Слабак, или Месяц после смерти
Шрифт:
– Что Панси?
– А?.. Не обращай внимания, я о своём… В общем, из всех окружающих неосмотрительно и совершенно незаметно я позволил до себя добраться только Поттеру. И он, зараза, это раскусил и пролез дальше, чем кто бы то ни было.
– Да, Гарри это умеет…
– Улыбка вам идёт гораздо больше, чем слёзы, милая Гермиона. Ещё воды?
– Нет, спасибо. Всё нормально уже… Так как, Драко - я о своём вопросе?
– Ты и сама должна понимать, Гермиона: если близкий человек захочет свободы от тебя, лучшее, что ты можешь сделать - не стоять на его пути, разве нет?
–
– Только таким образом можно сохранить всё хорошее, что было между вами. Если же вцепиться и держать - разрушишь не только его, но и себя. А я не хочу разламывать то, что с таким трудом собрал в одно целое… Ну как, мне удалось тебя удовлетворить?
– Я тебя не узнаю, Драко. Ты другой. Когда ты успел стать таким… мудрым?
– Жизнь после смерти учит многим интересным вещам… Верно, Поттер?
– Га… Гарри?
– Угу, он самый. Вылезай-вылезай, Поттер! Я уже говорил - мантия-невидимка не заглушает твоё сопение. Особенно если на окружающее наложено Заглушающее заклятье, и посторонних звуков проникать, по идее, не должно.
– …Привет, Гермиона.
– Та-ак… И давно ты тут?
– Э-э-э… с самого начала.
– Подслушиваешь, значит?
– Мало того - ещё и подглядывает. И по карманам шарит.
– Не шарил я! Ты в душ пошёл, письмо само из твоей мантии выпало.
– А ты, конечно, в него заглянул.
– Ну и… заглянул, да. И подумал - а чего это Гермионе от тебя надо, и почему ты промолчал, какая знакомая тебе написала… А перед уходом побеседовал с миссис Блэк, и она рассказала, что Рон с Гермионой вчера приходили. Вот я и решил… посмотреть на всякий случай, в чём дело. Я бы признался тебе потом, Драко. Правда.
– Перспективы радуют, конечно.
– А меня - нет. Поскольку твоё поведение означает, что ты мне нисколько не доверяешь, Гарри.
– Не расстраивайся, Грейнджер. Он не за тобой - за мной следил. Дурная школьная привычка.
– Ну раз уж так вышло… Драко, я могу теперь поговорить с Гарри? Наедине.
– Пожалуйста, приступайте.
– Стой! Ты куда?
– Посижу возле стойки, выпью с горя сливочного пива, поделюсь с Томом душевными терзаниями - в конце концов, бармены для того и созданы.
– Не уходи, ладно? Подожди меня.
– Хорошо, Гарри.
– Так я слушаю, Гермиона.
– Это я тебя слушаю. Ты почему ничего не сообщил мне… о Драко?
– Да как-то, знаешь… повода не было. И потом Рон…
– Гарри, ты серьёзно уверен, что если я люблю Рона, я не вижу его недостатков и не способна хранить от него секреты?
– Рано или поздно я бы тебе рассказал. Именно потому, что так не считаю.
– Скорее поздно, чем рано, насколько я понимаю.
– Откровенно говоря, ты меня удивила.
– Хм… Просто я не нахожу, что интересоваться в нашем возрасте кем-то своего пола - такая уж катастрофа. Пару лет назад мне очень нравилась одна девочка. И не в качестве подруги, уж поверь.
– Я её знаю?
– Нет. Мы с родителями ездили отдыхать в Италию, там я с ней и познакомилась, но дальше обжиманий дело не зашло. Так что я до сих пор иногда думаю, а как бы это было - с ней?.. И не вижу ничего страшного, если ты решил попробовать.
–
Я не надеялся, что ты достаточно легко отнесёшься к Малфою.– К тому, что именно он - твоя новая пассия?.. Ну, где-то я тебя даже понимаю.
– Гермиона, ты меня пугаешь. С каких пор тебе стали симпатичны бледные язвы с колючим взглядом?
– А тебе?
– Ну-у… Может, моему организму не хватает некоторой доли яда?
– Малфой, разумеется, не красавец, и спокойно рядом с ним тебе не будет никогда. Но ведь, стервец, обаятельный. Даже в своей ядовитости. Только глянь - вон, уже и Том у стойки ему ухмыляется. А ведь только что, когда Драко туда подошёл, хмурился недовольно.
– Кто бы мог подумать, что тощие остролицые блондины так популярны в этом сезоне?
– Да уж, даже Спасители Британии на них западают.
– Гермиона! Ты ещё начни о глазах цвета «Авада Кедавра»! И не смейся. Я, между прочим, зол на Криви как мантикора и нунда вместе взятые, пусть на моём пути лучше не попадается. Ты даже не представляешь, сколько раз Драко уже процитировал избранные места из его статьи!
– Примерно представляю.
– Ещё хорошо, маленький трепач не в курсе о Бузинной палочке, иначе бы и о ней широкая общественность была немедленно проинформирована. Высоким поэтическим слогом, разумеется.
– Кстати, всё хотела спросить - куда ты её дел?
– Старшую палочку? Вернул Дамблдору в гробницу. Мне и моей хватит.
– Тебе удалось починить свою? С помощью Бузинной?
– Да, так что можешь больше не мучиться комплексом вины… Ладно, не обижайся.
– Не буду… Давай так: я никому ничего не говорю, но и вы с Драко, уж будьте добры, постарайтесь свои отношения не афишировать. Сейчас на нас Скрывающие чары наложены, если бы не они - вокруг столика уже собралась бы толпа зевак. Все дни после победы над Лордом ты в Святого Мунго провёл, а туда репортёров не пускают. Ты просто не представляешь толком, что творится вокруг. Если вы попадётесь им в лапы…
– Не попадёмся, не переживай.
– И если вы продолжите встречаться на Гриммо, куда имеют доступ все твои друзья…
– Я учту.
– Но решить что-то надо - не можешь же ты всё время избегать семью Рона.
– Я был сегодня в Шелл-коттедж. Мы с Молли сходили на могилу к Фреду, а когда вернулись - я поговорил с Артуром о постройке новой Норы, и он согласился, чтобы я им помог. Билл заметно повеселел и обещал поддержать строительство материально. А потом…
– Что потом?
– Миссис Уизли очень неуклюже оставила нас наедине с Джинни.
– И?
– И Джинни спросила, что теперь будет - с нами. А я ответил, что с нами - ничего. Будет с ней и будет со мной. Она хотела узнать, почему, и я объяснил, что пока не готов к… короче, к серьёзным отношениям с ней. Кроме того, понятия не имею, куда и каким образом мне двигаться дальше. И у неё впереди ещё целый год учёбы… В общем, я подтвердил, что она может считать себя свободной.
– А она?
– Ну что она… заплакала и ушла. Причём заплакала совсем так, как Рон рассказывал - назло. Тут же прибежала Молли, и я под укоризненные вздохи оттуда смотался.