Скромный герой

Доктор Арнильяс пожал плечами, смиряясь с неизбежным. Ригоберто подумал, что неизбежное теперь — это громогласные вопли близнецов. А еще он задумался о необыкновенных парадоксах нашей жизни: одна из самых бедных женщин Перу утром проснется одной из самых богатых.

— Да разве Исмаэль уже не выплатил им наследство? — напомнил дон Ригоберто. — Он это сделал, когда был вынужден выгнать гиен из компании за непотребства, которые они творили, я прекрасно помню. Он выделил каждому немалую сумму.

— Но только неофициально, просто отправил им письмо. — Доктор Арнильяс снова пожал плечами, наморщил лоб и поправил очки на переносице. — Не было ни фискального документа, ни формального признания с их стороны. По закону этот случай легко можно оспорить, и так, без сомнения, все и произойдет. Не думаю, что близнецы примирятся с новым завещанием. И боюсь, битва разразится нешуточная.

— Ну пусть Армида уступит и подбросит еще сколько-то, чтобы они оставили ее в покое, — предложил дон Ригоберто. — Худшее для нее — это долгое разбирательство. Оно может растянуться на годы, и адвокатам достанется три четверти от всех денег. Ой, простите, доктор, речь не о вас: это была шутка.

— Спасибо и на этом, — рассмеялся доктор Арнильяс, вставая. — Ну хорошо, хорошо. Компромисс — всегда наилучшее из решений. Посмотрим, какой оборот примут события. Я, разумеется, буду держать вас в курсе.

— Неужели я по-прежнему останусь замешанным в этой истории? — спросил Ригоберто, тоже вставая.

— Мы, безусловно, постараемся избавить вас от проблем, — как мог успокоил адвокат. — Преследовать вас по суду сейчас, после кончины дона Исмаэля, не имеет смысла. Однако с нашими судьями никогда не знаешь наверняка. Я позвоню сразу же, как только появятся новости.

Три дня после похорон Исмаэля Карреры Ригоберто провел в параличе неуверенности. Лукреция несколько раз звонила Армиде, но та не подходила к телефону. Отвечал женский голос — видимо, секретарша или домовая прислуга. Сеньора Каррера отдыхает, и сейчас по очевидным причинам ей не до визитов; конечно, ваше сообщение будет передано. А Ригоберто никак не мог связаться с доктором Арнильясом. Его было не застать ни в конторе, ни дома: он только что уехал или еще не появлялся, у него срочное совещание; конечно, он перезвонит, как только появится свободная минутка.

Что происходит? Есть ли новости? Оглашено ли завещание? Как поступят близнецы, узнав, что Исмаэль объявил главной наследницей Армиду? Оспорят это завещание, объявят его недействительным из-за того, что в нем не соблюдены перуанские законы, по которым треть наследства обязательно должна переходить к детям? Признает ли суд наследство, которое Исмаэль выдал близнецам еще при жизни? Будет ли Ригоберто все так же вовлечен в судебное разбирательство гиен? Станут ли они упорствовать? Вызовут ли его снова к этому ужасному судье, в этот клаустрофобический кабинет? И сможет ли он выехать из Перу, пока не завершится тяжба?

Ригоберто глотал газетные статьи и слушал все новостные программы по радио и телевидению, но их история еще не стала сенсацией, она еще не просочилась за двери кабинетов душеприказчиков, нотариусов и адвокатов. Запершись в своей комнате, Ригоберто тщетно напрягал мозги, силясь отгадать, что происходит за мягкой обивкой этих кабинетов. Он был не в состоянии слушать музыку (даже любимый Малер трепал ему нервы), сосредоточиться на книге или рассматривать гравюры, отдаваясь полету фантазии. И почти ничего не ел. Разговоры с Фончито и Лукрецией свелись к словам: «добрый день» и «спокойной ночи». Ригоберто не выходил на улицу из страха попасть под обстрел газетчиков, не зная, что отвечать на их вопросы. Несмотря на все его предубеждения, ему пришлось прибегнуть к ненавистным снотворным таблеткам.

В конце концов на четвертый день, рано утром, когда Фончито только что отправился в школу, а Ригоберто и Лукреция, все еще в халатах, садились завтракать, в их пентхаусе в Барранко объявился доктор Арнильяс. Он выглядел как человек, чудом уцелевший после катастрофы. Под глазами чернели мешки — последствие бессонных ночей, борода отросла так, как будто адвокат последние три дня забывал побриться, костюм его тоже был в беспорядке, удивительном для человека, который всегда одевался не без франтовства: галстук сдвинут, воротник рубашки измят, одна из психоделических подтяжек расстегнута, туфли не начищены. Арнильяс пожал хозяину и хозяйке дома руки, извинился за ранее неожиданное вторжение и согласился выпить чашечку кофе. Усевшись за стол, он сразу же объяснил причину своего прихода.

