Скрытый колдун рода Лаурус

Потому что всем известно, что без души тело не более чем пустой сосуд. И очень уязвимо.

— А я им говорю, — Камилла отломила кусочек белого хлеба и, зачерпнув мякотью красный соус с тарелки, отправила его в рот, — кто сказал, что фамильяр должен быть обязательно один?

— Да? — Лавр лениво перемешивал в тарелке с супом вермишель и плавающие в бульоне овощи. Разговоры о фамильярах всегда портили ему аппетит, и сейчас чувство голода привычно притупилось. — И что они на это ответили?

— А ты послушай: «А где написано, что их может быть несколько?». Нет, ну ты представляешь, как перевернули мои слова?

— Как и полагается старшим, — ответил Лавр, бросая попытки съесть свой обед. — Может, стоило выбрать другую тему для исследований?

— Еще чего, история магии моя специализация, — гордо заявила волшебница. — Вот увидишь, я еще всем докажу, что ведьмы могут быть колдуньями, а волшебники чародеями.

Камилла была амбициозна, как и ее мать. А потому за свою правоту и идеалы была готова вступить в неравную схватку даже с кем-нибудь из Первородных. А доказать, что магия едина и не делится на волшебство, ведовство, чародейство и колдовство, было наиважнейшей целью ее жизни в этом цикле.

— Выбрала бы ты себе что-нибудь подоступнее, — проговорил Лавр. — Исследовала бы волшебных существ, например. Говорят, что в последующие годы это будет очень популярным направлением.

Камилла фыркнула, недовольно скрестив на груди руки.

— Еще чего!.. Ковыряться в этих маленьких и злобных отродьях? — Камилла демонстративно высунула кончик языка, излучая отвращение. — Не дождешься. К тому же, поговаривают, что некоторые из этих бестий и проклясть могут не хуже ведьм. А оно мне надо? Наведут порчу, и я перестану быть красивой. Как ты будешь меня некрасивую любить?

Лавр усмехнулся.

— О, так это ты обо мне беспокоишься?

— А ты думал!.. Но если серьезно, то мне хотелось бы, чтобы после того, как станешь частью исследовательского отдела, ты присоединился ко мне.

Этот разговор она нет-нет, да поднимала на обсуждение.

— Сам посуди, — продолжала Камилла, — мои исследования непопулярны в наших кругах, а потому мало кто ими заинтересован, но!.. Когда мы добьемся успеха, то наши результаты никто из старших присвоить себе не сможет, и только наши имена впишут в историю наравне с самыми известными магами. Представь только, что в своем новом цикле ты будешь изучать собственные труды из прошлого. Разве не здорово?

Лавр покачал головой, не разделяя ее энтузиазма.

К тому же мысль о том, что в следующем цикле придется изучать то, что сам же и открыл, казалось нелепым.

— Да ну тебя! — Камилла поджала свои полные, ярко очерченные губы. — Ну вот скажи, что интересного в твоих древних книжках? Еще пара десятков лет и они рассыплются в песок от старости.

— Именно поэтому так необходимо их изучить и переписать, чтобы в следующих циклах не пришлось задаваться вопросами, ответы на которые были в этих древних, рассыпавшихся в песок книжках. — Лавр поправил съехавшие на нос очки. — К тому же, твои труды тоже когда-нибудь станут писаниной из древних книжек. Разве тебе понравится, если кто-то будет считать твои труды старческим песком? Нет? Нет. Поэтому нужно с большим уважением относиться к тому, что было до нас. И эти знания передавать следующим поколениям, чтобы не опуститься до зажигания свечей с помощью каменных искр.

Камилла бескультурно положила локти на стол и, подперев ладонями лицо, горестно вздохнула.

— И как я умудрилась запасть на такого зануду?..

— Все дело в моей улыбке и очках, — ответил ей Лавр, замечая некую оживленность на террасах за пределами столовой. — Что там происходит?

— Хм?

