Сквозь огонь
Шрифт:
Этот ответ показался подсознанию самым правильным. И по губам Вадима поползла злая улыбка:
– Повтори.
Я вас ненавижу. Вы меня сломали, но я все равно вас ненавижу…
Коленям было холодно от сока раздавленных цветов на полу, камеры-передатчики смотрели ледяными глазами… Люди-птицы в снежно-белых перьях один за другим затихали на витых балконах, и Зло в этом властном взгляде нестерпимо давило на плечи, пригибая к земле.
Как холодно…
– Повтори!
– Что, милорд?
– Вот это, что убьешь, - по-тигриному мягко проговорил Властелин.
– Ты правда убьешь его, Лина?
– Здесь
– Уходим.
– Куда?
– потребовал ответа второй облачный странник.
Алекс на секунду прикрыл глаза. По лицу прошла тень, словно он собирался что-то сказать и передумал.
– По запасным точкам. Не могли же все погибнуть. Кто-то должен был успеть уйти.
– Да понял я. Куда точно? «Север»? «Свитанок»? «Аванте»? Куда?
– Леш, а твоя феникс?
– тихо проговорил третий, - Может, проще ее найти?
Пауза. Сжатые губы. И глуховатый ответ:
– Нет. Не проще…
Беззвучно расступается воздух… и возникшая у холма троица медленно размыкает руки и замирает на месте, рассматривая то, что осталось от базы «Ключи». Вздыбленная, обугленная земля в осыпи камней. Редкие дымы над спекшимся песком… Багровые отсветы - точно от вулкана.
Базы больше не было.
– Это уже вторая. Леш, мы будем так мотаться, пока не нарвемся?
– воздух тут был горьким и жарким, в горле словно пересохло. Но пить не стал. Не до того.
– Что ты предлагаешь?
– Лешка смотрел на жуткую мешанину земли и оплавленного камня так, что у Богуслава руки зачесались его тряхнуть.
– Может, правда поищешь свою девушку? Ты ж вроде дома должен был ее чувств…
В следующую секунду Алекс посмотрел на него. И Богуслав поспешно проглотил и окончание слова, и продолжение фразы.
– Кто сказал, что я не чувствую?
– багровые блики плясали на его лице, и выражения было не разобрать, но хотелось отвести глаза и не смотреть. Ну да, ему, Богуславу, тяжело смотреть сейчас на своего командира. Смейтесь, кому смешно. Было что-то такое… что-то просто жуткое было в том, как командир заставляет себя быть спокойным. И у него даже получается… только все равно - смотреть не хочется.
– Чувствовал… Та девушка, ан-нитка, она говорила, что связь постепенно крепнет и после возвращения мы сможем друг друга слышать, если захотим.
– И? Она же…
– Она не ответила, - Леш говорил коротко, точно боялся сорваться, - Закрылась сразу.
– Закрылась? Леш, может она в засаде там или… ну, не вовремя мы просто?
– Макс, добрая душа, как всегда, найти варианты посветлее.
– Может быть.
– Леш точно подслушал тайное желание Богуслава и отвернулся. Только лучше почему-то не стало.
– И от нее прошел импульс такой… трудно передать. Страх, почти паника, тревога.
– Ты правда убьешь его, Лина?
– голос Повелителя медленный и обманчиво ленивый…
Нельзя отвечать «да». Слово, данное при всех, придется исполнить, даже если принуждения не будет. Нельзя ответить «да», нельзя сказать «нет»… И нельзя молчать…
И она закрывает глаза на миг, перед тем, что скажет…
– Вы говорили, что примете его любым, милорд… - ее голос почти шепот, только для Него.
– А теперь? Теперь он нужен только мертвым?
В ладони Вадима хрустнул и смялся серебряный высокий бокал с со вставками
голубого стекла. Алые капли вина холодными брызгами осыпали ее белое платье. А потом резкий взмах руки, от которого темнеет в глазах… И она падает…задыхается в стиснувшей ее хватке…И оказывается в знакомой белой комнате.
Еще один прыжок, глоток прохладного, по-зимнему чистого воздуха, снежная шуба на холмах и кружево инея на деревьях. Громадная ель, вся точно закутанная в белую шаль. От блеска, просто сияния снега и льда, от неистово синего, чистого-чистого неба, от ясной тишины спящего леса кружит голову… одно мгновение. В следующую секунду Макс ощутил толчок и почувствовал, что летит носом прямо в сугроб.
– Леш, ты рехнулся?
А миг спустя ствол ели, у которой они стояли, дрогнул от хлесткого удара… Какого чер… о! Несколько фигур возникли на поляне, казалось, из ниоткуда и умело взяли незваных гостей в кольцо. Свои или нет?
– Нашли!
– выдохнул Лешка… - Наши, это наши! Этьен! Марк! Саша!
– Лешкаааааааа!
– возопили сразу две фигуры, бросаясь наперерез пришельцам - Ребята!
Они тут же притормозили - увы, поздно. Удар и вопль нарушили хрупкое равновесие, и вся масса снега, скопившегося на мирно спящей ели, рухнула на их головы.
Белый ковер, на котором никогда не остается никакого следа. Белые стены. И Лина привычно опускает голову. Не видеть, не слышать… И не показывать ничего, не выдавать. Не выдавать… боли. Да. Ей снова больно, не от заклинаний, не от феникса. Больно… оттого, что белый холод… кажется… нет, точно… он начинает… он тает. Тает…
И она боится верить… боится надеяться. И все же…
Неужели?… Из-за него, из-за Алекса? Он пришел. Он пришел, и… в сердце словно затеплился прежний огонек, пока робкий и дрожащий, но он есть, есть. Колет и жжет, холодит и сжимает. Словно тебе согревают отмороженные руки. Сначала всегда больно до слез.
Он пришел…
Вадим чуть склоняет голову:
– Надо сказать, я даже рад, что у тебя сохранились какие-то мозги. Не люблю слишком изломанные игрушки.
Вот как… Зачем же тогда ломали, милорд?
– Поэтому включи их и немного подумай, - голос Вадима налился угрозой, - Я бы мог сказать, что твой клан не так уж сложно найти, если подключить ищеек поумней… Что моя помощница Лиз, так неожиданно воскресшая, может оказаться в такой камере за пару минут… если поработать немного над призывом - для нее призыв ведь никто не отменял, верно? Или я мог бы поискать еще парочку мальчиков-магов из Лиги… Что ж ты молчишь, мой верный феникс?
А что, я могу что-то сказать? Я ненавижу вас до белой вспышки в глазах, но вы ведь не просто так загоняете меня в угол, а? Я, кажется, догадываюсь - зачем…
– Жду вашего слова, милорд.
– Образец верности и послушания!
– кривятся в ироничной усмешке губы Властелина, - Укрощенный феникс выглядит почти жалко, знаешь?
Она молчит.
– А влюбленный - глупо.
К черту! Но она молчит… Тише… Спокойней. Сначала узнать. Потом решить. Глаза, Лина. Глаза в пол…
– Так-таки ничего и не скажешь?
– низкий голос слышится неожиданно близко, - А что ж это такое было в зале?
В этот миг она почти сожалеет о тающем белом холоде - с ним было не так страшно, с этим цепенящим, почти мертвящим искусственным равнодушием. А теперь…