Скучная Жизнь 5

— Это… довольно односторонняя популярность. — замечает Юна: — разве потом такая вот популярность не выходит боком? О ней же начнут говорить всякое… и в обществе приличном не примут.

— Я ж говорю, она наркоманка. Все понимает, но ей нужна доза прямо сейчас. Что будет потом — неважно. Психология наркомана, опять-таки. Вот поэтому она вчера к инженеру Ли пошла… ей нужна была доза восхищения и она ее получила. Это только со стороны кажется, что тот ее растлил и воспользовался юной школьницей. На самом деле это она им воспользовалась чтобы получить свое… ей бы в айдолы, вот где кругом восхищение… но нет. Вторая черта ее личности — она ненавидит осуждение, ее прямо крючит от этого. Так что в айдолы ей путь заказан, хотя в остальном она прямо для шоу-бизнеса родилась. Ладно, хватит про эту Оби, это задача мистера Хайда ей мозги выправлять, а у меня голова уже заболела, прямо с утра. Ты лучше сама на себя посмотри. Что с тобой?

— Э?

— Не экай мне тут. Ты же уже почти неделю знаешь, что эти сволочи с тобой сделали! И… ничего? То есть, я понимаю, что у тебя моральная травма, так ты скажи, что происходит. Если нужно отомстить, давай отомстим, этот Ё Син ведь уже передал тебе свой голос в фирме? Если ты поговоришь со своей мамой, то у вас однозначно будет преимущество по голосам, ты сможешь всех этих ублюдков из компании выкинуть и все там захватить! И уж ты как юрист лучше меня все знаешь. Но ничего не делаешь. Что такое? Ты тоже мать Тереза? Решила их простить? — Чон Джа поднимается со стола и складывает руки на груди, смотрит на Юну строгим взглядом. Та — отводил взгляд в сторону и теребит в руке прядь волос.

— Вот это и есть пример. — продолжает Чон Джа: — ты тоже как Оби. Знаешь, что нужно делать, но делаешь другое. Люди так устроены. Никто не делает то что нужно и меня это бесит. Вот пойду сейчас и этому инженеру Ли по шапке надаю, козел старый. Ладно Оби такая, но уж он-то мог устоять, взрослый мужчина! И почему все такие однокнопочные?

— Я… не знаю. — наконец отвечает Юна: — понимаешь, это вроде, как и не со мной было. Я же потом в больнице почти полгода лежала и все как будто пеленой подернулось. А когда я пытаюсь вспомнить, то… в общем лучше не вспоминать. И я понимаю, что я могу сейчас их всех в тюрьму посадить и фирму отобрать, но… если я об этом начинаю думать, то это вроде как — возвращается, понимаешь? И становится реальным. А я… — она отворачивается. Чон Джа вздыхает, встает со своего стула и подходит к ней. Присаживается рядом со стулом и обнимает ее.

— Ну-ну. — говорит она: — ладно, я поняла. Извини, не буду больше дурацкие вопросы задавать. Это твое решение. Но что бы ты не решила — мы тебя поддержим. Захочешь забыть про все — забудем и не будем вспоминать. Захочешь прижать этих уродов к ногтю — поможем.

— Я… пока не знаю, чего я хочу. — признается Юна: — у меня сил нет на них злится. Я еще тогда все пережила. Знаешь… мне кажется, что где-то глубоко внутри я все знала. И… струсила. Я же могла бы встать и… ну закричать, например. На помощь позвать. Вряд ли кто-нибудь услышал и помог, но по крайней мере я хотя бы протестовала, оказала сопротивление, понимаешь? Но нет, я лежала, покорная как селедка на разделочном столе… и я знаю, что в суде начнут задавать вопросы, я же была на таких делах. Там всегда говорят если женщина не сопротивлялась, значит все происходило по «обоюдному согласию». А я — не сопротивлялась.

— Так ты и не знала, что происходит! Они тебя обманули и использовали!

— Наверное я сама виновата. — опускает голову Юна: — раз такая дурочка. Так мне и надо. Ты права, я такая же как Оби… наверное мне тоже нужно было чтобы кто-то мною восхищался, и я была готова на все ради этого. Так что не стоит удивляться тому, что со мной произошло. Рано или поздно такое происходит со всеми наивными девочками, не так ли?

