Сквозняки закулисья

Голос был знакомый, и Даша напряглась, пытаясь разглядеть говорящую женщину. Неужели? Этого не могло быть!

– Мама?

– Рождение-учеба-семья-дети-работа-смерть, – голос монотонно, без всяких интонаций эхом отдавался в голове. – Где в этой страшно однообразной цепочке твоя жизнь? Твое отличие от других, твоя боль, твое страдание и обретение радости. Ты пришла в этот мир с криком страха и материнской болью. Время постепенно прибавляет новые страхи и боль.

Даша хотела закричать, что понимает справедливость данности: она женщина, а это уже больно. Но не может же женщина состоять только из боли? В ней есть хитрость и подлость, обман и вероломство. В ней много грязи. А еще она умеет быть нежной, беззащитной, доверчивой. Но в жизни это, к сожалению, малоприменимо. Наверное, женщина всю жизнь ищет или мечтает найти мужчину, похожего на нее. Кто же может понять ее лучше, чем она сама? Эти поиски, как правило, безрезультатны. Женщина создает ореол мужчине, а он ей – в награду – славу бабы, склочницы, скандалистки.

– Ей – в танце принадлежать джентльмену, – лицо матери приблизилось вплотную. – Ему – поесть, попить и побыстрее уложить ее в койку, можно, и без первых двух условий. Ей – лучшее для него. Ему – от мяса к гулянке или попойке. Ей – не фильм важен, а то, что с ним в кино, ему – …

Даша вглядывалась в некогда любимые черты – тонкие брови, нос с горбинкой и фисташковые глаза и содрогнулась от горького понимания – мать сейчас где-то рядом с внучкой. Ей хотелось спросить, увиделись ли они, если да, то, как узнали друг друга, никогда не встречаясь? Но она тут же забыла свои вопросы, потому что теперь это было не важно.

– Ее столько раз унижали и топтали разные поганки, и любимый не брезговал. Но вот настает время, приходит момент, когда самым важным для женщины становится уважение и жалость. Не любовь – редкость, не комфорт – она научилась его создавать и оплачивать сама, не покой – он и вправду «только снится», а жалость. Помнишь, Василий Макарович Шукшин обронил: «Те, кого жалеют, долго живут». Он знал, о чем говорил, его путь оборвался в 45 лет. Такого человека не жалели, а обычную женщину?

Она прибегает на службу со следами вчерашнего скандала и неверно наложенной косметики. Весь день смотрит на часы, считая минуты до конца рабочего дня: «Все», – облегченно выдыхают легкие, и их обладательница, схватив сумки мчится по магазинам в направлении к дому. «Уже?» – нехотя натягивая пальто, процедит он и медленно двинется к выходу, налегке сядет в транспорте. Она, тяжело груженая авоськами, пристроится рядом, примется лихорадочно подсчитывать остатки наличности и выдумывать оправдания по поводу покупок. Так и доедут они до места: он – с газетой, она – при грузе и с заботами. Потом их вытряхнет чрево дребезжащего салона, и поплетутся они в разные стороны. Кто к телевизору, а кто – на кухню? – мать подмигнула Даше – Отгадавший может заказать себе ужин в ближайшем ресторане за мой счет.

У Даши перехватило дыхание, – воздух перестал проталкиваться в легкие. Страх и горечь отступили, и неудержимо захотелось оказаться рядом с матерью в этом мареве дымящейся теплоты, окунуться в нее, омыться и вместе пойти искать Катюшку. Но мать, выставила ладони вперед и грустно покачала головой, как бы отрезая дочь от себя.

– Оглохшая ночь попробует соединить мужчину и женщину, наобещав большую кучу блаженства. И останется ей от ночи только куча да извечная боязнь всех женщин – страх нежелательной беременности. А потом такие разные – они – сойдутся у кабинета гинеколога и не смогут найти ответа на свои вопросы.

Мать, не отворачиваясь, начала медленно пятиться назад. Даша силилась понять, она все этого говорит или кто-то сильно на нее похожий?

– Женщина болеет. Она больна страшно и неизлечимо. Больна еще до своего рождения. Она приходит во враждебный мир, где орут на ее мать, где за ласку и нежность, так же, как за профессиональность и доброту, надо платить по тройному тарифу. Она входит в мир, где обязательно что-то пропадает в тот самый момент, когда оно необходимо. Ей будут все запрещать. Пройдет время, она вырастет, но так и не сможет разобраться, что же можно, а чего, действительно, нельзя? Ее заставят обозлиться на весь свет, и научат извлекать выгоду даже из ничего.

Злобная и агрессивная, она пойдет по жизни, оставляя после себя выжженную пустыню опустевших душ. Сталкиваясь с себе подобными, она будет провоцировать экологическую катастрофу в общении. Будет предъявлять свой счет, так и не поняв, что его оплачивать некому.

Она остается одна. И уже не важно – красива она, образована, обеспечена… С ее натурой уже нельзя ни в семью, ни в стаю. Ей суждена теперь вечная клетка, дай Бог, собственной – квартиры, если повезет.

Страшная жизнь. Если сможешь, проживи другую…

– Мама!!! – Даша была уверена, что от ее крика проснулся весь дом, но Помреж заметил лишь гримасу муки на ее лице и подумал о том, как на самом деле уродливо выглядит настоящее горе.

7 глава. Вечность

Старая дорога. Редкие путники. Два камня.

Один – обыкновенный булыжник, другой – бриллиант, то есть, обработанный алмаз. Если не принимать во внимание внешние отличия, то перед глазами два совершенно одинаковых камня. Конечно, они разной формы, цвета, размера, веса и пр. Но, по сути, их природа одинаковая – неживая. Они – осколки вечности, которыми при желании и возможностях может владеть человек.

Но кто может быть уверен в том, что они – совершенно мертвые? Они таковы в нашем представлении. И тот, и другой появились задолго до нашего рождения, может быть, даже до появления человеческой расы на земле. Они – суть явления природы, ее усилий. А в природе все разумно, хотя, с точки зрения людей, не все – целенаправленно, хотя любое явление имеет значение: землетрясения, извержения вулканов, ураганы, горы, моря, леса… и отдельные камни. И эти отдельные камни имеют свою судьбу – историю, смысл и, следовательно, цель.

Природе нужно было все, что она сотворила: и галактические феномены, и планетарные катаклизмы, и паразиты, и вирусы, и ее разрушитель – человек. И вот держит он в руках два непохожих с виду камня и один после раздумий оставляет, а другой выбрасывает. Ему невдомек, что, может быть, он выбросил философа, а оставил прощелыгу. Глубоко под землей, в толще воды, среди прибрежного песка, внутри скалистой породы любой камень несет в себе не просто информацию о собственном составе, но еще и ПРОМЫСЕЛ. Конечно, человеку трудно вообразить мысль неживого булыжника. О чем это он может размышлять? Уж, не о вечности ли?