Сквозь тернии

– Соседи всё шутили: мол, должен был один ребёнок быть, а вышло два. Как будто, в самый последний момент, кто-то взял, да и передумал.

– Но почему?

– Что почему?

Яська развёл руками.

– Почему передумал, и кто?

Ярослав недовольно засопел.

– Говорю же, кто-то. Почём мне знать, как дети рождаются? А может, ты знаешь?..

Яська хоть и догадывался, но разевать рот всё же не рискнул – ещё за невежу, какого, сойдёт. Ярослав, вон, в карман за словом не лезет.

– То-то и оно. А почему... Может, чтобы веселее жилось! Одному скучно будет, когда повзрослеешь: родители – на работе, бабушка «скрипеть» только может, соседям – и вовсе нет до тебя дела. Так и со скуки помереть можно! А когда есть сестрёнка, это всё меняет!

«Да уж... – подумал Яська, представляя царящий во всех направлениях бедлам. – Тут, если кому и весело, так это родителям!»

В слух он сказал:

– Наверное, ты в чём-то прав. Хотя, мне кажется, что тут всё немного иначе обстоит.

– И как же?

Яська замялся. Он не заметил, когда именно это пришло. Наверное, надуло в голову недавним сквозняком.

– Не знаю, как точнее объяснить... Возможно, если родится один-единственный ребёнок, то он окажется невероятно сильным. Настолько, что сумеет бросить вызов.

– Кому? Этим что ли?.. – И Ярослав мотнул головой в сторону закрытой двери.

– Да нет же! Ты дослушай сперва.

Ярослав надулся, будто грелка с кипятком, но так ничего и не возразил.

Яська собрался с духом и выпалил:

– Твои фашисты вовсе не от рождения такие. Ими просто что-то движет. Вот здесь, ниже сердца, где ямочка. Чуешь?

Ярослав медленно ощупал собственную грудь. Кивнул:

– Чую. И что?

– Так вот, зло селится именно тут.

– Какое ещё зло?

– Инопланетное. Они каким-то образом пробираются в наши тела и подчиняют себе волю. Точнее душу. Именно так на свет и появляются звери, внутри которых не осталось ничего человеческого!

Ярослав дёрнулся всем телом.

– Бред какой-то. У нас тут всё намного проще, – он осёкся, испуганно глянул на напрягшегося Яську. – Так причём тут брат и сестра?

– Да необязательно, брат и сестра! Брат и брат или две девочки – суть дела не в этом! Основной смысл заключён в двойняшках! Понимаешь? Они вместе появляются на свет, растут рука об руку, взаимозаменяют друг друга. Это ведь всё равно, что один человек с собственным «я» и подсознанием. Разве с тобой так никогда не было: уже решил поступить так, а кто-то незримый советует совершенно иное, или хотя бы просто повременить! И очень часто, он оказывается прав!

Ярослав глянул на Яську, как на психа.

– Нет, со мной так никогда не было. Я знаю, чего хочу и не за что не поступлю иначе, если на все сто уверен в своей правоте. Прости, но мне кажется, ты что-то путаешь.

– Ну конечно... – разочарованно выдохнул Яська. – Ведь твоя сестрёнка живая.

– А Росинка разве не живая? – резко спросил Ярослав.

Яська вздрогнул, тут же собрался с мыслями.

– Живая. Просто нас разделили... Ещё в детстве. Она теперь по другую сторону или грань. Ты прав, я уже и сам не понимаю, чего такое несу.

Ярослав по-дружески положил правую руку на плечо Яське. Потормошил: мол, ну же, не раскисай! Чего девчонки подумают?

Яська вдохнул полной грудью и тут же выдохнул. Перед глазами плясали жирные кляксы. Немного повело.

– У вас родители поврозь, да? – тихо спросил Ярослав, чтобы никто не подслушал. Он даже огляделся по сторонам, выискивая взором непутёвого Огонька. Тот лазил под лавками в противоположной части помещения – наружу торчали только его заморатые пятки.

Яська на миг потерял дар речи. Потом просто кивнул – а чего ещё делать? Не начинать же с нуля рассказ про тёмное и светлое.

Ярослав снова завертел головой. На сей раз, он приглядывался не только к Огоньку, но и ко всем остальным, – видимо что-то затеял или хотел спросить.

Яська вдохнул поглубже, понимая, что сейчас последует что-то в лоб.

«Лишь бы не кулак... А то, как звезданёт, чтобы не умничал!»

Ярослав серьёзно спросил:

– А это больно?

– Что больно? – не понял Яська.

– Ну, вот это... как вы перемещаетесь? То вы есть, то нету вас...

– Это называется «плыть».

– Плыть? Но почему?

– Потому что там Река.

– Где – там?

– На Пути. Я не знаю, почему всё именно так. Не я это придумал.

– Придумал?.. – Ярослав нездорово повёл шеей. – Что ты этим хочешь сказать?

Яська пожал плечами.

– Ничего. Я просто знаю, что всё это кто-то придумал, но кто именно и зачем – неизвестно. По крайней мере, те, кто хотя бы частично представляют себе суть всего происходящего, не могут дать однозначный ответ на этот вопрос.

– А как же смерть? Хочешь сказать, что её тоже кто-то придумал?

– Выходит, что так. Просто тут нужно учитывать один странный момент: жизнь вовсе не прекращается с наступлением смерти, она просто видоизменяется под действием чего-то извне, переходя на новый уровень, как у звезды.

Ярослав сглотнул.

– То есть, ты хочешь сказать, что если нас всех тут того... мы снова где-нибудь встретимся?

Яська кивнул: конечно, ведь он встретил Росинку за гранью, когда думал, что уже всё, конец!

Ярослав снова притих.

– А ты знаешь, что произойдёт с нами?

Яська ощутил в сердце вязальную спицу. Та была ледяной, вращающейся, буквально пронзающей плоть.

– Знаешь? – повторил Ярослав.

Яська ощутил дурноту. Перед глазами текло багровое марево. В ушах что-то злобно шипело – словно разъярённая гадюка, свесившаяся с потолка. Затем из ничего возник оглушительный звон, а спустя ещё миг, Яська услышал непонятную речь. Непонятную, но такую знакомую!

– Schneller! Schneller! Bewege, die stumpfe schwine!

Ярослав побледнел, пятясь прочь. Его взор был устремлён за спину Яське, туда, где копошилось зло. Его губы шептали одно: