Скрытый колдун рода Лаурус

— Говорит та, что без волшебной палочки вообще магию творить не способна, — не подумав буркнул Лавр. И тут же пожалел об этом. — Н-нет, Камилла… Это не то… Я не хотел…

Но его оправданий уже не хотели слышать.

Камилла сделал глубокий вдох. Наверное, проглатывая те слова, которые она хотела бы ему сказать. И, с тяжелым шагом прошла мимо Лавра, одергивая его руку, когда он попытался ухватиться за ее запястье, чтобы остановить и извиниться.

???

На следующее утро Лавру сообщили, когда состоится его экзамен.

Он не стал искать Яра, знал, что тот уже покинул территорию Министерства, отправившись в свое дальнейшее путешествие.

«Если так подумать, — внезапно пришла в его голову мысль, — то до встречи с госпожой Марией, он со своим учителем тоже путешествовал».

Лавр остановился в крытом коридоре на первом этаже между двумя исследовательскими корпусами. В одном из них проводились исследования, в другом — теоретические занятия. Если проще, то в одном эксперименты обсуждали, а другом проводили. И не всегда удачно. Поэтому вокруг этих корпусов в землю были врыты барьерные кристаллы, защищавшие остальную часть Министерства от неудачных опытов исследовательского отдела.

Сейчас у Лавра была возможность насладиться утренней тишиной. Сырость на жухлой траве придавала воздуху сладковатые нотки. Не успевшие улететь на юг птицы чирикали на облысевших деревьях, словно бастуя против прихода холодов. Лавр вдохнул полной грудью и при выдохе выпустил изо рта полупрозрачное облачко пара.

Ссориться с Камиллой не входило в его планы. Он и личностью-то был крайне неконфликтной. А если вспомнить времена его обучения в Академии восточного колдовства, то он и вовсе старался не привлекать к себе внимания, всегда держался обособленно от остальных учеников, скрываясь за книжками в библиотеке. С тех пор мало что изменилось.

«Нужно будет найти ее и извиниться», — решил Лавр, продолжив свой путь.

Коридор имел крышу и был выложен теми же камнями, что и все стены министерских сооружений. Засыхающие виноградные лозы и нитки плюща овивали старинные колонны, пыль и неубранные листья, опавшие с ближайших деревьев, собирались в небольшие кучки трудящимися с самого утра заговоренными метлами. Точно такими же в Академии убирали классы после занятий, вспомнилось Лавру.

Он шел в корпус теоретических занятий для подготовки к практике — на экзамене ему придется выполнить ряд задач, от успеха которых действительно зависело его дальнейшее будущее, которое Лавр планировал провести как можно дальше от Министерства. И для того, чтобы быть уверенным в своих знаниях и возможностях, Лавр собирался посвятить оставшиеся до экзамена дни учебе. В которой, как говорила Камилла, ему и так не было равных.

«Как же глупо все вчера вышло».

Лавр действительно не хотел ссориться, но не смог стерпеть того, что она говорила о Яре и Марии. Хоть и понимал, что Камилла ни в чем не виновата, и ее мнение о них — это мнение большинства министерских магов, а значит, злиться попросту глупо. Но злость вспыхнула в душе молниеносной искрой, и он наговорил лишнего.

«Как закончу, найду ее и, как следует, извинюсь», — решил Лавр, краем глаза замечая в стороне маленькую фигуру.

Это был мальчик-послушник, на вид лет семи-восьми. Он стоял босиком на траве и пристально вглядывался в небо, будто в нем происходило что-то интересное, недоступное глазам обычных магов. Осеннее солнце касалось его мягких платиновых волос, казалось, будто ребенок — высеченная из мрамора неподвижная статуя. Но иллюзия рухнула, стоило ему только обернуться.

Мальчик приветливо ему улыбнулся, и Лавр заметил в его руках веточку с гроздями синих цветов гортензии. И от их вида у него похолодело в душе. Потому что к этому времени года на всем континенте было лишь одно место, в котором продолжали цвести гортензии. В глубине леса, вдали от натоптанной магами дороги. Там, куда маги, боясь зверья, не решаются заходить.

Там, где свое последнее пристанище нашла ведьма Алых озер.

Глава 4

Все происходящее казалось Лавру плохо разыгранным кем-то спектаклем, главная роль в котором отчего-то досталась именно ему. В столь ранний час в исследовательской библиотеке, в отличие от библиотеки в основном министерском корпусе, магов было столько, что остаться наедине с самим с собой и немного подумать просто не представлялось возможным.

Взяв с полки первую книгу, попавшуюся на его глаза, Лавр воровато огляделся и, прижав ее к груди будто щит, направился в сторону самого дальнего и неприметного угла, надеясь, что никто не обратит на его странное поведение внимания. В общем, так и вышло. Маги, которых он встречал, могли лишь коротко кивнуть ему в знак приветствия, когда замечали рядом с собой его высокую фигуру. А после, возвращаясь к своим делам, они напрочь забывали о его существовании.

Проходя вдоль длинных лакированных шкафов, Лавр прислушивался к своему внутреннему голосу. Тот всегда подсказывал, когда кто-то за ним наблюдал, будто верный товарищ, которого недруги не могли заметить, предупреждал об опасности.

Но сейчас голос молчал, хотя неприятный холодок в груди продолжал покалывать душу молодого колдуна.

Лавр свернул в ближайший проем и, ускоряя шаг, затерялся в библиотечном коридоре из нескончаемых стеллажей и шкафов. Окутавшие библиотеку голоса, с каждым пройденным шагом начинали затихать. И лишь оживленный спор двух магов о свойствах чертополоха, доносился до ушей Лавра разборчивыми словами, но и тот вскоре утонул на пыльных полках отдаленной секции «неинтересных книг».

«Неинтересными книгами» между собой юные и молодые маги называли исследовательскую литературу своих современников и далеких предшественников. И тех и других справедливо считали неудачниками и фантазерами, не сумевших воплотить свои идеи в жизнь за неимением достаточного опыта и таланта, либо из-за самой глупости поставленных ими экспериментов. В любом случае каждый маг, занимавшийся исследованиями, презрительно относился к тем, чьи труды пылились на полках в этой секции и тайно боялся того, что и его работы когда-нибудь здесь очутятся.

Остановившись в книжном тупике, Лавр перевел дух и прислушался. Было тихо. Развернувшись, он огляделся по сторонам, убеждаясь в том, что никто его не преследовал, и опустился на пол, чувствуя исходившую от плит прохладу.

Наконец-то он мог почувствовать себя в безопасности.

Отложив книгу, которую второпях взял с собой для конспирации, Лавр нервно затеребил мыском своих туфель, и эта дрожь медленно распространилась вверх по его ноге. И нет, он не боялся. Лавр давно перестал считать себя трусом. Просто перебирая в уме все возможные и известные ему места, где мальчишка мог сорвать веточку гортензии, он раз за разом приходил к выводу, что на ближайшие сотни километров в это время года куст гортензии рос и цвел в одном единственном месте.

И от осознания этого Лавр был готов взвыть от чувства безысходности, распространившегося в теле.

«Он просто гулял в лесу и нашел этот куст. Решил сорвать цветы, потому что они красивые», — убеждал себя Лавр, но сам не верил в собственные доводы.

Да и проблема была вовсе не в мальчишке, а в его воспитателях. Ведь столь юным магам было запрещено покидать территорию Министерства. Лавр, будучи ответственным магом, обязан был рассказать воспитателям послушников, что один из их воспитанников этим утром тайно сбежал из Министерства и находился в опасном для него месте — лесу, где полным-полно дикого зверья. И если бы Лавр встретил его в этом самом лесу, то обязательно бы все рассказал старшим. Но в нынешней ситуации делать этого было нельзя. Ведь мальчишка сразу же расскажет о красивых синих цветах, и покажет старшим свою находку. Воспитатели, почувствовав в цветах магию, поймут, что с ними что-то не так и заставят ребенка отвести их к тому месту, где растет гортензия. И повезет, если мальчишка не найдет туда дорогу. А если все же найдет?

«Тогда они найдут госпожу Марию», — подумал Лавр, отгоняя от себя подобные мысли.

Ему бы очень хотелось поговорить об этом с Яром, спросить его совета. Но Яр покинут территорию Министерства глубокой ночью, скрываясь в темноте от посторонних глаз. И был уже далеко.

Некстати пришла мысль о том, что права была Камилла, когда говорила, что Яр стал для континентальных магов изгоем. Пятном на их безупречно чистой, излишне блистательной репутации. Никто не был ему здесь рад. Впрочем, и сам Яр не горел желанием здесь появляться, и радости от редких возвращений не испытывал.