Сквозь Космос

Перед ученым, на краю веранды, красовалось еще одно пятно белого порошка, прямо поверх которого валялась новейшая магазинная винтовка. Как заметил мой спутник, оружие лежало там уже какое-то время, потому что успело довольно сильно заржаветь из-за росы.

Мы недоуменно воззрились друг на друга, а затем, не проронив ни слова, проследовали в дом, и, как и ожидали, не встретили внутри ни одной живой души, и не нашли никаких признаков того, что недавно в бунгало появлялся хоть кто-нибудь. Управляющий, видимо, сбежал вслед за туземными работниками.

Присев снаружи на корточки, мы шепотом обсуждали сложившееся положение. Я высказал идею, что местные жители бежали на другой конец острова, перепуганные каким-то странным, связанным с вулканом явлением - например тем, которое видела команда 'Куинсленда'. Я предложил поискать народ на другом краю острова, а затем как можно подробнее расспросить тех, кого сможем найти.

Однако доктор Уитли был убежден: все недавно обитавшие здесь люди - мертвы. Он обратил внимание на полное отсутствие на острове огней и прочих признаков жизни (мы видели это, когда осматривали остров с самолета), и напомнил мне о том обстоятельстве, что островная радиостанция молчит уже несколько недель. Перед лицом всех этих фактов я не мог не согласиться, что всякие поиски лишены смысла.

Внезапно наш тихий разговор резко оборвался, и мы замерли, внимательно вслушиваясь. Затем испугавший нас звук раздался снова - тонкое жужжание, похожее на вой некой большой машины. Едва слышное, оно, казалось, исходило из самого воздуха вокруг нас - и все же оба мы оглянулись и подняли взгляды на возвышавшийся во мраке ночи Рано-Кау.

И тут без всякого предупреждения на невидимой вершине вулкана зазвонил мощный колокол. Громкая звенящая нота, казалось, скатилась по крутому склону и накрыла нас оглушительной волной. Звук обрушился вниз по стенам горы, захлестнул остров и помчался над морем - Бог знает, как далеко, - а потом стих, уступив место шепчущей тишине, в которой все еще продолжало пульсировать воспоминание о чудовищном звоне.

Неподвижно скорчившись на земле, я взирал на доктора. Сердце мое сжимал жуткий страх. Но не сердце Уитли! Его лицо светилось страстным желанием докопаться до сути - нечто незаурядное в его мозгу подпитывало пламень научной любознательности.

Минута тишины - и ужасающий звон накатил вновь. Оглушительный, всепоглощающий, космический. Словно бой каких-то невообразимых часов, что отмеряли ход небесных светил! И снова звон ослаб и утих.

Тишина продлилась несколько минут, а затем уши уловили новый звук. Низкий и глубокий, он был выдержан в скорбной, торжественной интонации - словно пение могучих воинств, справлявших грандиозную панихиду; словно горестные стенания всех земных хоров. То звучали не голоса людей, но напев был ритмичен, синхронен и вызывал неясный страх, разносясь над мертвым островом. Он все возрастал и возрастал, пока не достиг своего апогея. Затем неспешно стих.

Мы продолжали неподвижно лежать, пытаясь пронзить взглядом тьму, в которой тонула вершина вулкана - место, откуда доносились таинственные звуки. И пока мы напряженно выжидали, произошло нечто поразительное.

Звенящая нота прозвучала еще раз, и, кажется, в тот же миг высоко над нами, из кратера вулкана, в небо ударила огромная колонна сверкающего багрового света; пронзая воздух под небольшим углом, она уходила в бесконечность. Невольно вскрикнув, мы прикрыли глаза ладонями: красный свет ослеплял своим блеском. Мы лежали, прижав руки к глазам, а пение снова стало нарастать. Однако теперь оно звучало иначе: сильнее, глубже, радостнее! И на этот раз оно не утихало - все катилось и катилось вперед торжественным, ликующим потоком.

Поглядывая между пальцев, мы увидели, что столб света все еще устремляется вверх, и теперь смогли оценить его ужасающие размеры. Вырываясь из гигантского кратера, словно какой-то чудовищный цветок алого пламени, он достигал в толщину по меньшей мере полмили. Столб указывал в небо почти строго вверх, и окончание его невозможно было увидеть - казалось, он просто угасает вдали, исчезая в пустоте между мирами.

Я почувствовал, как доктор Уитли сжал мою руку, и повернулся к нему. Лицо друга светилось интересом, и говорил он низким, возбужденным голосом.

– Видишь, куда направлен свет?

– спросил он, ткнув рукой в небеса.

Я посмотрел снова, и ощутил, как в мое нутро вползает страх, ведь колонна света, судя по всему, указывала прямехонько на крошечный багровый диск Марса. Пока я таращился в небо, вновь послышался голос доктора:

– Теперь ты увидел связь?

Я был так ошеломлен, что не ответил. В полном молчании взирали мы на световой поток, а примерно через три минуты вновь раздался колокольный звон, и одновременно с этим угас и свет, оставив нас в еще более плотной темноте, чем прежде. А триумфальный напев неторопливо сходил на нет, пока не стих окончательно.

Шли минуты. Из кратера не доносилось ни звука. Наконец мой спутник поднялся на ноги, и я, следуя его примеру, неуклюже распрямился: поза, в которой я, скорчившись, лежал на земле, была предельно неудобной.

– Давай-ка вернемся к самолету, - сказал доктор Уитли.
– Уверен, сегодня ночью мы больше ничего не увидим.

В задумчивом молчании спускались мы к побережью. Каждый из нас размышлял над увиденным - и лично мои мысли переполняло безнадежное отчаяние. Мы нашли то, что искривляло путь Марса и направляло его на уничтожение Земли. Но кто - или что– стоял за всем этим? И чего они пытались добиться, совершая подобное? Ведь если погибнем мы, то и они тоже.

И гораздо более важный вопрос: что мы могли сделать, чтобы отвести беду и отшвырнуть планету прочь? Что? Как двое людей смели надеяться одолеть тех, в чьей власти было дотянуться до мчащейся планеты и остановить ее; тех, кто способен сосредоточить свою силу и свое мастерство в мощном луче и пронзать им сами звезды... сквозь космос!

7

Весь следующий день мы прятались в небольшой пещерке в прибрежных скалах. На жадные расспросы лейтенанта Райдера мы с доктором почти ничего не ответили, да и друг с другом особо не обсуждали события прошлой ночи. Уитли обдумывал увиденное, и я, понимая это, не испытывал, со своей стороны, особого желания говорить о случившемся. Однако кое-что я все-таки предложил. Идея моя сводилась к тому, что нам следовало взлететь над кратером и, когда появится луч, сбросить бомбы. В бомбосбрасывателях нашего самолета имелось достаточно мощных снарядов, чтобы сровнять с землей почитай весь кратер, и я полагал, что, какая бы дьявольская машина ни работала внутри вулкана, взорвать ее будет проще простого.

Однако доктор Уитли не оставил от моего замысла камня на камне.

– Какой в этом толк?
– спросил он.
– Или, по-твоему, после уничтожения луча Марс прекратит падать на нас?

Я промолчал, поскольку ответ был очевиден: конечно же, красная планета не остановится. Но что же тогда мы могли предпринять? Когда я задал этот вопрос своему другу, тот сказал:

– Единственное, что следует сделать, - это выяснить как можно больше о происходящем в кратере. И лишь потом принимать решение. Во всяком случае, мы обнаружили то, что притягивает сюда Марс, и в запасе у нас есть еще несколько дней до того, как Земля окажется в опасности.

– Ты говорил о предположении, которым с тобой поделился доктор Холланд, - напомнил я Джерому.
– Оно, случаем, не имеет какого-либо отношения ко всему этому?

Доктор хранил задумчивое молчание.

– Возможно, возможно, - ответил он рассеянно.
– Хотя воображение у Холланда было весьма богатое. Давай, впрочем, обсудим это чуть позже.

Зная, что вытянуть из доктора сведения, когда он не желает говорить, попросту невозможно, я больше ничего не сказал.

Мы не осмеливались выбираться из нашего укрытия до самой ночи - стремительной тропической ночи, что опустилась на остров, подобно плащу, и ненадолго окутала нас кромешной тьмой, чтобы затем разбавить эту тьму светом, изливавшимся с усыпанных звездами небес.