Сквозь тернии к счастью

— С родителями и со мной. Не волнуйся.

Рита отключилась. Я секунду смотрел на смартфон, потом сел и свесил ноги с кровати. Дверь. Вот она, рядом. Несколько шагов, и я на месте.

Но… Дальше длинный коридор, лифт, другой этаж. Такое расстояние мне не преодолеть. Нужна коляска. Совсем недавно, в израильской клинике, я предпринял такой же маршрут. И цель была та же: защитить Риту, только вот способ другой.

— Дима, ты там?

— Да, Антон Николаевич.

— Антон! Антоха! Повтори! — набросился я на охранника, когда он вошёл в палату.

— А-антон.

— Вот и славно. Помоги мне сесть в кресло, — Дима привычно просунул руку под мои колени. — Не так. Я хочу встать на пол. Ты только меня держи.

— Может, не надо? Вдруг хуже сделаете?

— Не спорь со мной. Я же чувствую свой организм.

Дима помог мне встать, но я всей тяжестью тела повалился на него. Он успел подхватить меня на руки, потом осторожно посадил в кресло.

— Я же говорил. Рано тебе ещё ходить.

— Ничего. Каждый день потихоньку буду вставать. Проводишь меня к кабинету Бориса Ивановича?

Дима быстро доставил меня на место. Я немного помедлил у дверей и горько усмехнулся: скоро буду профессиональным шпионом. Но из кабинета не доносилось ни звука. Тогда я просто распахнул дверь и услышал:

— Анна Анатольевна, прошу вас смириться, но я хочу, чтобы жена Антона Николаевича находилась рядом с ним.

Глава 35. Рита

Николай Сергеевич вытащил нас в коридор. Я не сопротивлялась. Анна Анатольевна что-то пыталась доказать мужу, он даже повысил на неё голос, но я их не слушала, настолько была потрясена.

То, что мы сейчас увидели, походило на чудо. Нет, это и было чудо, родившееся у нас на глазах. Я отошла к окну и посмотрела на небо. Оно сегодня как специально было чистое и такое синее, что рябило в глазах. Взгляд зацепился за белое облако, комком ваты висевшее на горизонте. Мне вдруг показалось, что я вижу очертания лиц

«Господи! Ты и вправду есть? — зашептала я. — Спасибо тебе! Спасибо! Я не умею молиться и не знаю, как отблагодарить тебя за Антона, но прошу тебя, дай ему шанс поправиться. А я здесь, на земле, сделаю все, что в моих силах!»

— Что ты там бормочешь?

Резкий голос с визгливыми нотками за моей спиной заставил меня вздрогнуть и повернуться.

— Простите, — мои щёки залила краска стыда. — Я не знала, что Антону нельзя есть сладкое.

— Если не знаешь, тогда зачем лезешь? — Анна Анатольевна по-прежнему была агрессивна, но уже говорила тише.

— Антоша попросил…

— Антоша. Нет, Коля, посмотри на неё! Что за наглая девица!

Неожиданно Николай Сергеевич разозлился. Его лицо пошло красными пятнами, губы вытянулись в тонкую нить и задергались, словно хотели выплюнуть ядовитые слова, только не получалось. Он взял жену за плечи и хорошенько встряхнул. Ее голова дёрнулась, как у сломанной куклы. Я даже испугалась и подалась вперёд.

— Аня! Приди в себя! Девочка ничего плохого не сделала. Наоборот. Антон начал оживать. Неужели ты не видишь, как он на неё реагирует?

— Вижу. Потому мне и плохо. Коля, как же мне плохо! Разве я могу отдать своего сына нищенке без роду и племени.

Я смотрела на эту женщину и удивлялась. Она, как лошадь, на глаза которой возчик надел шоры, видела только одну дорогу и не желала сворачивать в сторону.

Внезапно я почувствовала к ней жалость. Даже сердце замерло, так захотелось вдруг обнять эту стойкую женщину.

Всю жизнь она борется. Сначала поднимает бизнес и занимается семьей, которая полностью лежит на ее плечах, теперь вот болезнь сына буквально сбивает с ног. А тут ещё и я нарисовалась на горизонте. Не успешная модель и красавица Мария, о которой она мечтала, а простая девушка из русской глубинки — настоящий удар по самолюбию и гипертрофированным амбициям.

— Почему без роду и племени? — тихо сказала я. — Хотите расскажу о себе?

— Ничего не желаю знать.

— Рассказывай, дочка. Пойдём, посидим на диване. Все равно Бориса Ивановича ждать придётся.

Я огляделась. Рядом с палатой Антона находилась просторная рекреация, где стояли вдоль стен мягкие кожаные диваны и низкие столики. За ними высились пальмы в кадках, на широком подоконнике скромно примостилась целая плантация разноцветных фиалок. И все это зеленое великолепие заливало солнце через широкое окно.

Николай Сергеевич крепко взял сопротивлявшуюся жену за локоть и насильно усадил ее на диван, сам пристроился рядом, а мне показал место напротив.

— Что вы хотите обо мне знать?

— Все, раз сын называет тебя своей женой.

— Мои родители умерли рано. Отец был вертолетчиком, погиб, выполняя боевое задание. Мама через год сгорела от лейкоза. Я их не помню, только фотографии остались. Меня воспитывала бабушка.

— Плохо воспитала, — попыталась вскочить Анна Анатольевна.

— Неправда, хорошо, — не согласилась я. — Иначе я бы спокойно взяла у вас деньги.

— Какие деньги? Аня, ты предлагала девочке деньги?

— А что? Такие охотницы за чужими сыновьями только ради денег и крутят им головы, — мать Антона гордо задрала подбородок и с вызовом посмотрела на меня.

Я опять почувствовала, что мне ее жалко. Господи, не такую бабушку я хотела для своей дочки! Но, увы, судьба распорядилась по-другому. Господи, не дай раздражению и гневу затуманить мне голову.

— Если бы я была охотницей за деньгами, то рассказала бы Антоше, что вы меня пытались подкупить.

— Значит, ты меня пожалела? Да, у тебя были далеко идущие планы.

— Аня, ты послушай себя! — Николай Сергеевич снова встряхнул жену. — Что ты несёшь? Юная девочка придумала пятилетний план, чтобы завладеть твоим богатством, — в его голосе звучал сарказм. — Не выдумывай!

— А что! Может, это она организовала аварию! — вскинулась Анна Анатольевна.

— Бред не неси!

— А мне это зачем? — тихо спросила я. Внутри все дрожало от обиды. — Я не понимаю логики ваших предположений. Какая мне выгода с того, что Антон погибнет. А уж такой вариант, как муж-инвалид — точно мой далеко идущий план по завоеванию вашего наследства.

Я улыбнулась. Николай Сергеевич согласно закивал. Анна Анатольевна вскинулась, хотела что-то сказать и вдруг уставилась на меня, будто только что разглядела. Кажется, она поняла, что я шутила, и это уже было достижением, маленьким шагом навстречу контакту.