Слабо не влюбиться?

– Я видела все своими глазами, Тём. Это точно были они, – говорю твердо. – У меня и фото есть. Могу показать.

Артём ошалело моргает. Медленно и даже как-то с усилием, будто к его ресницам привязаны тяжелые гири. Затем в надломленном жесте проводит пятерней по волосам и шумно выпускает застоявшийся воздух наружу.

– Пипец, – выдает мрачно.

Точнее он произносит не совсем это, но суть вы поняли.

– Когда, говоришь, это было? – щурится, будто мы на полуденном солнце, хотя на улице уже темнеет.

– Весной, – опускаю глаза в пол.

Мне страшно, потому что прямо сейчас у него назреет вполне закономерный вопрос.

– Почему сразу не сказала?

– Не знала, как, – признаюсь честно и даже нахожу в себе смелость посмотреть другу в лицо. – Просто не знала, Тём. Прости меня.

Он опять морщится. Как от нестерпимой зубной боли. Весь как-то напрягается и до побелевших кончиков стискивает пальцами перила.

Мне хочется обнять друга. Приласкать, пожалеть, прижать его коротко стриженую голову к своей. Но я не двигаюсь с места, не шевелюсь. Понимаю, что сейчас еще слишком рано. Артёму не нужны ни утешение, ни сочувствие. Единственное, что ему нужно, – это выплеснуть негативные эмоции, что теснят грудную клетку. Если он этого не сделает, то вот-вот взлетит на воздух.

– Подождешь меня здесь, ладно? – произносит вроде бы спокойно, но я вижу, что внутри у него все клокочет.

– Хорошо…

Отвечаю, а саму меж тем сковывает страх. Зачем мне ждать его тут? Что он, черт возьми, собирается делать? Не переубивать же он всех решил?

Сколов направляется к двери, а я взволнованно бросаю:

– Тём, ты куда?

Толкает ручку и сквозь стиснутые зубы повторяет:

– Жди здесь, Вася.

Строго так, безапелляционно. Будто он учитель, а я провинившаяся школьница.

Несколько секунд в нерешительности топчусь на месте, а затем плюю на только что данное обещание и вслед за другом выныриваю за дверь. Легко сказать «жди здесь»! А как это выполнить? Я пока ждать его буду, от разрыва сердца помру. Волнуюсь невероятно!

Соколов неторопливо бредет по залу. Не ругается, не кричит, руками не машет. Если бы я не знала, что в душе у него дымится адское пекло, то решила бы, будто он просто прогуливается. Вальяжно и непринужденно.

Проходя мимо журнального столика, на котором стоит початая бутылка виски, Артём подхватывает ее за горлышко. Подносит ко рту и прямо на ходу делает пару жадных глотков.

Для храбрости? Или, наоборот, чтобы остыть?

Чуть поодаль, у зашторенного окна стоит Зацепин. Курит кальян и, судя по беззаботному виду, травит свои бесчисленные байки. Он понятия не имеет, что случится через секунду.

А вот я уже, кажется, догадываюсь.

Глава 48

Соколов бьет неожиданно. Без предисловий и объяснений. Подходит к ничего не понимающему Зацепину и, замахнувшись, наносит сокрушительный удар в челюсть.

В фильмах драки выглядят очень эффектно, но реальная схватка не имеет ничего общего с киношным фарсом. В жизни все прозаично, мрачно и отнюдь не красиво.

Получив по роже, Зацепин откидывается назад и, врезавшись спиной в панорамное окно, неуклюже сползает вниз. Пытаясь уберечься от падения, он хватается за длинные бархатные шторы, которые с неприятным щелкающим звуком срываются с крючков.

На его окровавленном лице – шок и непонимание. Он смотрит на Соколова, выпучив глаза, и что-то невнятно мычит, с трудом орудуя поврежденной челюстью.

Артём возвышается над некогда лучшим другом и молча наблюдает за его возней. В левой руке у него по-прежнему зажата бутылка, из которой он снова делает большой глоток.

– Трахал ее?

Тон Соколова почти будничный, почти спокойный. Только тот, кто хорошо его знает, может различить в интонациях парня затаенную угрозу.

– Т-ты о ком? – хрипит Зацепин, силясь подняться.

– О Дианке моей. Трахал или нет?

– Спятил, что ли?! – наливаясь краской, Серега изображает возмущение. – Че за хрень несешь, Соколов?! – ему таки удается принять вертикальное положение. – Нет, вы видали? – оглядывается на притихших зрителей. – И как только такое в голову…

Договорить не выходит. Потому что Артём в один прыжок подлетает к кудахчущему Зацепину и, схватив его за горло, яростно припечатывает к окну.

– Я тебе вопрос задал, – цедит еле слышно. – Отвечай, гондон.

Его пальцы, расположенные на Серегиной шее, напряжены до предела. Соколов сжимает так сильно, что его противник, вне всяких сомнений, испытывает острое кислородное голодание. Кряхтит, пыхтит и стремительно краснеет.

– Отвечай! – рявкает Артём, повышая голос.

Еле уловимо Зацепин качает головой из стороны в сторону. Точнее он пытается это сделать, но стальная хватка Соколова сковывает его движения. Серега, конечно, старается разжать руки Артёма, то тот держит намертво.

Наверное, это странно, но никто из присутствующих не вмешивается в драку. Не пытается оттащить Соколова от задыхающегося Сереги или хоть как-то вразумить его. Все просто стоят и смотрят. То ли боятся, то ли понимают, что обвинения Артёма не беспочвенны.

– Врешь, сука, – шипит Тёма, приближая свое лицо к бардовой физиономии Зацепина. – Я же видел, как ты на нее смотришь. Добился, значит, своего?

Мне становится страшно. Вот прям по-настоящему. Боюсь, что Соколов тупо придушит предателя. Выглядит тот уж совсем паршиво. Мне чудится, или он уже начал синеть?

– Что здесь происходит?! – взвизгивает ошарашенная Диана, только что появившаяся на пороге комнаты.

Не знаю, где красотку носило все это время, но, судя по ее озадаченному виду, первую часть «шоу» она пропустила.

Услышав голос девушки, Соколов отпускает Зацепина, и тот, схватившись за грудь, делает долгожданный шумный вдох. Тёма медленно оборачивается и вонзается в свою пассию (теперь, надеюсь, уже бывшую) убийственным взором.

– Вася видела, как ты сосалась с моим другом, – громко и четко произносит парень. – Я ему за это вломил. Как думаешь, справедливо?

Диана теряется. Нервно сглатывает, кидает на меня быстрый, полный ненависти взгляд, а затем вновь переводит его на Соколова.

– Тём, тут какая-то ошибка, – пытается заглушить ложь истеричным смешком. – Видимо, твоя подружка что-то перепутала…

Сама того не замечая, Орлова пятится назад. А в ее огромных глазах читается неподдельный ужас. И это при том, что с ней Тёма разговаривает в разы мягче, чем с Зацепиным.

– Вряд ли, – зловеще усмехается Соколов, приближаясь. – Прикинь, у нее даже фотки есть. Правда я их еще не смотрел.