Сквозь толщу лет

3. ДЕТСТВО, ОТРОЧЕСТВО, ЮНОСТЬ

Все обитатели термитника, сколько бы их ни было, составляют единую, связанную кровным родством семью. Они братья и сестры — потомство одних и тех же родителей. В особенно крупных и густо населенных термитниках, с несколькими родительскими парами, семья состоит из множества совместно живущих родных и двоюродных братьев и сестер. Здесь десятки, сотни тысяч, а далее и миллионы разновозрастных внучек и внуков двух насекомых, положивших когда-то начало общине.

И все они — и похожие, и разные — развились из одинаковых яиц и вылупились на свет одинаковыми и по размерам, и по признакам, и по свойствам. Вот первое из многих чудес, с которыми сталкиваешься в катакомбах термитника.

Для зародыша в яйце существуют несколько возможностей развития. Они заложены в самой его природе. Термит от рождения не приписан к какой-нибудь определенной стазе — так ученые называют природные сословия, естественные касты в семье общественных насекомых. Невозможно точно сказать наперед, что за судьба ждет молодое, вылупляющееся из яйца создание, кем именно оно окажется, когда вырастет и станет взрослым, — длиннокрылым или короткокрылым, рабочим или солдатом.

Совсем молодые термиты все сходны между собой, различия, обнаруживаемые в более взрослых, формируются обстоятельствами жизни. Накапливаясь исподволь, особенности эти становятся все более явными, по мере того как одинаковые по крови и облику крошки растут, переходя по лестнице превращений с одной ступени на другую.

Эти ступени отчетливо размежеваны, разделены линькой.

Молодой термит выходит из яйца в мягкой и тонкой хитиновой рубашке. Постепенно рубашка твердеет, становится узкой, мешает расти. Линька — это смена возрастной рубашки. Насекомое сбрасывает старое одеяние и появляется на свет в новом, более просторном. На первых порах оно тоже мягкое, прозрачное.

Хитиновая рубашка, в которую растущий термит одевается в результате очередной линьки, с каждым разом все отчетливее несет на себе признаки взрослых форм. Из одинакового возникает несходное, из подобного — различное.

Пройдет последняя линька, и на свет появится совершенное насекомое. Оно уже больше не растет, не увеличивается в размерах.

4. ВЗРОСЛЫЕ

Рабочие имеют около сантиметра в длину. У них на редкость подвижная оранжево-желтая голова со следами глаз и постоянно шевелящиеся двадцати-двадцатипятичлениковые усики.

Солдаты крупнее рабочих. Их голова почти прямоугольна. Вместе с серпообразными, изнутри зазубренными челюстями она, пожалуй, даже превышает величину брюшка.

Что касается будущих крылатых, то в молодости их отличают более темный цвет тела, а также крыловые зачатки разной формы. Пленки недоразвитых крыльев, нечто вроде короткой пелеринки, наброшенной на плечи, отличают запасных самцов и самок. Эти выращиваются как бы на всякий случай: а вдруг потребуются… Тогда они стали бы пригодны к продлению рода. Но раз так не случилось, придется им доживать век в облике «рабочих с царскими отметинами».

Таких короткокрылых в семье обычно не много. Несравненно больше здесь темнотелых, которые, пройдя последнюю линьку, превращаются в длиннокрылых самцов и самок — имаго. В недрах сильной семьи каждый год созревает множество таких женихов и невест. Их ждет особая судьба — они покинут родной дом и попытают свое счастье, закладывая новые гнезда. Выросшие среди слепорожденных детей подземелья, которые никогда не видели и не увидят света, выхоженные и выкормленные белесыми, бескрылыми братьями и сестрами, эти темнотелые, длиннокрылые и зрячие насекомые (они кажутся в этом мире слепых большеглазыми) одеты в сверкающее свадебное платье. Это прекрасные, длинные — вдвое длиннее тела — и прозрачные крылья. Сейчас они плотно уложены вдоль спины — по два с каждой стороны. В тесных ходах и камерах подземного гнезда нет ни возможности, ни необходимости пользоваться этим летным оснащением.

И солдатам ни к чему их боевое снаряжение, пока они бродят внутри гнезда и ничто не нарушает здесь нормального хода жизни.

Рабочих, солдат, разного возраста крылатых мы могли видеть, вскрыв холмик. Это гнездо большого закаспийского термита — анакантотермес ангерианус, сильнее всего и распространенного как раз в этом районе. Но мы еще не знаем, как выглядят отец и мать колонии.

Вообще-то внешние признаки пола термитов очень мало развиты. По наружным приметам ясно опознаются только стазы. Ни об одном рабочем, солдате и даже крылатом — длиннокрылом или короткокрылом — нельзя без анатомического вскрытия с уверенностью сказать, самка это или самец. Очевиден пол только у несущей яйца, овулирующей самки.

Мать — «настоящая царица» анакантотермес ангерианус — имеет в длину свыше двух сантиметров. Крыльев у нее уже нет. На их месте — четыре ровных крыловых обрубка, роговые лопастинки, как их называют в старых книгах. Голова такая же, как у всех крылатых, но усики чуть короче. Зато брюшко и длиннее и толще, чем у любого из термитов. Оно до того раздуто, что темные кольца его разошлись далеко друг от друга, а разделяющие их перепонки натянулись и стали прозрачными.

Очень похож на закаспийского термита анакантотермес туркестаникус. Он и водится в тех же местах. Насекомые этих видов различаются только некоторыми мелкими признаками, а вот гнезда у них совсем разные. Туркестаникус обитает в земле и не возводит над своим гнездом никакого купола.

У закаспийского и туркестанского термитов «настоящая царица» заметно массивнее своего супруга — «настоящего царя» — и раза в два крупнее рабочих. У термитов тропических стран царица бывает и в десять раз крупнее царя. Это пухлое чудовище с крошечной головкой.

Солдаты анакантотермес отличаются от рабочих тоже не столь резко, как это бывает у других видов. Известны термиты с солдатами самой невообразимой формы. У многих термитов рабочие довольно схожи, а солдаты тем не менее разные. Такие виды по солдатам и опознаются.

Жвалы на головах солдат бывают длинные, треугольные, несимметричные, толстые, тонкие, роговидные, скрещивающиеся. У солдат южнобразильского термес риограндензис жвалы могут, подобно пружине, перебросить насекомое на несколько сантиметров. У солдат кантотермес на Цейлоне это нечто вроде пращи, способной отбросить схваченного врага на два-три десятка сантиметров. У термитов-носачей — ученые называют их «назути», а когда нос раздвоен, именуют вилконосами — солдаты вооружены не холодным и не механическим оружием, а химическим. Они совсем лишены жвал: из прочного хобота на голове-спринцовке в случае опасности извергается сковывающее и парализующее противника клейкое вещество.

Известны виды с солдатами, у которых голова оснащена только незаметным выводным отверстием скрытой под хитином черепа железы. Эти не опрыскивают врага, а с силой бодают его, нанося при этом каплю яда.

Взрослые рабочие и солдаты не обязательно одинаковы, у иных термитов в каждой семье бывает по нескольку форм рабочих, по две-три формы солдат…

После всего сказанного можно себе представить, как выглядит толпа термитов. Здесь вместе с подвижными крохами первого возраста можно видеть насекомых на всех ступенях развития, здесь полно взрослых рабочих, солдат, крылатых. И все это дремлет в камерах или движется, копошится, перемещается в разных направлениях, сливаясь в цепи и потоки, которые то исчезают, то отчетливо возникают вновь.