Скверная жизнь дракона. Книга шестая

К зданию магистрата я пришёл достаточно быстро. Меня подгоняли желание обучится хоть самому куцему боевому умению и величайшая потребность узнать, каким именно наркотиком упарывались создатели магических школ, ибо о такой забористой дури я уж точно никогда не слышал. Ну и хотелось взглянуть на обещанную книгу по порождениям, и про занятия с Хлар’аном хотелось узнать.

Дежурившие у входа матоны пропустили меня без лишних возражений, но Кузауна в кабинете не оказалось. Мне пришлось ждать, а когда дверь открылась — первым в кабинет зашёл не магистор, а маг, держащий в руках кристалл правильной пирамидной формы на серебряной подставке. Маг аккуратно поставил кристалл на стол, поклонился Кузауну и поспешил уйти.

— Ты выполнил моё поручение, Лик’Тулкис? Я говорю о выданных тебе книгах, — заговорил магистор после того, как я поприветствовал его и коротко кивнул, соблюдая правила академии.

— Если магистор говорит об изучении книг и примерном понимании принципа работы этих трёх школ, то у меня есть вопросы.

— Позже. Какие у тебя магические чернила и бумага?

Я возразил, что сегодня они понадобиться не должны были, поэтому я их и не взял. Но Кузаун лишь хотел узнать, что именно у меня есть и на этом основании подобрать заклинание. Академия не собиралась тратить на меня даже клок магических вещей. Об этом я и так знал, так что понимающе хмыкнул. Чернила у меня из акфаралита, чем бы это ни было, а бумага называлась грасковой, объёмом в пятьсот маны.

— Почему выбрал именно их?

— Подумал, что это именно их продают в академических лавках. Не проблема будет докупить, если кончаться.

— И всё? — я в ответ кивнул. — В чём отличие акфаралитской и ушатитской смеси?

— Не знаю, — я развёл руками.

— Как реагируют на магическую энергию чернила из акфаралисткой смеси в пропорциях один к десяти и девяти соответственно?

— То есть, пропорции на что-то влияют, да? — я даже не столько спрашивал, сколько понимал, почему в Магнаре продавец сначала предложил мне смесь. И только услышав, что мне нужны чернила, выдал склянку с составом один к десяти.

— Стало быть, как не сведущ ты в магии и школах, так и не сведущ в базовых вещах? — я в ответ молча кивнул. — Ты купил обычные чернила, не имеющие характерной магической направленности. И концентрацию их ты тоже взял обычную, — Кузаун смотрел прямо мне в глаза, но, казалось, что он не разговаривал со мной, а подводил итоги собственных размышлений.

Магистор о чём-то ещё подумал пару секунд, а потом достал из шкафа коробку с письменными принадлежностями и что-то написал на листке.

— Передашь это своему наставнику. Слишком опасно обучать тебя даже основам начертательной магии. Не говоря о чём-то серьёзном. Чтобы к следующему занятию знал об этом всё. Спрос будет с Густаха.

В расписке Кузаун своим именем разрешал и приказывал моему наставнику разъяснить мне всё, что касалось магических чернил, начиная от ингредиентов смесей и заканчивая особенностями использования, в зависимости от концентрации смеси в готовых чернилах. Магической бумаги это тоже касалось.

— Раз ты купил базовые чернила, а бумага вместит в себя не больше полутысячи энергии твоей души, то, — магистор призадумался. — Да, в прошлый раз ты говорил, что столько энергии за один раз у тебя есть, так что сегодня ты изучишь «Копьё льда». Возьми перо, Лик’Тулкис. Ты ещё юн, особенно по меркам ксатов, и вряд ли тебе доступны многие откровения.

От осознания, что вот прям очень скоро я стану чуточку сильнее — я мог бы прыгать на месте от радости. Но эмоции я держал в узде, да и просьба Кузауна казалась странной.

— Великие Боги, душа моя в словах ваших, ниспошлите мне их и раскройте меня… — прошептал магистор и отрешённым взглядом уставился в одну точку. — Записывай. Красная нить серебряного тумана, переливается вода обратно-внутрь-обратно, звучит буран тихо-тихо-тихо, белая нить морозной горы, гладь неба зелёного холма, стрекот цикады громко-тихо-тихо, пурпурный отблеск далёкой ночи, терракотовая степь льдов моря.

