Сквозь стену
Шрифт:
— Эпизоды, дискредитирующие мисс Эдриан?
Мисс Сильвер кашлянула.
— В первом они вместе с мистером Брэндом, а он являлся ее аккомпаниатором, обнаружили, что подруга, к которой они приехали в гости, была вызвана в школу, где заболел ее ребенок, но оставила в их распоряжении свою квартиру. Они остались там на уик-энд. У них был ангажемент.
— Ну, в этом не могло быть никакого вреда.
— Она утверждала, что не было, как и в июньском эпизоде, когда она и Феликс Брэнд оказались отрезаны приливом и были вынуждены оставаться всю ночь в пещере на пляже. Они пошли искупаться под лунным светом, а когда вернулись в дом поутру, это выглядело так, будто они просто поплавали рано утром.
Марш поднял брови.
— Кажется, она беседовала с ним на весьма деликатные темы.
— Мне тоже так кажется, Рэндалл.
Он сказал:
— Итак, не думаю, что это дает основания для сколько-нибудь серьезного шантажа.
— Согласна. Но ты должен помнить, что мистер Маунт богатый, ревнивый человек среднего возраста и строгих моральных убеждений. Мисс Эдриан очень беспокоилась о своем здоровье. У нее чувствительные голосовые связки, что очень серьезно для певицы. Она не делала тайны из того, что хотела бы выйти замуж за человека, который смог бы ее обеспечить. При обычных обстоятельствах она могла бы, я думаю, прижать к ногтю Сирила Фелтона, но боялась возможной угрозы ее браку. Она говорила, что Сирил, наверное, возьмет десять фунтов за то, что будет держать язык за зубами. Что она собиралась делать, так это уехать наутро из имения, встретиться в городе с женихом и сказать ему, что она выйдет за него замуж безотлагательно. А когда бы они поженились, у нее появилась бы уверенность в возможности отделаться от любых дальнейших попыток шантажа.
— Она собиралась уехать сегодня утром?
— Да, полагаю, так.
— И она намеревалась поговорить с Фелтоном до отъезда?
— Да, Рэндалл.
Он сказал задумчиво:
— Интересно, поговорила ли она с ним.
Глава двадцать пятая
Второй день подряд мисс Сильвер приезжала в имение как раз к чаю. Она была рада воспользоваться предложением Марша подвезти ее, но попросила высадить ее где-нибудь неподалеку от места назначения — не потому, что, как леди восемнадцатого века, боялась испортить свою репутацию, но потому, что она считала ненужным выставлять напоказ тот факт, что из Фарна она приехала вместе с начальником полиции. Поэтому она позволила ему пойти первым, а потом неспешно вошла в ворота между шероховатыми колоннами и, поставив чемодан на коврик, воспользовалась дверным кольцом на правой входной двери.
Побывав здесь всего только раз, она намеревалась остаться и стать частью этого дома. Из окон кабинета был видно, как начальник полиции показался в стеклянных дверях гостиной другого дома и в сопровождении инспектора Криспа направился через лужайку к лестнице, спускающейся к бухте. Вернувшись через какое-то время, он позвонил в дверной звонок на правой половине и попросил мисс Брэнд и миссис Фелтон.
Мисс Сильвер спросила, нужно ли ей покинуть комнату, начальник полиции разрешил ей остаться. Он задал им не больше пары вопросов, главным образом связанных со временем: когда они вернулись с побережья и когда заперли дом. Мэриан ответила, что они вернулись между семью и четвертью восьмого, и, поскольку уже стемнело, она собственноручно закрыла окна и двери.
— Когда вы говорите «закрыла», мисс Брэнд, вы имеете в виду, что они были заперты? Вижу, у вас такая же стеклянная дверь в сад, как и в доме по соседству.
Она сказала:
— Да, она была заперта. Я покажу вам.
Она вскочила, подошла к распахнутой двери и закрыла ее. Как только ручка повернулась, железный болт вошел в специальное углубление, старомодное приспособление, которое словно вернуло его назад в тот дом, что был у его матери, когда он еще учился в школе.
