Сквозь Навь на броне
Шрифт:
– Она! Моя!
– разорвал тишину истошный женский крик на языке сель.
– Она моя!
Земля дрогнула, когда рядом с нами на толпу тварей обрушилось огромное щупальце, вздымая черную пыль. Во тьме стали разгораться оранжевые огоньки. Десяток. Сотня. Тысяча. А потом тьма вокруг нас разорвалась. Пылающие 'апельсинки' обрушились на Черную Орду, а та, взревев несметным числом голосов, хлынула на созданий Великого Дома. Закипел неведомый бой, в котором наши враги стали рвать друг друга, словно дикие звери, не поделившие добычу.
А еще там грянули выстрелы.
В небо взвилось
И из всего этого ада к нам шли фигуры. Хрпакая девушка, в которой я узнал Имиринку и окружавших ее вооруженных людей и нарони. То были Такасик со своей дружиной, вооруженные винтовками и экипированные в доспехи.
Девушка шла к нам трясясь, как от страшного холода, а юный лорд следовал опустив глаза под ноги, и лишь изредка бросая полный горечи взгляд на свою сестру, словно та была мертвецом.
– Вот незадача, - прошептал на вдохе дед, покачивая головой, - вот незадача. И здесь достали. Да как подло. Девку жаль, совсем молода еще.
Имиринка подошла совсем близко и стало видно ее искаженное страшными муками лицо.
– Я больше не могу терпеть. Больно, очень больно, - проговорила она, глотая тяжелые слезы, - отдайте ее мне.
– Кто ты?
– сердито спросил я, сначала опустив глаза на черный кинжал, а потом посмотрев на развернувшийся вокруг нас ад.
Имринка сначала зло сжала губы, а потом вдруг рассеяно повела взглядом по сторонам и начала отвечать.
– Люди и Нарони дали мне имя Великий Дом. Я..., - девушка тяжело задышала, а потом два раза топнул по земле, - Я и есть тот мир. Я у вас все это время был под ногами. Все они ходят, живую, размножаются на моей шкуре, как насекомые на раковине. Я Великий Дом.
– Помнишь сказку про конька-гробунька, - тоскливо заговорил дед Семен, - чудо-юдо-рыба-кит, и во лбу церква стоит, на усах леса растут, девки ягодки берут. Поле пашут, огороды. Рыбу ловят в синих водах.
Бывша Имиринка наклонила голову, а потом произнес нахмурившись.
– У вас тоже есть такие как мы?
– Вас много?
– Нас много, - кивнул Великий Дом и поднял лицо к небу, - остальные тоже кружатся около нашего светила, подставляя нужный бок. Мы собираем пыль и камни из пустоты, ими и питаемся, да еще силой светила.
Имиринка стиснула кулаки, так что те побелели.
– Камень. Большой острый камень. Он упал и пробил мою шкуру. Мне больно. Больно! У вас есть та, кто снимает боль! Она мне нужна! Я не могу больше! Пока вы стоите, каждый удар моего сердца будет умирать один человек либо нарони, на которого я буду перекладывать эту боль! Мне плевать на них, но вам нет! Если вы не поможете, то я убью их всех до последнего, лишь бы больше не чувствовать такое! И эту нон-ма тоже!
Имиринка замолчала сглотнув комок боли.
– Я слышал, вы хотите крепость здесь поставить, проход стеречь, - заговорил Великий Дом устами юной дочери феодала, - в знак благодарности я разрешу это сделать.
Из машины, шатаясь вышел Мефистофель. На его лице сияла усталая улыбка победителя.
– Старшим над крепостью я назначу лорда Такасика, сына Бурбурки, -
произнес Великий Дом.Я усмехнулся, когда увидел, как спал с лица Мефистофель, у него прямо из подноса забирали то, к чему он стремился всю свою жизнь.
– Но, - начал он, растеряно водя глазами по сторонам, ища поддержки.
Было даже немного жалко смотреть на него в этот момент.
– Я есть тот мир. Там только мои правила, - с нажимом произнес Великий Дом, сверкнув глазами.
Рядом с нами на черную землю легло щупальце, готовое сжаться чудовищными тисками.
– Но ты можешь остаться как советник.
Бес сжал губы и кивнул, принимая предложение.
– Зачем ты хотел нас убить?
– спросил я, глядя в горящие рубиновым огнем глаза юной владетельницы.
– Убить? Нет. Мне вы были безразличны, пока не сняли боль у этой нон-ма во время порки. Тогда я просил о помощи. Та нарони не выдержала моей боли и умерла. Я потом просил помощи в обители нон-тара Кропася, но вы бежали. Сейчас эта дева жива только потому, что мы в другом мире и моя боль не так сильно звучит в ней эхом. Я бы сам сбежал в другой мир, но не могу бежать сам от себя.
Имиринка подняла в руке волшебную палочку.
– Мне удалось пойти по вашему следу. Зацепиться за вашу нить вашим же колдовством.
Я скрипнул зубами.
– Зачем ты отрезал путь к Священному Городу?
– Нет. Я наоборот ломал мосты, чтоб вы не передумали, и убирал всех с вашей дороги. Вы шли ко мне. Я думал, вы поняли, но вы решили бежать. Тогда я решил остановить вас силой.
– Почему?
– Это больно!
– взорвалась криком Имиринка, - Я не могу терпеть! Пять сотен поколений людей я ощущаю эту боль! Прошу отдайте мне снимающую боль.
– Ей сейчас самой нужна помощь, - ответил я.
– Я знаю, она жива. Я знаю, она может вылечить саму себя. Я подожду немного. Я не причиню ей вреда. Через меня пройдет торговый тракт, вы сможете потом навестить ее, чтоб убедиться в моей правдивости. А сейчас идите. Я задержу ваших врагов. Идите, пока я не передумал, - произнес Великий Дом.
Имиринка взмахнула рукой, и позади нас возник портал. Сразу. Без всяких подготовок.
– Егор, - раздался тихий ослабленный голос из машины, - я останусь, так будет лучше.
Я оглянулся, увидев выглядывающую из двери, и держащуюся дрожащими пальцами за край проема Бересту.
– Так лучше будет, - повторила она.
– Помогите мне.
К ней все так же хмуро подошел Такасик и осторожно взял нетяжелую берегиню на руки.
– Надо идти, - произнес дед Семен.
– Идите, - тихо сказал, вставший рядом с сестрой Такасик.
Я кивнул, потом наклонился и поднял Черную Иглу и три странные сферы, что отделились от Мясника, а следом поглядел в черное небо, разрываемое всполохами боевых заклинаний.
Наш мир и этот. Разные языки, разные обычаи, но и в том мире и этом есть дружба и предательство, любовь и ненависть. И тут и там есть готовые отдать жизнь за товарищей, и есть те, кто решает судьбы других, не спросив их мнения. А по-другому ли у нас? Нет, наверное. И главное не забывать, что ища где-то помощи, мы иной раз забываем что помощь требуется не только нам.