— Что?

Я хоть и сдержался, но мне хотелось задать другой вопрос и, заодно, вызвать магистору санитаров. Но спустя секунду меня осенило.

— Это и есть ответ на твой незаданный вопрос, Лик’Тулкис, — Кузаун всё понял по изменившемуся выражению моего лица. — Это то, как Всебоги трактуют магию внутри наших душ. Это касается и тебя. Тела наши различны, но души похожи.

— Каждая описательная фраза отвечает за ту или иную группу рун, а фразы с повторяющимися словами отвечают за сигилы?

— Стало быть, к чтению выданных книг ты подошёл серьёзно. Но в одном ты неправ. До изобретения сигилов и познания принципов начертания вся магия состояла из рун.

Остроухий маг дописал в сообщении Густаху, что разрешает наставнику отвечать на мои вопросы касательно трёх базовых школ магии и заниматься проверкой составленного магического круга. Про другие школы магистор не написал, но оно и не надо было — знания других школ секретны, а маги свои секреты оберегают.

— Теперь то, что ты должен получить в награду за свою авантюру, — Кузаун ненадолго вышел из класса, чтобы вернуться с толстенной книгой в руках. От вида этого талмуда я грустно улыбнулся, предчувствуя тонны софистического бреда.

Магистор из-под корешка достал подготовленный листок и приказал мне поставить подпись. До конца учебного года я ответственен за книгу, и отдать должен буду магистору лично в руки. Меня это более чем устраивало, ведь я не собирался выносить её из комнаты.

Больше десяти сантиметров толщиной, с корешком и обложкой из зелёной грубой кожи. Внешний вид книги вызывал восхищение, но внутреннее наполнение расстраивало. В самом начале было оглавление на сто двадцать четыре главы, не меньше шести страниц на каждую. К тому же, каждая из глав была разделена на подпункты — но описание того же Фласкарского ивового энта скверны больше походило на сочинение дошкольника «как я провёл лето». Описание применения нальной плёнки начиналось не с самой плёнки, а с двух огромных абзацев софистического бреда о необходимости правильно замерять зелья и прочие алхимические ингредиенты. И такого идиотизма — вся книга.

— Прежде чем мы начнём обучение, расскажи мне о заллаях Фласкарских энтов и Гварнарской ондатры. Где и как их применяют?

— Я знаю не многое.

— Расскажи. Мне интересно, насколько грамотно ты распорядился временем клаша.

Выяснить у меня получилось действительно не многое. Нальную плёнку фласкарцев используют для проверки качества зелий. Содержимое миклов, они же орехи древней — применяют в зельеварении. Где и как используют скорлупу и корни я не знал, но неподготовленные структурным раствором псехвотрубки, те самые распрямляющиеся нервные волокна, используют в строительстве как стержни для фундамента или для скрепления стен. Они не гниют и не ржавеют, но достаточно дорогие и их срок годности ограничен двадцатью годами, если разместить в дереве. Но облепленные цементом, в каменной кладке они просуществуют ровно столько же, сколько и сам камень. Почему такая разница — непонятно, хотя авантюристы высказали предположение некоторых строителей. Якобы это из-за постоянного соприкосновения дерева, как здоровой и сильной части мира, и куска скверны, как больной и слабой части.

С пониманием заллай ондатры дела обстояли хуже. Оставшиеся после оклазии длинные иголки используют в строительстве вместо гвоздей. Но, в отличие от псехвотрубок, иголки не только гораздо долговечней, но и легче равных по длине гвоздей. Жировые мешочки с лап ондатр используют как алхимический ингредиент для создания некоторых смесей, а из содержимого желчного мешка создают особый экстракт, применяемый как катализатор в создании магических устройств.

Об остальных заллаях я не знал, как и не совсем понимал, как я сам мог бы все эти части использовать, окажись на материке скверны. Кроме жировых мешочков, идентичных кубикам сала.