Скуф. Маг на отдыхе 5

— А-а-а-а, — протянул я. — Вот оно в чём дело.

За спинами серых комбинезонов к кракену быстрым шагом приближался человек в строгом костюме и с тросточкой.

— Нобель! — чуть не поперхнулся Ваня Хельсин. — Это Роберт Нобель! Ну! Который тот самый!

Перекрикиваясь со своими на каком-то неизвестном мне наречии — так вот ты какой, шведский язык — человек с тросточкой подошёл к кракену. Не моргнув и глазом, он ступил на один из тентаклей и двинулся в самый «центр» монстра.

Судя по тому, что Нобель не увязал по колено в этом месиве, на деле кракен оказался твёрже, чем на вид.

— И что он делает?

— Что-то делает…

Центральный клюв распахнулся, Нобель шагнул внутрь и центральный клюв захлопнулся. Аморфная куча лубриканта поглотила великого промышленника. Ну… это с точки зрения человека несведущего.

А мне, в общем-то, и так уже было понятно, что произойдёт дальше…

Кракен перестал играть в унылую соплю, подтянулся, перевернулся и таки принял вменяемые очертания. Назвать его осьминогом в привычном значении этого слова было нельзя. Это всё ещё было месивом из щупалец и клювов; просто месивом, взбодрившимся и готовым к битве, а не растёкшимся по Площади.

Нобель управляет этой тварью.

Не буду говорить, что за жизнь успел насмотреться на что-то подобное — а если уж совсем откровенно, то ни разу такого не встречал — но сам принцип предельно прост и понятен. Есть пет, а есть петовод. У Лёхи вот, например, есть Мишаня. Лиля рулит сколопендрами, Рита Смертина — зомбарями, а Чертанова вообще первым, кто под руку попадётся…

Но настолько огромных уродов мне видеть ещё не доводилось. Черепаха, которую припёрли на памятный бой Несвицкие, была по сравнению с кракеном просто малышкой.

— Ну и здоровая же тварь, — сказал Морозов.

В следующий момент кракен взревел, и статика издохла…

* * *

— Оп! — я кое-как успел перепрыгнуть через хитиновую лошадь, которая резко сменила траекторию бега.

А ты попробуй её не сменить, когда прямо сквозь тебя с хрустом прошло «Алое Спасение». Когда у тебя сквозная дырка в груди, качество жизни резко падает, и вместе с ним падаешь ты сам.

Ух как глубоко я высказался!

Мудрости от Василия Ивановича Скуфидонского! Надо бы записать, а то я что-то как-то похерил историю с мемуарами…

— Оп-оп-оп! — а это я увернулся от шлепка белогривой гориллы.

Безо всяких щитов обошёлся.

Просто тварь оказалась слишком медлительной, чтобы по мне попасть. В зелёную рожу откуда ни возьмись тут же прилетела Ромашка. Передними лапами крепко обхватив гориллу за затылок, задними оборотнесса принялась буксовать у монстра на лице. Кровь и ошмётки мяса полетели, как стружка из дробилки.

Монстр уже было дело потянулся своими ручищами к Юле, чтобы скинуть её, но не успел. Нервная… не Почва, помню… Нервная Площадь прикрыла возлюбленную хозяина и принялась охаживать гориллу каменными кулаками по рёбрам.

И что-то мне подсказывает — возможно, хруст — что это очень больно.

Монстрюга начала заваливаться, а я побежал дальше.

Взрывы тут и взрывы там. Крики. Рёв. Сполохи. А ещё потрясающее, просто ни с чем несравнимое чувство локтя. Оно ведь… как? Оно же просыпается даже тогда, когда ты с кем-то в паре! А тут! Сейчас! Когда нас было чуть ли не с полтысячи, и почти каждый знаком мне в лицо, я… кажется, испытал настоящее, полнокровное и всеобъемлющее счастье.

Пока бежал к кракену, ловил себя на мысли, что будто бы вижу всё и сразу.

Всю картинку боя целиком.

Вон там бушует пламя, и в пламени этом Катя Чертанова вместе с демонами. Вон лоза толщиной с добрую секвойю пробила камень мостовой и перехватила щупальце кракена до того, как оно опустилось на отряд Морозова — это работают друиды.

Вон посреди мясорубки, под защитой Заиньки, стоит Гринёв. Стоит, массирует виски и прии-и-и-истально так провожает взглядом грузовик, который на полном ходу несётся прямо на биг-босса. Ставлю сто против одного, что это Костя влез к водиле в голову.

Вон Лёня спикировал на толпу гоблинов, выцепил парочку и теперь поднимает их с тем, чтобы бросить.

Вон сухопутная акула забилась в агонии, когда на неё налетел целый рой сколопендр.

А вон Мишаня кого-то жрёт…

Красота, короче! Сердце аж захлёбывается от этой боевой радости!

Вспышка слева, монстр справа, снова взрывы и снова сполохи, а я бегу, бегу и бегу. Господин Нобель хоть и залез в эту биологическую игрушку, а я ведь один хрен его оттуда вытащу. Одним ударом расковыряю тварь, лишь бы до неё добраться.

Однако тут…

Нет, я уже давно это почувствовал, однако сперва думал — показалось. Внезапно, мне стало трудно аккумулировать сырцу. Трудней, трудней, ещё трудней. И вот я уже тяну её как грёбаный смузи через маковую тростинку.

Резерв есть.

Резерв большой.

Вот только он, сука, не восполняется, и щиты уже начали его сжирать. На секунду остановившись и сконцентрировавшись, я понял в чём тут дело. Не знаю, как объяснить… астральное зрение? Магическое зрение? Гиперчувствительность? Да хрен его знает! Это моё, и я это чувствую! Без глаз, вибрисов и других приблуд!

Я просто понял. Я просто увидел прямо перед собой гудящий от напряжения клубок энергии, который со скоростью центрифуги вращался вокруг своей оси и на манер чёрной дыры притягивал к себе всю сырцу со всей округи.

У меня аж:

— Б***ь, — вырвалось.

Кракен оказался таким же, как я.

Не внешне, разумеется. С таким же даром, до этой поры считавшимся уникальным.

Меня аж до мурашек пробрало.

То, что Лёха с Таней сумели остановить удар его щупальца, — чистейшей воды поддавки. Обман. Нобель там внутри прибедняется и разыгрывает из себя неповоротливого рейд-босса, а сам тем временем копит силы на удар.

На МОЙ удар.

Такой, который никто на этой площади не переживёт! Да и плевать ему на это по большому счёту! Своих «серых комбезов» он не жалеет. Это для него расходный материал. Зато всё сопротивление будет стёрто с лица земли разом.

Могу ли я это предтвратить? Разумеется.

То, что я понял, что именно он затевает, — уже половина успеха.

Надо провернуть тот же трюк, что и тогда, со спецкорпусом. Нужно срочно набрать сырой энергии там, где её ещё не успела заграбастать эта тварь. И где же лучше всего это сделать, как не в небесах?