Сквозь черное стекло

– А что, можно поехать?

– А почему нельзя.

– А когда можно ехать? – заволновалась Настя, – Я бы поехала.

– Сейчас узнаем.

Михаил Александрович набрал на трубке местного переговорника какую-то цифру и коротко бросил в трубку:

– Зайди, Николай.

Николай тут же возник в дверях, похоже, он был поблизости.

– Пилоты где у тебя сегодня?

– Отдыхают. Но можно вызвать. К середине дня будут готовы. А куда летим?

– Мы – никуда, только в конце недели. А вот Анастасия Сергеевна полетит в Белодонск.

– Понятно.

– Значит, Марину вызови. Пусть курирует поездку и приготовит там всё: прессу, телевидение, она знает. И это. Кто возил Анастасию Сергеевну тут?

– Василий Михайлович.

– Ну, вот, пусть Василий Михайлович и едет, как шофер и администратор.

– Больше никого?

– Хватит. Остальные все – за день до моего приезда, как обычно.

– Так я побегу собираться? – Настя радостно срывается с места.

– Беги, беги. Звонить будешь каждый вечер.

– Конечно…

СЦЕНА 64. УЛИЦЫ БЕЛОДОНСКА. САЛОН МАШИНЫ. ДЕНЬ. ОСЕНЬ.

Машина движется по улицам провинциального городка. Настя взволнованно вглядывается то в одно окно, то в другое. Василий Михайлович с сочувствием и теплотой поглядывает на нее.

– Странно, совсем всё другое. – говорит Настя, – но я помню все повороты на проспекте. Правда. Вот сейчас надо будет налево. Точно налево, – говорит она.

Машина сворачивает в боковую улицу.

– Да, не волнуйтесь так, Анастасия Сергеевна, – говорит шофер ласково. – Найдём, адрес же есть.

СЦЕНА 65. ДВОР ИНТЕРНАТА. ДЕНЬ. ОСЕНЬ.

Впереди появляется забор, за ним небольшой парк, в глубине которого видно двухэтажное строение казарменного типа с облупленными стенами. Машина направляется туда, подъезжает ко входу. Похоже, что в здании идет ремонт. Окна изнутри обляпаны побелкой, возле двери стоят деревянные козлы.

Настя выходит из машины, растерянно оглядывает садик, здание интерната, небольшую пристройку тоже казарменного вида и рядом с ней церковь. Всё так непохоже на то, что ей, вероятно, представлялось ранее.

Из дверей интерната торопливо выходят несколько женщин. Впереди полная дама с букетом цветов:

– Настя, Настенька, ну, наконец-то, – восклицает она, и Настя по голосу ее понимает, что это и есть Людмила Петровна. Она обнимает Настю, вручает ей букет и, не переставая тараторить и всхлипывать на ходу от волнения, ведет ее в помещение.

СЦЕНА 66. ИНТЕРНАТ. ДЕНЬ. ОСЕНЬ.

– У нас тут ремонт, видишь. Спасибо твоему Михаилу Александровичу, – доверительно понижает голос она. – Наконец-то хоть приведем всё в порядок, а то нас уже выселять собирались, за аварийность. Представляешь? Но, слава Богу… С тобой такое чудо. И Михаил Александрович с деньгами помог. Всё совпало. Прямо не верится.

– Осторожно тут, – Людмила Петровна обходит сидящих на корточках рабочих из Средней Азии. – Ну что сидим, Ахмед? Кого ждём? Перерыв кончился давно, – прикрикивает она строго на них и снова к Насте: – Сюда, сюда, Настенька. Я в кабинете приготовила нам застолье, отметим твой приезд, как же.

– А где девочки? Где все? – спрашивает Настя, удивленно оглядывая пустые коридоры.

– Так ведь ремонт, я ж говорю, – поясняет Людмила Петровна, – на это время нас всех переселили в санаторий водного транспорта, это в пригороде. Если хочешь – я тебе адрес дам. Ты же на машине, съездите. Это не очень далеко.

– Ой, – вдруг останавливается Настя у поворота. – Подождите. По-моему, я знаю. Там, налево – ваш кабинет, а сюда, направо, комната, в которой мы жили. Так?

– Так, – умиленно восклицает Людмила Петровна и добавляет, уже обращаясь к другим женщинам, – ну надо же, всё Настенька помнит, умница какая.

– Я сейчас. Можно? – и не дожидаясь ответа, Настя идёт дальше по коридору, чуть дотрагиваясь пальцами до стены, узнавая свои движения, открывает дверь. Видна большая комната с железными казенными кроватями.

Настя входит в комнату, подходит к одной из них, проводит ладонями по выщербленному железу, кивает, словно разговаривая сама с собой:

– Здесь, да. Это моя кровать, – говорит она, затем подходит к окну.

Шумят деревья в саду, вдали видна кочегарка.

Настя дотрагивается пальцами до окна, закрывает глаза и прикладывается лбом к холодному стеклу. Стоит так какое-то время, не шевелясь.

Людмила Петровна и ее помощницы, стоя в дверях, молча переглядываются, понимая, что сейчас лучше оставить Настю одну.

СЦЕНА 67. ДВОР ИНТЕРНАТА. ДЕНЬ. ОСЕНЬ.

Настя выходит из интерната, Людмила Петровна провожает ее. Они обнимаются. Настя направляется к машине.

– Ты только обязательно позвони, – говорит ей вслед Людмила Петровна.

– Конечно, – кивает Настя.

Она подходит к машине, кладет букет на заднее сиденье, затем что-то говорит водителю и идет к монастырю, на ходу доставая из сумки платок и повязывая его на голову.

СЦЕНА 68. МОНАСТЫРЬ. ИНТЕРНАТ. ДВОР. ДЕНЬ. ОСЕНЬ.

Настя подходит к большой настенной иконе, висящей на внешней стене монастыря, под навесом. Там, как всегда, горят лампадки и свечи. Лежат цветы.

Настя стоит возле иконы, осеняет себя крестным знамением, затем идет дальше ко входу в монастырь. Но неожиданно останавливается, задумавшись. Медленно снимает с головы платок, стоит так какое время, словно никак не может решить – идти ей в монастырь, или нет. Наконец, поворачивается и идет обратно…

Две монахини, подметающие у входа аллеи, удивленно смотрят ей вслед.

СЦЕНА 71. УЛИЦЫ БЕЛОДОНСКА. ДЕНЬ. ОСЕНЬ.

Настя неожиданно вышла на шумную торговую площадь. Здесь было много небольших магазинчиков, ларьков, палаток, кафе и закусочных. Настя с интересом разглядывала прилавки, витрины. Она купила себе хот-дог, такой вкусный, как ей показалось, и с наслаждением поглощала его на ходу.

Она остановилась у витрины музыкального магазинчика, за стеклом были выставлены альбомы популярных музыкантов. Её внимание привлекла песня, доносившаяся изнури. Она прислушалась, постояла, пошла дальше, но потом вернулась. Вошла в магазин.