Он
сказал:— Понятно. А входная дверь?
— Элиза знает. Она была закрыта, когда я проводила мистера Каннингема в половине одиннадцатого.
— И вы закрыли, ее за ним?
— О, да.
Элиза, за которой послали, подтвердила, что входная дверь была закрыта с того времени, как на пляже началась вечеринка. Она терпеть не может, когда дверь оставляют открытой, и всегда запирается на ключ, если бывает в доме одна.
— А дверь в кухню на этой половине, не так ли?
— Она была заперта.
Следующий вопрос был адресован всем присутствующим.
— Значит, на первом этаже не было ни одной открытой двери или окна после того, как вы вернулись с пляжа?
Мэриан сказала:
— Нет, было холодно.
Элиза добавила, что она закрыла окна наверху за добрых полчаса до этого.
— Ну, а двери между домами?
Мэриан ответила:
— Они всегда заперты на засовы. С тех пор, как мы приехали, и до сегодняшнего дня их никто не открывал. Элиза скажет вам то же самое.
Элиза подтвердила.
Инна Фелтон сидела в одном из больших и удобных кресел, откинувшись на спинку. Она выглядела маленькой и хрупкой. Ее темные волосы, казалось, слились с коричневой кожаной обивкой. На ее фоне лицо Инны было смертельно белым. Она не проронила ни слова, но, когда Марш спросил ее, согласна ли она с остальными, она нашла в себе силы заговорить и слабым голосом произнесла: «Да». Всего одно слово, но прозвучало оно так, будто стоило ей невероятных усилий. Он решил, что девушке нездоровится, и подумал, что мисс Сильвер позаботится о ней.
Несколько вопросов о плаще и шарфе Мэриан Брэнд не выявили больше того, что ему уже было известно. Плащ был на пляже, но шарф оставался висеть на крючке около двери, ведущей в другой дом. Двери, запертой на засов. Ричард Каннингем внес плащ внутрь и повесил его на тот же крючок, что и шарф, в четверть восьмого. Наутро плащ был на скамейке возле того места, откуда упала Хелен Эдриан. Шарф по-прежнему был на крючке, но уже весь в крови. И дом был заперт на все замки. Ни одна дверь не была открыта, когда с криком о том, что мисс Эдриан мертва, прибежала с нижней террасы миссис Вулли.
Когда эти вопросы были прояснены, начальник полиции поднялся и ушел.
Мисс Сильвер не впервой было оказаться в атмосфере всеобщего несчастья и напряженности. Часто в ее профессиональные обязанности входила необходимость находиться среди тех, кто переживал ужасное потрясение и горе. Она сидела за множеством столов, за которыми члены подобных семейств смотрели друг на друга в страхе и с поспешностью отводили взгляды, чтобы не увидеть того, что они никогда уже не смогут забыть. У нее за плечами было великое множество тихих коротких разговоров, которые помогали смягчить подобные обстоятельства. Она знала, как передать успокаивающее чувство, будто ничего страшного не произошло. Ее присутствие создавало маленький оазис оживленности и приносило облегчение.
До того как кончился вечер, они с Элизой пришли к несомненному заключению о том, как хорошо было бы дать Пенни и Инне по хорошей чашке горячего молока и уложить в постель.
— Если вы займетесь миссис Фелтон, я пойду по соседству и повидаюсь с Пенни. С тех пор, как это случилось, они не съели и того, что сохранило бы жизнь мышонку, а мы не хотим в довершение всех прочих неприятностей еще и болезней в доме. Я буду стоять над Пенни, пока своего не добьюсь, потому что знаю ее с пеленок, но, думаю, за миссис Фелтон лучше поухаживать вам. Она все время повторяет только «Нет» или «Оставьте меня одну», разговаривая со мной или мисс Мэриан, но у вас манера поведения прямолинейная, и, думаю, если вы просто войдете внутрь и не станете спрашивать...