Скульптор

– Я не знаю, как именно у меня это получается. То есть… Я не могу объяснить, эээ, механизм и… и… и вообще.

Она внимательно выслушала мой сбивчивый лепет и задала следующий вопрос:

– Марта вчера сильно пострадала, и ты спас ее?

– Нет, – я сразу же отмел любые попытки приписать мне возможности целителя. – Марта был здоровой, насколько я могу судить только ушиблась, наверное, и очень сильно испугалась. Ира, я не умею ни лечить болезни, ни исцелять какие-то травмы.

– Это правда? – недоверчиво прищурилась она.

– Чистая правда! – с легким сердцем соврал я и зачем-то покосился на кресты возвышавшейся над нами громады собора. Если Бог все же есть, он должен меня понять.

– А мой нос? – Ирина не собиралась сдавать позиции. Если в отношении Марты она просто ничего не могла доказать, то здесь-то, так сказать, факт налицо! А точнее – на лице.

– Ну-у, – опять протянул я, – у меня иногда получается менять форму… э-э-э, не знаю, как объяснить…, в общем, иногда я могу делать то, что сделал с твоим носом. Но это не связано со здоровьем, повторю, я не могу лечить, я, образно выражаясь, просто скульптор. Хотя, я не уверен, вчера был практически первый раз и… вот.

Некоторое время мы сидели молча, оба переваривая то, что я сказал. А что? Скульптор – такое название моего умения мне понравилось. Даже Марта притихла, не сводя взгляда с моего мороженого и непрестанно облизываясь. В конце концов, я скормил ей его.

– То есть, – заговорила первой Ирина, – ты вроде пластического хирурга, но без хирургии, без всех этих скальпелей, разрезов и прочего?

– Ну, наверное, – пожал плечами я.

– А как ты это делаешь?

Я задумался, честно пытаясь вспомнить, потом еще раз пожал плечами и выдал:

– Мне кажется, я просто леплю то, что хочу.

– Из человеческого тела?

– Получается так.

Ирина помолчала еще немного, а потом тряхнула, головой:

– Не может быть!

Я только пожал плечами и покосился на ее нос, как бы говоря: посмотри на себя в зеркало.

Она, словно уловив мой мысленный посыл, тут же запустила руку в непременный женский атрибут – небольшую сумочку на ремне через плечо, и, покопавшись, достала, не знаю, как это называется, в общем – такую плоскую коробочку, внутри которой на одной стороне было зеркальце. С разных сторон рассмотрев свой нос и потрогав его пальцами, она спросила:

– Ну, ладно, допустим. А что еще ты умеешь?

– Теоретически, можно попробовать любую коррекцию тела, – подумав, осторожно ответил я, и добавил: – но это надо все пробовать, опыта у меня пока мало.

– Так, так…, – задумчиво протянула Ирина. – Любую, значит…

Глава 5

– Но это только теоретически. Надо пробовать.

– Ты с кем живешь? – неожиданно спросила девушка.

– Один, – удивился я не столько самому вопросу, сколько тону, с которым он был задан. Она явно что-то задумала. – Снимаю квартиру.

– Далеко?

– Да нет, вообще рядом.

– Пригласишь меня в гости?

– К.. когда? – я почему-то испугался.

– Прямо сейчас.

– А зачем? – задал я, наверное, самый глупый вопрос из всех возможных. Думаю, на фестивале глупых вопросов он бы занял первое место.

– Кофе есть у тебя? – кажется, Ирина решила додавить меня.

– Есть.

– Ну, вот, угостишь меня кофе.

Вы не подумайте, что я не хотел вести ее к себе, я, наоборот, прям, очень хотел. Но как-то все слишком быстро для меня происходило. Она, может, и привыкла к такому, а у меня все в первый раз.

– Да, конечно, пойдем, – опомнился я. – Только к кофе у меня ничего, кроме сухофруктов, нет. Ну, там, абрикосы и чернослив, я кофе с ними люблю пить. И молока у меня нет.

– Отлично, – как-то не очень впопад ответила Ирина и решительно взяла меня под руку, а Марта натянула поводок, тоже, видимо, надеясь на то, что у меня есть что-то вкусное. Я подозрительно посмотрел на собаку, но в ответ увидел такие счастливые и преданные глаза, что мне даже легче стало. Марта точно знала, кто ее спас, я в этом нисколько не сомневался.

Идти было недалеко, и через пятнадцать минут мы уже были дома. Едва вошли в прихожую, как Ирина скинула туфельки и деловито спросила:

– У тебя тряпка есть какая-нибудь? Надо Марте лапы помыть, а то она все тут испачкает.

– Найдем, – ответил я, провожая девушку с собакой подмышкой в совмещенный санузел. Хотел было сказал, что не надо, все равно у меня грязно, но потом подумал: да пусть моет, мне-то что?

– Вот, можно эту взять, – указал я на старую рваную футболку, которую я как раз как тряпку и использовал. – Пойду, кофе поставлю.

– Руки вымой, – остановил меня голос Ирины.

– Ага, – смутился я и тщательно вымыл руки. Она терпеливо ждала, пока освободится кран. Марта тоже тихо сидела у нее на руках и внимательно наблюдала за тем, насколько хорошо я мою руки. Так мне показалось.

Помыв руки, я метнулся на кухню, долил воды в кофеварку, насыпал кофе в рожок, нажал кнопку и полез за сухофруктами. Их надо было помыть и положить во что-то. Ну, скажем, в тарелку, поскольку никаких вазочек у меня не было, как-то не видел смысла в том, чтобы тратить на них деньги. Все равно у меня здесь никого, кроме мамы с бабушкой не бывает, да и те все реже, постепенно свыкаясь с тем, что я вырос и живу отдельно.

Первой в кухню заскочила Марта и стала прыгать вокруг, весело потявкивая. Я заглянул в холодильник, там была колбаса и сосиски. Марта, почуяв запах, долетевший до ее чуткого носа, который, как говорят, в сорок раз чувствительнее человеческого, тут же принялась прыгать на месте, выпрашивая вкусняшку.

– Ира, а можно Марте дать сосиску? – крикнул я.

– Вообще-то ей нельзя, но, думаю, сегодня одну можно.

И я угостил Марту сосиской, которую та очень острожно взяла зубами и тут же спряталась под кухонный стол, откуда немедленно донеслось азартное чавканье.

А Ирина отправилась осматривать квартиру. Что там, впрочем, осматривать? Прихожую, санузел и кухню она уже видела, значит, осталась только небольшая комната в шестнадцать метров. Дом у меня старый, еще дореволюционной постройки, уже в советское время разделенный на квартиры. Зато потолки высоченные и практически в самом центре города. Окна выходят в двор-колодец, что лично меня вполне устраивает – нет постоянного столпотворения туристов и можно спокойно открывать форточки, двор у нас тихий и закрытый решеткой с калиткой от посторонних.