Скромное обаяние художника Яичкина

Когда- то давно, еще в период зарождения их странного бизнеса, Евгений Карлович был женат на одной из бабулиных подруг. Бабуля же за время их дружбы замужем успела побывать трижды (два раза официально -и один раз - нет). Время шло, и, как это ни прискорбно, и бабуля, и Евгений Карлович стали почтенными вдовцами. Дружба их запылала с новой силой. Эпоха авантюрных приключений, достойных пера Александра Дюма, пошла на спад, они все больше проводили времени в беседах за рюмочкой коньяка, плюс бабулины папиросы и мятные пастилки Евгения Карловича, и в один прекрасный момент Евгений Карлович сделал бабуле предложение руки и сердца (или, как выражалась бабуля, «руки и ноги»).

Целых три года бабуля отказывала Евгению Карловичу в этом счастье, однако полгода назад, когда их (и нас с Катериной заодно) накрыл новый виток авантюризма, и в наших руках оказался картон работы Леонардо да Винчи, бабуля сделала Евгения Карловича, как он выразился, «счастливейшим из смертных». Все это увенчалось скромной свадьбой в русском посольстве в Париже и ополовиненным медовым месяцем. Кстати, когда я попыталась узнать у бабули, каким образом они умудрились обстряпать такую свадьбу, она заявила: «Мы старые, нам надо», - и отказалась в дальнейшем поддерживать эту тему.

– Твоя почтенная прародительница не находила себе места, - начал Евгений Карлович, бурно прокашлявшись, - она все время повторяла, что ты, Галочка, попала в какую-то весьма неприятную историю.

– Жопой чуяла, - вставила бабуля, колдуя над чашками и чайными коробками.

– Примерно так, - покивал Евгений Карлович.
– Внутреннее чувство подсказало моей молодой супруге, что пришло время прервать бездельный отдых и появиться в месте, где, так сказать, рвутся гранаты и раздается стрельба.

– А тут Катенька звонит мне на мобильник, - бабуля залила чай кипятком и расставила чашки перед нами, - и повествует такую невообразимую историю, что мне тошно сделалось.

– Катерина?
– обиженно воскликнула я.

– А что мне было делать, если ты, Галка, мобильник отключила, к телефону не подходишь, а дома тебя ни хрена нет?
– возмутилась Катерина, - я, между прочим, три раза к тебе заходила - и последний раз был уже в первом часу.

Я тяжело вздохнула - «в первом часу». Нашла когда заходить. В первом часу мне было не до Катерины. В это время мы с Леней как раз заливались соловьями на крыше. Я мученически скривилась и перевела глаза на потрескавшийся портрет носатой тетки, висевший у нас с Пашкой на кухне. Пашка уверял, что созерцание ее физиономии помогает ему обуздывать аппетит.

Бабуля села рядом со мной, подпихнула ко мне чашку и потрепала меня по голове.

– И что же мы узнаем?
– патетически вопросила она собравшихся.
– Что моя внучка разругалась с мужем, а потом бесследно исчезла!

– Через несколько часов мы были в Москве, - Евгений Карлович отхлебнул чаю и блаженно прикрыл глаза.

– Бардак, следы бурной пьянки на пять человек и внучка, живая, здоровая, хоть и сильно помятая, - заключила бабуля.
– Ну а теперь рассказывай, я думаю, мы имеем право знать, что происходит.

Евгений Карлович взмахнул рукой (жест опытного дипломата, означающий «ты уже можешь начать изливать нам свою исстрадавшуюся душу, мы внимательно тебя слушаем»). Я молчала, собираясь с мыслями. Катерина посмотрела на меня с сочувствием и отправилась открывать форточку. Застоявшийся табачный дым и чад вчерашней пьянки разбавился прохладным и влажным воздухом с улицы. Где-то далеко ревели и сигналили машины, вопили гуляющие дети, звуки мешались с ледяным февральским ветром и эхом метались по двору. С ужасающим грохотом заработал холодильник и все подпрыгнули на месте.

– Детка, если ты будешь молчать, мы ничего не узнаем, - проворковала бабуля.
– Мы не зря приехали?

До этих слов я воспринимала все происходящее как досадную помеху моему безмятежному сну. Только сейчас до меня дошло, что сон этот был не таким уж и безмятежным - скорее наоборот. Тут-то я поняла, как рада, что моя бабуля без слов догадалась, что пора бросать к чертям этот дурацкий Париж и мчаться ко мне на выручку. Бабуля все уладит, у нее уже готово решение любых проблем. Достаточно ей только закурить свою папиросу и провещать что-нибудь, как злодеи задрожат и ретируются, солнце будет светить ярче, а невзгоды отступят.

Впрочем, в тот же самый момент моя память услужливо предоставила мне несколько фактов, подтверждающих, что обычно бабуля все решает, однако перед этим устраивает такой балаган, что чертям в аду тошно становится.

Авантюристы бывают разные. Кто-то бьется за идею. Кто-то за деньги. Чем я становлюсь старше, тем больше подозреваю, что бабуля моя охотится за приключениями - а это худший вид авантюризма.

«Спокойно», - сказала я сама себе, - «все уладится. Уж с бабулей-то безопаснее, это точно». По крайней мере, я на это надеялась… Хотя… В глубине души я уже чувствовала, что мы впутаемся в это дело по уши, как всегда.

Благодать, внезапно снизошедшая на мою душу, чуть-чуть поблекла.

– Она издевается над нами, Марья Степановна, - доверительно сообщила бабуле Катерина.

– Открой рот и скажи хотя бы пару слов!
– медленно, практически по слогам произнесла бабуля.

– Ребят, - начала я прочувствованно, - вы не знаете, где можно найти буфет?

– Какой буфет?
– удивленно вскинула бровь бабуля.

– Какой-нибудь, - пробормотала я грустно.

– А тот, в коридоре?
– живо поинтересовалась Катерина.

– Нет, - я развела руками, - свистнули.

– Вот и ладушки, - обрадовалась Катерина.

– Так бандиты его хотят!
– страдальчески заломила руки я.

– О, черт!
– воскликнула Катерина, - а им-то зачем?

– Так он их и есть!
– всхлипнула я.

– А кто свистнул?

– Без понятия!

– Девочки!
– возмутилась бабуля, - уймитесь и изложите все по порядку! Я ничего не понимаю!

И тут я рассказала бабуле все. Про то, как мы с Пашкой и Димкой тягали буфет из заброшенного дома, как мы разругались, почему я страдала в пиццерии, как ко мне подвалил Леня, а потом и его друзья, что случилось с буфетом, почему Пашка оставил свои ключи на полке, и как в скором времени с меня спустят шкуру, если я не найду этот буфет.

– Детка, - кротко произнесла бабуля после недолгого молчания, - ты единственная из нашей семьи умудрилась потерять буфет.

– Я знаю, - я мученически закусила губу, боясь поднять на нее глаза.
– Не уверена, что это повод для гордости.

Глава восьмая, в которой Евгений Карлович разводит тайную дипломатию и чуть не сводит с ума Димку

Тут случилось странное. Некоторое время бабуля молчала, строго сдвигала брови, делала рукой какие-то неприятные движения, словно что-то завинчивала, а потом вдруг вздохнула, тряхнула головой и захохотала. Она смеялась так, что не могла вымолвить ни слова, слезы лились по ее щекам, порой бабуля пыталась все-таки сказать что-то, но речи ее тонули в новых взрывах хохота.