Маги спешили на внешние террасы здания, во внутреннем саду что-то происходило.

Не совладав со своим любопытством, Лавр и Камилла присоединились к толпе.

Снаружи солнце нещадно жгло все, до чего могло дотянуться своими лучами. Трава на лужайке внутреннего двора Министерства выгорела, лишившись своей изумрудности и, наверное, по этой причине, а не потому, что так было быстрее, пятеро магов срезали свой путь до дверей здания. Четверо из них в темных одеяниях выстроились по углам от пятого, который шел в середине этого квадрата. Они были его конвоирами, а на его щиколотках и запястьях были сцеплены волшебные кандалы, мешавшие магу творить магию.

— Еще одного поймали, — шептались неподалеку молоденькие послушники.

— Впервые вижу темного мага так близко.

— Вот бы их уже всех переловили.

— Точно-точно, за пределами Министерства так страшно находиться.

— Интересно, этого тоже казнят?

— Конечно же казнят, а как иначе? Что с ним еще делать?

— Я бы находил таких, как он в их новых циклах, и заставлял бы работать на благо континента и Министерства.

Подобные разговоры были слышны со всей террасы.

Лавр внимательно наблюдал за тем, как темного мага сопровождали в подземную темницу. Его голова была оплетена полосками тканей, скрывавшими лицо и шею. Отчасти он испытывал схожие с остальными чувства — темных магов нужно было искоренить как сорняки из цветущего сада. Но что-то подсказывало ему, червячком въедаясь в сердце, что что-то было не так.

— И когда они уже все исчезнут? — пробубнила себе под нос Камилла, хмуря у переносицы черные брови. — Как начинаю думать о них, кровь в теле закипает от злости.

— Ты права, — произнес Лавр, почувствовав на себе пронзительный взгляд.

Оглядевшись, он заметил скользнувшую за угол террасы тень и длинный черный кошачий хвост, дернувшийся напоследок так, словно маня колдуна следовать за собой.

— Ты на что там смотришь?

Камилла безуспешно пыталась разглядеть, что именно привлекло внимание Лавра. Толпа уже начала рассасываться, темный маг и его конвой скрылись в стенах Министерства, и жизнь на террасе вновь вернулась в первичное русло: в тихие разговоры, перешептывания на тему того, что только что произошло, и звон посуды.

— Н-ничего.

— Хм?..

— Я тут вспомнил… — затараторил Лавр, глупо улыбнувшись, — мне нужно идти.

— Чего? — Камилла чувствовала, что ее пытаются обдурить. — Лавр?..

— Срочные дела!..

Лавр поймал в ладонь пальцы Камиллы и, сжав их, хотя ему хотелось обнять девушку, пообещал найти ее чуть позже. Не дав ей возможности спросить, куда он, Лавр поспешил покинуть террасу.

Черную кошку, продолжавшую убегать от него и манить своим хвостом, он отыскал у каменной ограды на задворках Министерства. Животное вальяжно потягивалось, выгибая округлую спину, и махало хвостом как собака, готовящаяся к игре. Но стоило только Лавру приблизиться к ограде, как кошка села, вытянувшись вверх и, облизнув черный нос, произнесла:

— Рыбонька моя, какой же ты копуша.

— Я тоже рад тебя видеть, Гагат, — произнес Лавр, улыбнувшись.

Если бы кошка позволила, он бы обязательно ее погладил в знак приветствия после долгой разлуки. Но фамильяры редко позволяли прикасаться к себе посторонним, поэтому Лавр даже не предпринял попытку провести рукой по сверкающей на солнце шерстке.

— Хозяин велел найти тебя, — манерно произнесла кошка, спрыгнув с ограды на другую сторону. — Пошевеливайся, рыбонька моя!

— Хозяин?.. — Лавр задумался лишь на секунду, пока осознание чужих слов не заставило его подпрыгнуть на месте. — Постой! Яр тоже вернулся?