в лесу реально холодно.

— Послушай, Ань, — начинаю после продолжительной паузы. — Я тогда реально не смог отца уговорить, чтобы остаться.

— Проехали, — девушка улыбается, и отблески от камина пылают в ее глазах. Щеки раскраснелись, видно, что она согрелась и совсем не злится. Хоть я и думал, что она до сих пор таит обиду за прошлое, за то, что не сдержал своего слова. — Мы тогда молодые были, глупые, — продолжает, как ни в чем не бывало. — Сейчас я бы поступила по-другому, не так эмоционально.

— Я бы тоже сейчас ответил за свои слова, — смотрим друг другу в глаза.

Даже не включая света, вижу, как горят пламя от камина отражается в ее зрачках. И мне приятно находиться рядом. Плевать на проблемы — всё решим завтра. А сегодня…

— Слушай, Сторожилов, — усмехается Анюта. — А ты, правда, в машинах не разбираешься? Или тебе зачем-то надо было приехать в наш автосервис? — девушка меняет тему.

— Смотря, что ты подразумеваешь под словом «разбираться», — откидываюсь удобно назад, опираясь на диван и вытягивая ноги.

— Например, карбюратор от инжектора отличишь? — прищуривается, наблюдая за моей реакцией, а я начинаю смеяться.

Уникальная девушка, ничего не скажешь.

— Audi TT дебютировал на авто-шоу в Париже. Оснащен двухлитровым спортивным двигателем, мощностью двести двадцать лошадиных сил. В наличие имеется только шестиступенчатая коробка «автомат» с двойным сцеплением. Спорткар набирает сотню со старта с места всего за четыре целых семь десятых секунды, — выпаливаю на одном дыхании, наблюдая, как у Ани округляются глаза. — Продолжать?

— Википедию штудировал? — поднимает брови вверх. — Поражена твоими познаниями.

— И да, — киваю головой.

— Что да? — переспрашивает, снова удивляясь.

— Я отличу инжектор от карбюратора. А также смогу поменять колесо, если это надо будет.

Аня заливается смехом, расслабляясь еще больше.

— Сторожилов, — вытирает проступившие от смеха слезы. — Ты меня сейчас реально в ступор вогнал. Я-то думала, что ты даже гайки открутить не сможешь, а ты целое, — поднимает указательный палец вверх, — колесо способен поменять.

— Дальше перечислять свои достоинства?

— Не стоит, — Аня делает глоток чая. — И раз уж у нас с тобой такая откровенная беседа, скажи мне, кто такой Игнат?

— Подслушивала? — поднимаю одну бровь вверх, наблюдая, как девушка начинает ерзать на месте. На самом деле, мне нужен небольшой перерыв, чтобы собраться с мыслями.

— Так получилось, — отвечает тихо. — Или это тайна?

— Да нет никакой тайны, — провожу рукой по волосам. — Игнат Алексеевич Волошин — мой партнер по бизнесу. Собирается инвестировать часть своих средств в реконструкцию здания, которое я приобрел давно в центре, и из-за которого у меня сейчас судебная волокита. Пока не выиграю суд, сама понимаешь, инвестиций не будет. Думал, управлюсь быстро, а видишь, как всё затянулось.

— Просто вы так подозрительно с Мишкой шептались…

— Аня, — перебиваю девушку и беру ее за руку. — Посмотри на меня, — она поднимает свой взгляд. — Я не причастен к тому, что случилось с Михалычем. Кто-то реально хочет из нас делать козлов отпущения. Но я разберусь со всем, обещаю. Нам надо сейчас просто отдохнуть и подумать, что делать дальше.

— Извини, — говорит негромко.

— Мою историю послушать не хочешь? — снова возвращаюсь к наболевшему.

Лучше уж о прошлом, чем о проблемах в настоящем. Там, по крайней мере, все ясно, как божий день. А тут сплошные несостыковки. Или я разучился думать логически, или получается какая-то чертовщина.

Сам не знаю, зачем перевел разговор, пытаясь снова разбередить старую рану, но почему-то очень хочется реабилитироваться в ее глазах. Вижу, что еще с опаской смотрит на меня и не доверяет. А мне важно, чтобы девушка больше не сомневалась.

— Думаешь, стоит? — лицо Ани становится серьезным.

— По крайней мере, может, не буду таким уж подлецом в твоих глазах.

— Ты не…

— Давай лучше расскажу, — второй раз перебиваю ее.

И мысленно возвращаюсь назад в прошлое. Может, надо было поступить иначе?

* * *

Одиннадцать лет назад…

Стою перед зеркалом, застегивая пуговицы на рубашке. Заправляю ее в брюки и надеваю галстук, после чего пиджак. В последнее время даже отражение собственное бесит. А все вокруг просто раздражают.

Сегодня выпускной, будь он не ладен. Никакого желания туда переться и выслушивать напускные поздравительные речи нет. Но подобным поведением обижу маму, она так долго готовилась и переживала за меня. Стискиваю сильнее зубы и застегиваю последнюю пуговицу на пиджаке.