Скучная Жизнь 5
Шрифт:
— Ближняя! — прижимает она кнопку селектора.
— Да, госпожа Мэй! — раздается голос Минджон.
— Зайди ко мне. Нужно поговорить…
Глава 20
Глава 20
Ву-младший, человек на перепутье
— Спасибо, что откликнулся, Младший. — кивает ему здоровяк Ван, садясь на свое место: — я не был уверен, что ты…
— Давай без этого… — морщится Младший, присаживаясь и закатывая рукава: — вот давай без этого, ладно? У тебя предложение? Выкладывай и я пойду. Предупреждаю сразу — никто ложиться под Сирасони или тем более его сыночка не будет. Даже если ты горы золотые тут пообещаешь.
— Золотых гор у меня
— Нет золотых гор? Тогда чего ты хочешь, старый Ван? — наклоняется к нему Младший: — давай-ка я угадаю, а? Ты думаешь, что если моего старшего брата больше нет, то вы сможете диктовать мне условия?! Что вот так просто убив моего брата по беспределу вы — сможете меня запугать?! Такого не будет! Думаете, что Ву-младший — слабак? А вот это видел? — он достает из кармана вороненный, тупорылый револьвер и кладет его на стол рядом с собой: — я не побоюсь нажать на курок! Думаешь я боюсь тебя? Или Сирасони, если на то пошло? Я не боюсь никого!
— Думаю, что ты все же боишься. — спокойно отвечает Ван, не моргнув и глазом. Пододвигает к себе чашку с чаем и неторопливо вдыхает его аромат. Прикрывает глаза, наслаждаясь мгновением. Открывает их и находит взглядом Младшего, который замер над своим револьвером.
— Я тоже боюсь. — откровенничает Ван: — очень сильно боюсь. Боюсь твоего револьвера, потому как такая старая дрянь, что того смотри выстрелит случайно. Боюсь, что ты не один пришел, а снаружи еще человек десять с битами и ножами стоят. Боюсь Сирасони, потому что этот старый мудак совсем берега потерял. Убил твоего старшего брата, хотя мог бы просто поговорить. Уже если бы сам старый Рысь высказал свое неудовольствие, вряд ли Ву-старший против него полез бы. Откуда же ему знать, что эта Чон Джа — девушка его сына? Откатил бы назад, да еще и извинился бы. А так… мало того, что убил, так еще и тело куда-то дел, совсем не по-людски. Даже на похороны ничего не осталось, а ведь у него семья есть. Да и братки на поминки пришли бы, а так… — он разводит руками: — и теперь получается выхода нет кроме как с вами схватиться, а у вас сорок пять бойцов. У Сирасони старая гвардия человек двадцать, но сука, жесткие как колючая проволока, все через тюремные университеты прошли, да с ними эти молодые отморозки из сети, сколько их всего я даже и не знаю, может человек пятьдесят будет. Кто бы не выиграл, все мы проиграем. Вот этого я больше всего боюсь, а все к этому и идет. — он вздыхает.
— Конечно ты боишься. — фыркает Младший: — конечно. Раньше надо было боятся, когда моего брата убивали!
— Если бы я убивал — я бы раньше мог подумать. А когда не я — то у меня и времени не было. Меня перед фактом старый Рысь поставил. И теперь у меня выхода нет. Как и у тебя, кстати.
— Чего это у меня выхода нет? — хмурится Младший. При мысли о том, что он в безвыходном положении ему становится немного неуютно. Но гораздо неуютнее становится при мысли, что он не видит почему. От того, как уверенно себя ведет этот Ван.
— Так ты тоже откатить назад не можешь. У тебя теперь один путь — вперед, в войну на всех газах, педаль в пол и волосы назад. — доверительно сообщает ему Ван: — даже если мы сейчас нормально разойдемся, то в следующий раз уж точно врагами будем. Неохота… а куда деваться. Судьба.
— Только слабаки говорят о судьбе. — кривит рот Младший: — сильный человек может взять все в свои руки.
— И это верная мысль. Вот представим, что ты на автомобиле в пропасть падаешь. Сильный человек, ага. — старый Ван поднимает чашку, не спеша вдыхает аромат чая, зажмуривается и отпивает. Замирает, наслаждаясь вкусом и ставит чашку на деревяную дощечку с нарисованной на ней птичкой с красной грудью и хохолком в ветвях ивы.