— Прекрати! А ну-ка — прекрати немедленно! — Чон Джа трясет Юну: — перестань так говорить! Иначе, клянусь всем чем угодно, я…

— Что? Ты меня стукнешь? Бей, не стесняйся… все так делают. — пожимает плечами Юна: — ведь я все равно потом не смогу узнать обидчика. Знаешь, в младшей школе мальчики и девочки так и делали… ударят или толкнут на перемене, а я и не знаю кто это сделал. Но я слышала, как они — смеются за спиной. Так что смело бей меня, Чон Джа, не стесняйся. Ведь ты делаешь это с добрыми намерениями. Знаешь, вчера, когда ты набросила на меня одеяло и повалила, и стала «буцкать» — я заплакала.

— Извини. — говорит Чон Джа, отстраняясь: — мне не стоило так делать. Прости меня пожалуйста.

— Ты не понимаешь. — вздыхает Юна: — я плакала от радости. Так здорово быть у вас своей. Так хорошо, что я всех вас узнаю даже без бейджиков и наклеек. Я знаю, чем вы пахнете вблизи, я знаю какая ты на ощупь… знаю, как ты себя поведешь в следующую секунду… теперь я узнаю вас даже в толпе. Ведь я всегда узнавала маму и папу, в любой одежде. Так и вы… теперь я узнаю вас везде. И я рада, что ты меня отбуцкала, хотя, между прочим — я твой босс!

— Эээ… извините, босс… — Чон Джа смущенно чешет в затылке: — подумала, что раз уж я в одной постели с боссом, то можно и опустить формальности, а не обращаться «госпожа Юн, позвольте вас отбуцкать».

— Мы не были в одной постели! Это просто футоны близко были! — вскидывается было Юна, но натыкается на насмешливый взгляд Чон Джа.

— Ну, слава богу, перестала хандрить. — качает головой она: — а то я уж думала тебя по методу джедаев лечить.

— А… по методу джедаев — это как? — осторожно спрашивает Юна.

— Ты об этом у джейдайки спрашивай, да пребудет с ней сила. Вот говорила же я что от нее одни проблемы будут. Ладно… — Чон Джа встала и открыла холодильник: — босс, а ты в курсе, что у нас есть парочка бутылок сочжу? Как раз хватит дотянуть.

— Дотянуть?

— Ага. Пока курьер с новыми не приедет. — Чон Джа поворачивается к ней, держа в каждой руке по зеленой бутылочке с рисунком персика на этикетке: — пожалуй нам с тобой нужно выпить. Там и поговорим как следует. А потом я схожу и настучу инженеру Ли по голове за то, что он свой хер в штанах держать не умеет. Хочешь посмеяться? Уверена, что у него в этот момент вот такое выражение лица будет! — Чон Джа корчит мину: — то-то смеху будет. Наверняка оправдываться будет. Ну и припугну его разок, чтоб знал как несовершеннолетних психопаток по кровати валять… для тонуса самое то.

— Чон Джа! Но ведь утро! Кто же с утра пьет?!

— Я пью. И ты вместе со мной. Когда там среда? Мы с тобой себе еще даже завтра можем позволить пить. И послезавтра. Раз уж я заперта в тесном пространстве с тобой, то я обязательно напьюсь. И выскажу тебе все, что про тебя думаю.

— У тебя еще осталось что сказать? Так ты еще сдерживалась?!

— Я всегда сдерживаюсь. Мир еще не знал Чон Джа Юн во всей ее славе и мощи! — она ловко открывает бутылку и ставит ее перед Юной: — пей, босс. Я тебя научу любить себя. И меня разумеется.

— Любить тебя? — Юна поднимает бровь: — а может мы сперва хотя бы на свидание сходим? Я никогда не думала, что у меня… ну что я запуталась в отношениях или там в ориентации. Мне всегда мужчины нравились. Ты не подумай, Чон Джа, ты красивая и ноги у тебя… сильные. И скорей всего я достойное сопротивление оказать не смогу, а мы до среды тут заперты…

— Слишком много болтаешь, босс. Пей. Ну… — она одним ловким движением руки скручивает «голову» у бутылки и поднимает ее: — за победу. Чтобы всей этой корпорации сейчас икнулось так здорово.