Скуф. Маг на отдыхе 2

Ну правда ведь!

Катя Чертанова! ЧЕРТАНОВА! На минуточку, дочь родного брата Ангелины Чертановой!

Они ведь даже фамилию поменять не удосужились!

Да имей Нинель доступ ко всем материалам Церкви, она бы первым делом начала работать в том направлении!

Ну да ладно.

Всё хорошо, что хорошо кончается. Дочь Демона обнаружена и скоро-скоро всё наконец-то завертится.

— Вот где-то здесь поворот должен быть, — нахмурилась Нинель, глядя в навигатор. Спутник вёл их куда-то направо, на кое-как объезженную грунтовую двухколейку.

— Сюда по ходу, — пожал плечами Тихон и повернул.

Бобик застрясло.

Груди Нинель Аскольдовны запрыгали, отзываясь тверскому бездорожью.

Тихон заметил это, отметил это, улыбнулся, облизнулся, и не преминул ещё раз предложить ни к чему не обязывающее соитие ну или хотя бы поездку под рулём, за что был ещё раз послан нахер.

Когда-то на заре своей деятельности Чурчхела практиковала оргии, вот Тихон и не оставлял надежд. Впрочем, за годы в организации ему так ни разу и не перепало.

— Ну чего тебе стоит? — вздохнул полицейский, тут же смирился и сконцентрировался на дороге, потому как впереди начались лужи.

Конспирация, — подумала Нинель Аскольдовна, оглядываясь вокруг и понимая, в какой же глухой заднице схоронилась могущественная тайная организация. А затем подумала ещё раз. Вот только уже с вопросительными интонациями.

Конспирация?

Через пять минут дорога ушла в лес. Ещё пять минут бобик продирался сквозь раскидистые еловые лапы, хлещущие по лобовому стеклу, и вновь вырвался на поле. Впереди показалась река, а на её берегу деревенька.

Уютные бревенчатые домики, в которых судя по курящимся дымком трубам, уже приступили к отопительному сезону.

Бобик подъезжал всё ближе.

Ближе.

И ближе.

— Чего?! — вырвалось у Нинель Аскольдовны, как только она смогла прочитать деревянную вывеску над воротами в деревню. — Духовная община «Благость»?! Какого… Какого хрена?! Ты слышал что-то об этом.

— Нет, — честно ответил Тихон, нахмурившись.

Бобик беспрепятственно въехал в деревню. Чистую и уютную, с такими же чистыми и уютными людьми на улицах. Все они улыбаясь смотрели на Нинель и Тихона, все махали им руками, и все как один были одеты в белые мешковатые одежды.

Мужики с длинными бородами, женщины в платках, дети чумазые и босоногие. А одна из баб, — как будто с картины сошла, — даже с гружёным вёдрами коромыслом.

— Фанатики какие-то, — пробубнила себе под нос Нинель Аскольдовна, а потом попросила Тихона остановиться.

— Добрый день! — крикнула она первому попавшемуся мужику, и мужик с радостью двинулся в её сторону.

— Действительно добрый, — улыбнулся он пуще прежнего. — Благой.

— А… Ага. Подскажите, а где брат Филарет?

— Вы наверное хотели сказать «отец Филарет», — поправил её бородатый мужик в белом. — Он там, в конце деревни. Езжайте прямо, не ошибётесь.

И впрямь.

Ошибиться было невозможно, потому как крайняя изба отличалась от других не только пластиковыми окнами, спутниковой тарелкой на крыше, бассейном во дворе и припаркованным рядом джипом, но и огромной табличкой «Отец Филарет» над крыльцом.

— Что за дичь? — спросила Нинель, на что Тихон сперва лишь пожал плечами.

— Пойдём, узнаем, — сказал он и заглушил мотор.

По тропинке к дому, — ни о каких заборах здесь и слыхом не слыхивали, — по ступенькам и прямо в избу.

— … в основном репа и турнепс, — как раз говорил брат Филарет, но завидев пришельцев запнулся.

Вместо прихожей в доме была просторная и чистая комната, выполненная в стиле глубинного деревенского минимализма. То бишь… нихрена в ней не было. Стол прямо по центру, да два стула друг напротив друга.

На одном стуле сидела ветхая бабулька в белых одеждах, а на другом он.

Филарет.

Да, это несомненно он. Однако Нинель Аскольдовне пришлось сильно напрячь воображение, чтобы узнать его. Постаревший вдвое, раздобревший втрое, отпустивший пышную седую бороду и нарядившийся в белые лохмотья, в нём едва ли узнавался прежний глава Церкви Ада.

Однако и сам Филарет, судя по взгляду, оказался в замешательстве. И не столько смотрел на лица, сколько на полицейскую форму Тихона.

— Чем могу вам помочь? — спросил он, и поднял руку вверх, как только два бородатых мордоворота, что стояли за его спиной, дёрнулись в сторону Нинель и Тихона.

— Брат Филарет, это мы, — сказала Нинель. — Свои, — и тут глава Чурчхелы будто бы выдохнул.

— Ах, это вы, — по-доброму улыбнулся он. — Свои. Ну точно-точно. Тогда подождите буквально минуточку, хорошо?

— Конечно, — кивнула Нинель Аскольдовна и переглянулась с Тихоном.

Тихон точно так же, как и она сама, не понимал категорически ничего.

— Итак, Мария Степановна, — улыбнувшись, обратился брат Филарет к бабульке. — А живёте вы где? Ну… то есть жили до того, как попали в нашу прекрасную благую общину.

— Ох, отец Филарет, — страдальческим тоном начала старушка и прихлебнула что-то явно горячее и дымящееся из кружки, которую сжимала в руках, будто грелась. — В последнее время где придётся жила, кое-как перебивалась…

— Как же так? — напрягся старец.

— Вот так, — вздохнула бабушка, еле удерживая слёзы. — Муж помер, долги его на меня перешли, а я же в юристике этой всякой совсем не бум-бум. Вот меня из квартирки-то и выселили.

— Ох ты ж…

— Как и почему я даже сама не поняла.

— А как же дети?

— Так не было у нас с дедом детей и…

— Стоп! — брат Филарет ударил кулаком о стол и резко посерьёзнел. — Что? — уточнил он. — Вообще никакой недвижки не осталось?

— Так ведь а-а-а, — затянула бабка, уже явно почуяв чем пахнет. — Нету, отец Филарет. Откуда же у меня…

— Стоп! — и ещё один удар. — Хавальник свой закрыла.

— Отец Филарет?!

— Завали, я сказал!

Тут Филарет подал жест своим бородатым «ребятам».

Оба тут же двинулись на бабульку. Один отобрал кружку с чаем, а второй начал стаскивать с неё белую одёжу, под которой, на счастье, был надет обычный бабкин лук — кофта с длинным рукавом поверх цветастого платья.