— И вот ты, сильный человек, который судьбу за волосы привык брать — падаешь значит в пропасть. На автомобиле. Давишь на
тормоз, руль крутишь, рычаги дергаешь, на кнопки нажимаешь… берешь в свои руки все. Вот только итог один, что бы ты не делал. Это далекое дно пропасти, где лежат скелеты таких же сильных ребят. Ты думаешь, что Третье Поколение были слабаками? Это было Худшее Поколение, брат Ву. И чтобы стать королем Теневого Мира в столице — нужно было шагать прямо по головам. Иногда эти головы еще держались на плечах, а порой… — он пожимает плечами: — много скелетов на дне пропасти, брат Ву.— Дурацкая аналогия. Я не в автомобиле, да и Сирасони — не пропасть. Даже если принять твою сомнительную точку зрения — сильный и умный просто не въедет на автомобиле в пропасть, вовремя отвернет. — отвечает ему Младший и убирает со стола свой револьвер. Немного подумав — нажимает на кнопку вызова официантки. В глотке пересохло, а хлебать чертов чай он сейчас не был настроен. К черту традиции, он закажет себе пиво. Холодное, в запотевшем стакане, с острыми сырными сухариками… какие к черту традиции в такой ситуации.
Действительно, когда старый здоровяк Ван назначил ему эту встречу — сперва он забеспокоился. Потому и прихватил оружие… хотя никогда с ним не ходил. Попасться полиции с огнестрелом — это лет десять как с куста. Сразу же и никакие присяжные не спасут, здесь с этим строго, это не Америка. Но здоровяк Ван и тем более старый Рысь-Сирасони — были очень опасными людьми. Младший это нутром чувствовал. Его старший брат был такой же, с ним всегда настороже нужно было быть. Даже если он разговаривал с тобой спокойно, по-доброму прищуривая глаза и положив руку на плечо — Младший никогда не расслаблялся. Излюбленная манера Ву-старшего наказывать своих подчиненных была именно такой, когда он с обманчиво-добродушным видом клал руку на плечо и улыбался. Не переживай, говорил он, мы же друзья, разве могут быть счеты между друзьями? Какие могут быть счеты? И я не сержусь, нет… вот только придется сломать тебе руку… да шучу, шучу, что ты так напрягаешься. Я сломаю тебе обе руки и выдавлю глаз. И вот тогда мы будем квиты.
И все это Ву-старший говорил, не повышая голоса, и это пугало даже больше, чем его безжалостные действия. Младший знал это как никто другой. Именно потому он и взял с собой чертов револьвер, хотя это было очень опасно. Но люди, с которыми он собрался встретиться — были еще опасней.
— Ты разумный человек, Младший. — вздыхает Ван: — жаль, что мы оказались с тобой по разные стороны баррикад. С твоим старшим братом было невозможно договориться, а вот с тобой… мы могли бы. Вот только я не управляю своими людьми. Не могу управлять. Всем заправляет Сирасони, а он как бешеная собака — кусает все, что подвернется.
— Бешенных собак пристреливают, знаешь ли. — ворчит Младший: — не понимаю зачем ты хотел встретиться? Чтобы сказать мне об этом? Если старый Рысь узнает что ты за его спиной встречался с врагами…
— То мне не жить. — кивает Ван: — это я знаю. Однако же у меня есть надежда. Пусть небольшая, но есть.
— Надежда? На что? — Младший нажимает на кнопку вызова персонала еще раз. Почему никто не приходит? Или слишком мало времени прошло? Все что он хотел сейчас — это промочить пересохшее горло холодным напитком, именно холодным, а не горячим чаем. Старики любят говорить о традициях, о том, как нужно вести себя за столом, но ведь Ван — это враг. А с врагом… какой смысл церемониться? Он закажет себе пива и сухариков. Сушенную рыбку и маринованные кольца кальмара… и пусть Ван хоть на говно тут изойдется. Время Худшего Поколения прошло.
— Будешь смеяться, но на тебя. — говорит Ван: — ведь ты — тоже пришел на встречу. За спиной у своих людей.
— Это потому, что я хочу выудить у тебя побольше информации. — ворчит Младший: — ну или вовсе убить тебя прямо за столиком, а потом отдать команду разрезать на части и запаковать в вакуумную упаковку и раскидать по дну моря.
— Серьезно? — Ван отпивает глоток чая: — и где же твои люди? Почему персонал на своих местах? И какой же коварный убийца признается в своих планах до того, как нанести удар?