Сквозь тебя

Это была моя вторая госпитализация. Я уже имел представление, как себя вести и понимал, чем чреваты шум, эмоции или простое непослушание.

Я плохо чувствовал себя после таблеток. Поэтому утреннюю дозу я стал прятать. Выплёвывал их при первой возможности и смывал в толчок.

Это было место, где было невозможно убежать от себя. Именно здесь, я начал осознавать как хрупок человек и его жизнь. Каким зыбким может быть твоё существование. И уверенность в том, что происходит вокруг тебя...

Карандаш... тупой и изгрызенный. Я смотрел на то, как он торчит из глотки санитара. Из-под него сочилась струйка крови. Сначала тонкая, но с каждой секундой та утолщалась и становилась гуще. Эта мразь таращила на меня свои поросячьи глазки и хватала воздух тонкими губами. Из его рук выпал телефон, на который он фотографировал обнаженную двенадцатилетнюю девочку, и отскочил к моим ногам. Я был не в себе. Я всё ещё стоял напротив него. Задыхаясь и не веря, что сделал это. К моей спине прижималась девчонка. В попытке спрятаться, она крепко сжимала свои тонкие пальцы на моих плечах. Я чувствовал, как она трясётся. Как мокрым заплаканным лицом трётся об мою застиранную до дыр рубашку.

Это было время, когда отец впервые вытащил мою задницу из ещё большей задницы. Я мог бы получить реальный срок. Только не на тех нарах, на которых сидят обычные зеки. А на тех, откуда ты уже точно не выйдешь дееспособным человеком.

Дело о насилии сдвинулось с мёртвой точки. Отец поспособствовал расследованию, но отношения между нами дали такую трещину, которая вряд ли способна затянуться...

...

Я открыл глаза, тут же осознавая, где нахожусь. Больничные стены мгновенно растворилась на задворках сознания и приняли очертания моей комнаты. На своих волосах я всё ещё ощущал пальцы Ярославы. Они так приятно путались в них, погружая меня в далёкое прошлое, где точно так же делала моя мать.

Только Яси след простыл. Я поднялся слишком резко, и голова закружилась. Меня резко повело в сторону и, если бы не стена, я бы скорее всего рухнул на пол. Кладбищенская тишина в доме погружала меня в панику. Она ушла? Сбежала? Блять...

Несколько секунд, чтобы собраться. Прикрыл глаза, унимая головокружение и прерывисто дыша через нос. Конечно, после всех открытий, которые она сделала за последние сутки, она будет дурой, если не воспользуется шансом бежать наутёк.

Не отпуская стену, я сделал несколько несмелых шагов и вышел из комнаты, вновь прислушиваясь. Босые ноги неприятно жалил холодный пол. Поджал губы с неприязнью осматривая тот разгром, который сам здесь устроил. Ненавижу бардак. Сука, он так раздражает.

Но когда я услышал тихий шелест, моё сердце ухнуло к ногам. Мягко, почти бесшумно я последовал на звуки. Дура. Точно дура... тебе всё мало, Яся? Какие ещё открытия ты решила для себя сделать?

Когда нашёл её в другой комнате, замер, всматриваясь в её фигурку, на которую она нацепила мои тряпки. Худые плечи едва заметно дрожали, а голова опущена. В этот момент я понял, что именно за шелест привлёк моё внимание. Чёрт. Сука. Моя глотка завибрировала от подступившей злости.

Я молча наблюдал за тем, как она перелистывает страницы моего блокнота и слишком тихо что-то шепчет себе под нос. Даю себе несколько мгновений, чтобы успокоиться и не причинить ей вреда. Она не заслуживает этого. Каким бы длинным ни был её нос... а ты, хренов псих, должен держать себя в руках... если, конечно, кишка не тонка.

Поэтому я почти давлюсь своим голосом, насквозь пропитанным фальшивым спокойствием:

–  Нужно было тебя снова пристегнуть, - надломлено. Наблюдая за тем, как блокнот с моими рисунками выпадает из её рук, а плечи вздрагивают, когда он бьётся о пол возле её ног, - тебе не нужно было этого делать, Яра.

Глава 37

Ярослава

Я испуганно приподняла плечи, ожидая чего угодно. Ощущение тревоги сковало всё моё тело. Я боялась обернуться и взглянуть на него. Мои пальцы сжимаются в кулаки, а подбородок начинает бесконтрольно дрожать. С такой силой, что мне приходится стиснуть челюсти.

– Я не собиралась сбегать...
– лгу, чтобы хоть как-то сгладить углы. Вряд ли он мне поверит, но это первое, что приходит в голову.

– Серьёзно?
– Игнат обходит меня и опускается, чтобы поднять то, что я уронила. Поднимается, становясь напротив, и убирает книжку на полку, где она стояла прежде, - с трудом верится...

– Игнат, - на выдохе. Храбрюсь, встречаясь с ним взглядом. Ищу в его стальной радужке подтверждение своим мыслям. Или же опровержение. Но там снова пустота. Он смотрит сквозь меня, - здесь холодно...

Господи, что ты несёшь, дура? Он ведь не идиот. Он сразу всё понял...

– Понятно, - вскидывает тёмные брови. Так неожиданно и беззаботно, что одним щелчком выбивает почву из-под ног, - А это? Нашла что-то интересное?
– кивает на полку, куда только что вернул свою записную книгу.

– Я...
– паника. Она не отступает. А прибывает. Накрывает меня с головой, словно волна в десятибалльный шторм. Не даёт сделать ни единого вдоха, чтобы не захлебнуться, - я не знаю... Игнат...

– Я знаю, о чем ты думаешь, Яра, - Игнат поднимает руку и тыльной стороной ладони касается моей скулы. Он наверняка чувствует, как сильно меня потряхивает, - не думаю, что тебе стоит меня бояться. А ты боишься, - переходит на шёпот и подушечкой большого пальца проводит по моей нижней губе, - очень боишься. Я... так сильно это ощущаю, Яся. Тебе не стоит...

– Прости меня, Игнат, - выпаливаю, когда он склоняется надо мной. Его губы были так близко. Он почти меня поцеловал. Но замер так и не коснувшись моих губ своими, - прости.

– Как только я всё улажу...
– горячий воздух проникает в мой рот. Дыхание перехватило от накатывающего страха, - ты поедешь домой, Яся. И я больше не появлюсь в твоей жизни. Никогда.

– Ты отпустишь меня?
– возможно, мне показалось? Возможно, это моя фантазия и дикое желание оказаться как можно дальше отсюда? Он так тихо говорит... мне могло просто послышался...

– Да, - кивает. Его длинные чёрные ресницы едва заметно подрагивают. Я заметила блеск во внешнем уголке его глаза, и моё сердце болезненно сжалось. Словно его обмотали колючей проволокой. Это было... очень больно, - я как никто другой знаю какого это: быть взаперти. Это... убивает, Яся.

Мой растерянный взгляд упёрся в его ключицы. Сложный пазл в моей голове начал самопроизвольное движение. И... это ужасало. От каждой вставшей на свое место детали, в моих жилах стыла кровь.

– Голодна?
– мягко произносит, вдруг меняя тему, и отступает от меня на шаг. Я собираю остатки своего спокойствия, чтобы кивнуть в ответ, - пошли. Я что-нибудь приготовлю... и приберу здесь.

...

Нас разделял обеденный стол и раскалённая сковорода со слегка еще потрескивающим омлетом на ней. Запах был такой вкусный, что я едва сдерживала свои руки, которые норовили схватиться за вилку и приступить к позднему ужину.