Сквозь тьму

Он снова заговорил в кристалл: “Мы сделали то, за чем пришли. Теперь давайте вернемся, дадим нашим животным столько отдыха, сколько сможем им дать - и сами немного прихватим, если уж на то пошло, - а потом спустимся сюда и повторим все это снова ”.

“Есть, полковник”. Это был капитан Домициано, улыбающийся Сабрине из кристалла. “Кто знает? Возможно, мы найдем способ разделаться с этими Ункерлантербаггерами там, внизу ”.

“Возможно, и так”, - ответил Сабрино. Он не сказал бы ничего, что могло бы повредить моральному духу крыла, не на публике. В уединении собственного разума он удивлялся, как Домициано удается сохранять такой мальчишеский оптимизм.

Однако на какое-то время он и сам мог быть оптимистом. Освободившись от такого большого веса, его дракон летел как молодой, свежий зверь, которым он, несомненно, не был. Или, может быть, подумал он, я так чертовски долго не управлял молодым, свежим драконом, что забыл, на что это похоже.

Он нашел ответ на эту загадку раньше, чем ему бы хотелось. Его крыло не успело далеко продвинуться к северу от Зулингена, когда драконы ункерлантера атаковали их. Как это часто случалось, его люди медленнее заметили ункерланцев, чем могли бы - раскрашенные в каменно-серый цвет вражеские драконы выглядели не так сильно, как отдельные враждебные клочки облака.

“Силы небесные, они быстры!” - пробормотал он, когда эскадрон Ункерлантеров поравнялся с людьми и драконами, которыми он командовал. Через мгновение он осознал, что они были не так уж и быстры, в конце концов. Просто его собственные драконы и близко не могли сравниться со скоростью противника.

Если бы ункерлантцы могли сравниться в мастерстве с его драконопасами, его крыло сильно пострадало бы, потому что люди Свеммеля летали на более свежих зверях. Но, независимо от того, насколько они были быстры, никто из ункерлантцев не видел особых действий.Они не пикировали с высоты, как могли бы, и они начали стрелять слишком скоро, когда были недостаточно близко к своим целям, чтобы иметь большие шансы попасть.

Какими бы свежими и быстрыми ни были их драконы, они расплачивались за эти ошибки. Сабрино и его люди были ветеранами. Они знали, что они могли сделать, чего не могли, и как помочь друг другу, когда они попадали в беду.Если бы это была драка в таверне, ункерлантцы пожаловались бы, что альгарвейцы дерутся нечестно. Как бы то ни было, каменно-серые драконы и люди, которые их вырастили, один за другим стремительно падали в снег далеко внизу.

Один из этих ункерлантцев, увлеченный каким-то другим альгарвейцем, пролетел прямо перед драконом Сабрино, как будто его там вообще не было. С пятидесяти ярдов, возможно, меньше, даже бедный блейзер вряд ли промахнулся бы. Сабрино был так же хорош с клюшкой из драконьей спины, как любой другой мужчина, который дышит. Быстрая вспышка, и ункерлантский драконир больше не дышал. Его дракон, внезапно потерявший контроль, взбесился. По счастливой случайности, первый зверь, на которого он напал, принадлежал другому юнкерлантеру. Сабрино удовлетворенно кивнул.

Но у его людей не все получилось по-своему. Двое из их числа также упали на землю, прежде чем ункерлантцам стало достаточно, и они прекратили атаку. Один из альгарвейских драконов, раненый, но не уничтоженный, плавно опустился на снег. Летчик на его борту вполне мог пережить посадку.Как долго он продержится, когда пехотинцы Ункерлантера доберутся до него - это, к сожалению, другой вопрос.

Тяжелая погода сомкнулась вокруг альгарвейцев, когда они продолжали лететь на север. Облака защищали их от более некерлантских драконов и от тяжелых палок, падающих на землю. Сабрино понравилось бы это больше, если бы эти тучи не были предвестником более ужасной погоды, дующей с безветренного запада.