— Вы видели Армиду? — спросил он. — Говорили с ней? Знаете, где она? Пожалуйста, будьте со мной абсолютно откровенны. Ради ее и ради вашего собственного блага.

Дон Ригоберто и донья Лукреция качали головой и смотрели на гостя, раскрыв рот. Доктор Арнильяс заметил, что его вопросы ошарашили супругов, и это еще сильнее его удручило.

— Я вижу, вам тоже известно не больше моего. Да, Армида исчезла, — подтвердил адвокат.

— Эти гиены… — бледнея, прошептал Ригоберто. Он представил себе несчастную вдовушку: похищена или даже убита, ее тело выброшено в море на съедение акулам или на какую-нибудь пригородную свалку, чтобы с нею разделались стервятники и бродячие собаки.

— Никто не знает, где она. — Доктор Арнильяс безутешно съежился на стуле. — Вы были моей последней надеждой.

Армида исчезла примерно сутки тому назад, очень странным образом. Она провела все утро в нотариальной конторе Нуньеса в компании Мики, Эскобиты и их крючкотвора, помимо Арнильяса и пары его помощников-адвокатов. В час дня устроили перерыв на обед, продолжить заседание собирались в четыре. Армида вместе с шофером и четверкой телохранителей вернулась к себе в Сан-Исидро. Она сказала, что обедать не хочет, а лучше устроит себе небольшую сиесту, чтобы отдохнуть перед вечерним заседанием. Ушла в свою комнату, а без четверти четыре, когда служанка постучала, а потом и вошла к ней, спальня оказалась пуста. Никто не заметил, чтобы Армида выходила из комнаты или из дому. В спальне царил полнейший порядок (кровать была застелена), без каких-либо следов борьбы. Ни телохранители, ни мажордом, ни шофер, ни две служанки не видели Армиду и никого из посторонних возле дома тоже не наблюдали. Доктор Арнильяс тотчас же отыскал близнецов, уверенный, что это они в ответе за исчезновение вдовы Исмаэля Карреры. Но Мики и Эскобита, испугавшись происшедшего, подняли крик и сами обвинили Арнильяса: адвокат якобы подстроил им ловушку. В конце концов они отправились в полицию втроем. В расследование вмешался сам министр внутренних дел: он распорядился избегать всяческой огласки. В прессу не должно просочиться никакой информации, пока злоумышленники не свяжутся с родственниками. На поиски были мобилизованы лучшие силы, но ни следа Армиды или похитителей обнаружить не удалось.

— Да это же они, гиены! — воскликнула донья Лукреция. — Подкупили и телохранителей, и шофера, и служанок. Несомненно, это они.

— И я поначалу думал так же, сеньора, однако теперь я уже не настолько уверен, — ответил доктор Арнильяс. — Им ни с какой стороны не выгодно исчезновение Армиды, особенно в такой момент. Переговоры в конторе Нуньеса шли в неплохом русле. Уже составлялся проект договора, по которому они могли отхватить изрядный куш. Все зависело от Армиды. Исмаэль умело спрятал концы в воду. Все его наследство замуровано на офшорных счетах, в самых выгодных в плане налогов зонах планеты. Если вдова исчезнет, из этого состояния никому не выручить ни сентаво. Ни гиенам, ни служащим страховой компании — никому. Даже я не смогу получить свои гонорары. Так что тучи сгустились надо всеми.

От печали и безнадежности лицо Арнильяса сделалось таким комичным, что Ригоберто не смог удержаться от смеха.

— Могу я узнать, отчего ты смеешься, Ригоберто? — Донья Лукреция смотрела хмуро. — Тебе кажется, в этой трагедии есть хоть что-то смешное?

— Я знаю, почему вы смеетесь, Ригоберто, — предположил доктор Арнильяс. — Вы уже почувствовали себя свободным. Действительно, судебный процесс по расторжению брака Исмаэля не будет иметь продолжения. Он будет остановлен. Да и в любом случае он никак бы не повлиял на дело о наследстве, которое, как он сообщил, находится вне досягаемости для перуанского правосудия. И поделать тут нечего. Наследство принадлежит Армиде. Теперь она разделит его с похитителями. Понятно вам? Последнее, конечно, шутка.