Огромный ревущий костер на земле привел его обратно к драконьей ферме. Когда он приземлился, крылья его дракона безвольно обвисли. То же самое сделала маленькая головка на конце его длинной шеи. Животное даже не протестовало, когда подошел дрессировщик и приковал его цепью к столбу.

Сабрино точно знал, что чувствует дракон. Он чувствовал каждый из своих лет, когда отстегивал ремни, удерживающие его на месте, и соскальзывал на замерзшую землю. Очень медленно он направился к палаткам на краю фермы драконов. Ему захотелось нежного ломтика телятины и хорошего бренди. То, что он получил, было куском колбасы и кружкой крепкого алкоголя, приготовленного из репы или свеклы. Этого должно было хватить.

“Полковник!” Оклик заставил его остановиться и повернуть голову. Подошел капитан Оросио в очках, сдвинутых на лоб. Сабрино ждал его.Когда Оросио догнал своего командира крыла, он спросил: “Сэр, как вы думаете, сколько еще мы будем лететь до Сулингена?”

Оросио не был Домициано. У него было представление о том, как на самом деле устроен мир. Сабрино разговаривал с ним одним, а не со всеми командирами эскадрилий через кристалл. Правда здесь не повредила бы. Сабрино сказал это без радости, но и без колебаний: “Осталось недолго”. Оросио поморщился, но не стал ему противоречить.

Двадцать

Ты когда-нибудь проламывал голову гадюке, Тевфик, а потом наблюдал, как она умирает?” Спросил Хаджжадж.

“О, да, ваше превосходительство ... на самом деле, пару раз”, - ответил его дворецкий. “Я бы не дожил до того, чтобы отрастить все эти седые волосы, если бы не сделал этого, особенно однажды: проклятая штука была завернута в мою шляпу”.

Министр иностранных дел Зувейзи кивнул. “Хорошо. Вы поймете, о чем я говорю. Змея бьется и бьется, кажется, что так будет всегда. Если ты подойдешь слишком близко или ткнешь в нее пальцем, тебя могут укусить, независимо от того, насколько хорошо ты ее разбил. Прав я или нет?”

“О, ты прав, парень, в этом нет сомнений”, - сказал Тьюфик. “Фактически, это почти случилось со мной. Я был молодым человеком и не таким уж терпеливым”.

Тевфик был почти на двадцать лет старше Хаджжаджа, который с трудом представлял его молодым человеком. Снова кивнув, Хаджадж сказал: “Пойнт, однако, как только ему размозжат голову, он умрет, независимо от того, как сильно он бьется и даже если ему удастся откусить пару кусочков”.

“Это так, ваше превосходительство”. Тевфик склонил голову набок и изучающе посмотрел на Хаджаджа. “Вы говорите не только о гадюках, не так ли?”

“Что? Ты обвиняешь меня в аллегории?” Хаджжадж рассмеялся, но ненадолго. “Нет, я говорю не только о гадюках. Я говорю об альгарвианской армии в Зулингене, или о том, что от нее осталось ”.

“Ах”. Тевфик взвесил это. “Новости из тех краев, я бы сказал, не очень хорошие”.

“Новости из тех краев вряд ли могли быть хуже”, - ответил Хаджжадж. Со своим мажордомом и его старшей женой он мог говорить свободно. Со всеми, кроме короля Шазли, он сдерживал свои слова. “Альгарвейцы скоро будут сокрушены. Они не могут не быть сокрушены”.

“И как это повлияет на ход войны?” Спросил Тевфик. Он не проработал бы более полувека в качестве мажордома в ведущей семье зувайзи, не приобретя большого объема знаний и не почувствовав, какие вопросы были самыми важными.

В тот момент ни один вопрос не был важнее для Зувейзы - для всего Дерлавая, если уж на то пошло, но Хаджадж, естественно, поставил свое королевство на первое место. “Это означает, что альгарвейцам предстоит дьявольское испытание, выбивающее Юнкерлант из войны прямо сейчас”, - ответил он. “А если они этого не сделают...”